наверно, и вовсе бы не заметил. А раз я мальчик, мне все интересно.
Смотрю, как взрослые то и дело отстраняют нас с дороги, потому что мы им мешаем. И куда они так торопятся?
Ну хорошо. Воз, наконец, тронулся. И вот я прихожу в школу. Вешаю пальто в своем классе. А там шум. Кто-то говорит, что Висла стала.
- Сегодня ночью.
Другой говорит, что это неправда. Ссорятся. Вернее, не ссорятся, а спорят.
- Видали! Первый мороз, а у него Висла стала! Ну, сало-то, может, и плывет...
- А вот в том-то и дело, что не плывет.
- Ладно, хватит чепуху молоть!
Тут и другие ребята вмешались. Взрослый, наверное, сказал бы, что они ссорятся. И правда, один говорит: "Ты дурак!", а другой ему: "Сам балда!" От Вислы перешли к снегу. Выпадет сегодня снег или нет? Раз дым из трубы идет вверх - значит, снега не будет. И по воробьям можно узнать, будет ли снег. Кто-то говорит, что видел барометр.
И снова:
- Дурак!
- Зато ты умный!
- Врешь!
- А может, это ты врешь?
Участие в споре принимают не все. Иные стоят, сами ничего не говорят, а только слушают.
Я тоже слушаю и вспоминаю, что ведь и взрослые в кондитерской часто ссорятся: не из-за снега, а из-за политики. Совершенно так же. И так же говорят:
- Бьюсь об заклад, что президент не примет отставки! А здесь:
- Бьюсь об заклад, что снега не будет!
Взрослые не говорят "дурак", "врешь" - спорят повежливее, но тоже шум поднимают.
Стою я, слушаю, а тут влетает Ковальский.
- Эй ты, примеры решил? Дай списать. У нас вчера гости были. А учительница, может, проверять будет.
Я как ни в чем не бывало раскрываю сумку и смотрю, что делаете, в тетрадке. Словно она не моя, а другого мальчика, который за меня вчера приготовил уроки.
В это время звонок. А Ковальский не ждет, когда я ему разрешу, хватает тетрадку и мчится к своей парте. И вдруг мне приходит в голову, что если он все перепишет точь-в-точь как у меня, учительница может эти заметить и подумает, что это я у него сдул. Еще в угол меня поставит.
Смешно мне показалось, что я буду в углу стоять.
А Висьневский спрашивает:
- Чего смеешься?
- Так, вспомнилась одна вещь,- говорю я и продолжаю смеяться. А он:
- Сумасшедший. Смеется, а чему, сам не знает. Я говорю:
- Ничего я не сумасшедший. Может, и знаю, да только тебе говорить не хочу. А он:
- Скажите, какие секреты!
И отошел обиженный.
Странно, что я знаю, как их всех зовут: ведь я вижу их первый раз и они меня тоже. Совсем как во сне.
Тут входит учительница, а Ковальский тетрадки не отдал. Я зову шепотом: "Ковальский, Ковальский!", а он не слышит или делает вид, что не слышит. Учительница говорит:
- Ты что вертишься? Сиди спокойно.
А я думаю: "Ну, вот и заработал в школе первое замечание".
А сижу я неспокойно, потому что тетрадки-то у меня нет. Я спрятался за ученика, который сидит впереди, и жду, что будет.
Боюсь. Неприятно бояться. Если бы я был взрослый, я бы не боялся. Никто бы примеров у меня не списывал. А раз я ученик и товарищ меня попросил, не мог же я ему отказать. Он бы сразу сказал, что я эгоист, только о себе и думаю. Сказал бы, что я хитрый - хочу, чтобы учительница только меня одного хвалила.
Пожалуй, я буду учиться лучше всех, потому что я ведь уже один раз кончал школу. Правда, позабыл кое-что, но одно дело вспоминать, а другое учить заново.
Учительница объясняет грамматическое правило, а я его давно знаю. Учительница велит нам писать, а я - раз и написал. Написал и сижу.
Учительница заметила, что я ничего не делаю, спрашивает:
- А ты почему не пишешь? Я говорю:
- Я уже написал.
- Покажи-ка, что ты там написал,- говорит учительница, и видно, что она раздражена.
Я иду к учительнице и показываю ей тетрадь.
