Еще через десять минут лошади были выгружены, Шелли с Эйси сели на них и направились в покрывавшие местность заросли кустарника и редколесье. Пастушьи собаки Эйси мерно бежали перед ними.
Втягивая в себя полной грудью прохладный терпкий воздух, Шелли наслаждалась смолистым ароматом ели и сосны, запахом дубов и земляничных деревьев. Она вдруг поняла, что счастлива. По-настоящему. Наверное, впервые за много лет. Ее лошадь, Везунчик, была спокойной и надежной, так что она могла расслабиться и наслаждаться видами, впивая в себя окружающее, как умирающий в пустыне, вдруг нашедший родник. Как же скучала она по долине, по этим горам и предгорьям!
Ехать верхом по редколесью было чистым наслаждением. Она вслушивалась в перебранку голубых соек, замечала, как прыгает с ветки на ветку серая белка. Желтые, с белым, лилии-краснодневы, ярко-розовые падучие звезды дряквенника и бледно-голубые кошачьи ушки пазника кивали нежными головками, когда их задевали копыта лошадей. Вздымая брызги, они пересекали узкие извилистые ручьи, бурлившие среди камней. Вода в них была прозрачной и холодной.
Шелли обуревали воспоминания. Счастливая память о том, как проезжала она в этих местах с Джошем, возможно, по этим же тропам… Она улыбнулась шумному трио собак Эйси. За ними с братом тоже всегда следовала пара черно-белых овчарок. Память о летних днях, проведенных с друзьями, когда они верхом объезжали окрестности, обдала ее сладко-печальной волной. Как она могла так долго оставаться вдали от этой красоты? И почему позволила оборвавшемуся роману изгнать себя отсюда? Она покачала головой. Единственным ответом, пришедшим ей на ум, было: глупая она была… и трусиха.
Они ехали в дружелюбном молчании. А между тем мир вокруг них не был безмолвен: поскрипывание кожи, приглушенный стук копыт гармонично сливались со звуками природы в единую радостную симфонию. Шелли узнавала тихий свист горного перепела, резкие крики вездесущих голубых соек, стрекотание серых белок, нелегкие таинственные шумы и шорохи в кустарнике ускользали от ее понимания. Может быть, это мыши или ящерицы. Она сморщила носик. А возможно, змеи. В какое-то мгновение Эйси остановил лошадь и указал ей вбок. С нежной улыбкой Шелли залюбовалась изящной большеглазой ланью, которая выступила на тропу перед ними. Еще миг, и она исчезла в лесу. Только качнувшиеся ветки подсказали, куда она ускользнула. Резкий окрик Эйси остановил собак, собравшихся погнаться за ней.
Они ехали больше часа, когда наконец добрались до одного из холмов, возле которого по долине шла тропа, где Грейнджеры имели право прохода.
Эйси натянул поводья и, на секунду придержав коня, оглянулся.
– Ты в последнее время разговаривала с этим Сойером?
Шелли покачала головой.
– Я так и думал, – проворчал Эйси.
Не говоря больше ни слова, он повернул в сторону и послал коня по каменистому склону. Когда они добралисьдо гребня, поверхность стала более плоской и Шелли рванулась вперед. Сразу за купой сосен земля обрывалась рядом скалистых уступов и складок, поросших толокнянкой и вереском. Редкие сосны и ели, случайные дубы и земляничники упорно цеплялись к крутым склонам холмов, окаймлявших долину.
Только долины здесь больше не было. Открыв рот, Шелли потрясение смотрела на безмятежную гладь озера, лениво плескавшегося на половине высоты холмов и полностью скрывшего то, что некогда было тихой долинкой и тропой, на которую имели право Грейнджеры.
Стиснув зубы, сверкая зеленым огнем глаз, она яростно воззрилась на Эйси:
– Ты знал об этом! Ведь знал?
Эйси кивнул:
– Да. Джош продал Боллинджерам право на проход три или четыре года назад. Не помню точно когда. И получил за это хорошую цену. – Он потер подбородок. – Вообще-то это был чистый грабеж. Эта дурацкая штука стоит не больше нескольких тысяч долларов, но Слоан готов был заплатить больше, лишь бы отцепиться от вас, Грейнджеров.
Шелли была слишком потрясена, чтобы чувствовать обиду. К тому же она остро ощущала, что ее предали: Джош ничего не сказал ей об этом. И вновь ей пришла в голову мысль, что, видимо, она совсем не знала брата. Ей становилось все труднее примирять образ понимающего, щедрого и любящего брата, которого знала всю жизнь, с человеком, бессердечно отвергшим собственного сына. Она скривила рот. Человеком, который мог заключить дьявольскую сделку с гнусно прославленными наркодилерами. А зная, как ревностно он относился к праву на проход, было невозможно поверить, что он продал это право.
Ей всегда казалось, что в семействе Грейнджеров существует какое-то нездоровое, граничащее с одержимостью отношение к этому чертову праву. Лично она считала, что им давно нужно было отказаться от него. Однако то, что Джош его продал Слоану, выглядело невероятным.
С застывшим лицом она поинтересовалась:
– Тебе известно, за сколько он его продал?
– Конечно. Это был большой секрет – так велел Слоан, – но Джош не утерпел и рассказал мне… Ему страсть как хотелось с кем-нибудь поделиться. Однажды вечером он напился и все выболтал. Сказал, что выжал из Слоана около пятидесяти тысяч долларов. И был счастлив, как ящерица, сглотнувшая жука. Считал, что наконец одержал верх над Боллин-джерами. – Не сводя глаз с озера, Эйси добавил: – Я никогда никому этого не говорил. Джош заставил меня поклясться не разглашать, а Слоан надрал бы Джошу задницу, потом явившись за мной. Слоан – человек справедливый, но я не хотел бы пойти ему наперекор. Я знаю, когда нужно держать рот на замке.
«Что ж, это объясняет продажу земли, – подумала Шелли. – И время подходит».
Еще раз оглядывая озеро, она с удивлением почувствовала, что за ее гневом и растерянностью стоит ощущение утраты. Право прохода было частью ее наследия, преданий, окружавших фамильную вражду Боллинджеров с Грейнджерами. Она первой готова была признать, что им давно следовало отказаться от этого права. Оно было им не нужно уже много десятков лет. Как раз на грани столетия ее прадед купил кусок земли, связывавший владения Грейнджеров с Тилда-роуд, что лишало смысла войну за право прохода. Только упрямство и желание настоять на своем заставляло Грейнджеров топтать эту тропу все эти годы. Она скривилась. Нечем здесь гордиться. С неприятным чувством она вдруг осознала, что глубоко в душе была добычей других эмоций, и тоже не слишком благородных. Как она ни старалась, но в ней поднимался протест. Она испытывала досаду, что чертовы Боллинджеры в конце концов своего добились.
Бросив последний взгляд на озеро, она повернула лошадь назад.
– Куда ты собралась? – крикнул оставшийся позади Эйси.
– Домой. Я потеряла желание продолжать прогулку.
Несколько минут они ехали в молчании, затем Эйси пробормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Втягивая в себя полной грудью прохладный терпкий воздух, Шелли наслаждалась смолистым ароматом ели и сосны, запахом дубов и земляничных деревьев. Она вдруг поняла, что счастлива. По-настоящему. Наверное, впервые за много лет. Ее лошадь, Везунчик, была спокойной и надежной, так что она могла расслабиться и наслаждаться видами, впивая в себя окружающее, как умирающий в пустыне, вдруг нашедший родник. Как же скучала она по долине, по этим горам и предгорьям!
Ехать верхом по редколесью было чистым наслаждением. Она вслушивалась в перебранку голубых соек, замечала, как прыгает с ветки на ветку серая белка. Желтые, с белым, лилии-краснодневы, ярко-розовые падучие звезды дряквенника и бледно-голубые кошачьи ушки пазника кивали нежными головками, когда их задевали копыта лошадей. Вздымая брызги, они пересекали узкие извилистые ручьи, бурлившие среди камней. Вода в них была прозрачной и холодной.
Шелли обуревали воспоминания. Счастливая память о том, как проезжала она в этих местах с Джошем, возможно, по этим же тропам… Она улыбнулась шумному трио собак Эйси. За ними с братом тоже всегда следовала пара черно-белых овчарок. Память о летних днях, проведенных с друзьями, когда они верхом объезжали окрестности, обдала ее сладко-печальной волной. Как она могла так долго оставаться вдали от этой красоты? И почему позволила оборвавшемуся роману изгнать себя отсюда? Она покачала головой. Единственным ответом, пришедшим ей на ум, было: глупая она была… и трусиха.
Они ехали в дружелюбном молчании. А между тем мир вокруг них не был безмолвен: поскрипывание кожи, приглушенный стук копыт гармонично сливались со звуками природы в единую радостную симфонию. Шелли узнавала тихий свист горного перепела, резкие крики вездесущих голубых соек, стрекотание серых белок, нелегкие таинственные шумы и шорохи в кустарнике ускользали от ее понимания. Может быть, это мыши или ящерицы. Она сморщила носик. А возможно, змеи. В какое-то мгновение Эйси остановил лошадь и указал ей вбок. С нежной улыбкой Шелли залюбовалась изящной большеглазой ланью, которая выступила на тропу перед ними. Еще миг, и она исчезла в лесу. Только качнувшиеся ветки подсказали, куда она ускользнула. Резкий окрик Эйси остановил собак, собравшихся погнаться за ней.
Они ехали больше часа, когда наконец добрались до одного из холмов, возле которого по долине шла тропа, где Грейнджеры имели право прохода.
Эйси натянул поводья и, на секунду придержав коня, оглянулся.
– Ты в последнее время разговаривала с этим Сойером?
Шелли покачала головой.
– Я так и думал, – проворчал Эйси.
Не говоря больше ни слова, он повернул в сторону и послал коня по каменистому склону. Когда они добралисьдо гребня, поверхность стала более плоской и Шелли рванулась вперед. Сразу за купой сосен земля обрывалась рядом скалистых уступов и складок, поросших толокнянкой и вереском. Редкие сосны и ели, случайные дубы и земляничники упорно цеплялись к крутым склонам холмов, окаймлявших долину.
Только долины здесь больше не было. Открыв рот, Шелли потрясение смотрела на безмятежную гладь озера, лениво плескавшегося на половине высоты холмов и полностью скрывшего то, что некогда было тихой долинкой и тропой, на которую имели право Грейнджеры.
Стиснув зубы, сверкая зеленым огнем глаз, она яростно воззрилась на Эйси:
– Ты знал об этом! Ведь знал?
Эйси кивнул:
– Да. Джош продал Боллинджерам право на проход три или четыре года назад. Не помню точно когда. И получил за это хорошую цену. – Он потер подбородок. – Вообще-то это был чистый грабеж. Эта дурацкая штука стоит не больше нескольких тысяч долларов, но Слоан готов был заплатить больше, лишь бы отцепиться от вас, Грейнджеров.
Шелли была слишком потрясена, чтобы чувствовать обиду. К тому же она остро ощущала, что ее предали: Джош ничего не сказал ей об этом. И вновь ей пришла в голову мысль, что, видимо, она совсем не знала брата. Ей становилось все труднее примирять образ понимающего, щедрого и любящего брата, которого знала всю жизнь, с человеком, бессердечно отвергшим собственного сына. Она скривила рот. Человеком, который мог заключить дьявольскую сделку с гнусно прославленными наркодилерами. А зная, как ревностно он относился к праву на проход, было невозможно поверить, что он продал это право.
Ей всегда казалось, что в семействе Грейнджеров существует какое-то нездоровое, граничащее с одержимостью отношение к этому чертову праву. Лично она считала, что им давно нужно было отказаться от него. Однако то, что Джош его продал Слоану, выглядело невероятным.
С застывшим лицом она поинтересовалась:
– Тебе известно, за сколько он его продал?
– Конечно. Это был большой секрет – так велел Слоан, – но Джош не утерпел и рассказал мне… Ему страсть как хотелось с кем-нибудь поделиться. Однажды вечером он напился и все выболтал. Сказал, что выжал из Слоана около пятидесяти тысяч долларов. И был счастлив, как ящерица, сглотнувшая жука. Считал, что наконец одержал верх над Боллин-джерами. – Не сводя глаз с озера, Эйси добавил: – Я никогда никому этого не говорил. Джош заставил меня поклясться не разглашать, а Слоан надрал бы Джошу задницу, потом явившись за мной. Слоан – человек справедливый, но я не хотел бы пойти ему наперекор. Я знаю, когда нужно держать рот на замке.
«Что ж, это объясняет продажу земли, – подумала Шелли. – И время подходит».
Еще раз оглядывая озеро, она с удивлением почувствовала, что за ее гневом и растерянностью стоит ощущение утраты. Право прохода было частью ее наследия, преданий, окружавших фамильную вражду Боллинджеров с Грейнджерами. Она первой готова была признать, что им давно следовало отказаться от этого права. Оно было им не нужно уже много десятков лет. Как раз на грани столетия ее прадед купил кусок земли, связывавший владения Грейнджеров с Тилда-роуд, что лишало смысла войну за право прохода. Только упрямство и желание настоять на своем заставляло Грейнджеров топтать эту тропу все эти годы. Она скривилась. Нечем здесь гордиться. С неприятным чувством она вдруг осознала, что глубоко в душе была добычей других эмоций, и тоже не слишком благородных. Как она ни старалась, но в ней поднимался протест. Она испытывала досаду, что чертовы Боллинджеры в конце концов своего добились.
Бросив последний взгляд на озеро, она повернула лошадь назад.
– Куда ты собралась? – крикнул оставшийся позади Эйси.
– Домой. Я потеряла желание продолжать прогулку.
Несколько минут они ехали в молчании, затем Эйси пробормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101