- Да, хорошо, но одну ошибку ты все-таки сделал.
- Где? - спрашиваю я, словно удивляясь.
Я нарочно сделал ошибку, чтобы учительница не догадалась, что я уже один раз кончал школу. Учительница говорит:
- Поищи сам, где ошибка. Если бы ты так не спешил, мог бы совсем хорошо написать.
Я возвращаюсь на свое место и делаю вид, что ищу ошибку. Притворяюсь, что очень занят.
Придется мне выполнять задания помедленней, но только вначале. Потом, когда я уже буду лучшим учеником в классе, учителя привыкн>г к тому, что я способный.
Однако я начинаю скучать. Учительница спрашивает:
- Нашел ошибку? Я говорю:
- Нашел.
- Ну-ка покажи.
Учительница говорит: "Да, верно".
И тут звонок.
Звонок - значит, перемена. Передышка. Дежурный выгоняет всех из класса и открывает окна.
А мне что делать? Странно мне показалось, что я буду носиться по двору с мальчишками. Но я пробую, не отстаю от других!
Здорово, весело. Ну и здорово!
Как давно я не бегал!
Когда я был молодым, то пускался даже, бывало, вдогонку за трамваем или поездом. Иногда я дурачился с детьми у знакомых. Делал вид, что хочу их поймать, да не могу - убегают. Это, когда я был молодым.
Потом уж я не спешил. Ушел у меня из-под носа трамвай - подожду другого. А когда я в шутку догонял ребенка, то сделаю несколько шагов и топаю ногами на одном месте. А он-то бежит изо всех сия и только издали оглянется. Или бегает вокруг меня, описывая большие круги, а я кружусь на одном месте и делаю вид, что сейчас брошусь в погоню. Он думает, что если бы я захотел, то сразу бы его поймал, потому что я взрослый. А я не могу. Силы-то у меня есть, да сердце сразу стучать начинает. И по лестнице я уже взбирался медленно, и если высоко было, то отдыхал по дороге.
А теперь мчусь так, что ветер в ушах свистит. Я вспотел, но это ничего. Хорошо, весело. Я даже подпрыгнул от радости и крикнул:
- Как здорово быть маленьким!
Но тут же испугался и оглянулся - не слышал ли кто? Ведь могут подумать, что раз я так радуюсь - значит, не всегда был маленьким.
Мчусь так, что только в глазах мелькает. Устал. Но стоит остановиться на минуту, перевести дух - и уже отдохнул, и снова дальше!
Хорошо, что лечу как стрела, не то что раньше - шлеп-шлеп, плетусь еле-еле.
О, добрый гном, как я тебе благодарен!
Ведь для детей бег - как верховая езда, галопом, "с вихрями споря". Ничего не помнишь, ни о чем не думаешь, ничего не видишь - только жизнь ощущаешь, полноту жизни. Чувствуешь, что в тебе и вокруг тебя воздух.
Догоняешь ли, убегаешь ли - все равно! Быстрее!
Я упал. Разбил коленку. Больно. Звонок.
Жаль. Еще бы немножко. Еще бы минутку.
- Кто скорее, я или ты?
Нога уже не болит. Ветер снова хлещет Б глаза, в лицо, в грудь. Снова мчусь стремглав, чтобы быть первым. Чудом не натыкаюсь на ребят, преодолеваю преграды. Порог школы, хватаюсь рукой за перила - и вверх по лестнице. Не оглядываюсь, чувствую, что оставил его далеко позади. Победа!
И со всего размаха в узком коридоре - бац на директора! Директор чуть не упал.
Я видел директора, но остановиться уже не мог. Совсем как машинист, шофер или вагоновожатый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Смотрю, как взрослые то и дело отстраняют нас с дороги, потому что мы им мешаем. И куда они так торопятся?
Ну хорошо. Воз, наконец, тронулся. И вот я прихожу в школу. Вешаю пальто в своем классе. А там шум. Кто-то говорит, что Висла стала.
- Сегодня ночью.
Другой говорит, что это неправда. Ссорятся. Вернее, не ссорятся, а спорят.
- Видали! Первый мороз, а у него Висла стала! Ну, сало-то, может, и плывет...
- А вот в том-то и дело, что не плывет.
- Ладно, хватит чепуху молоть!
Тут и другие ребята вмешались. Взрослый, наверное, сказал бы, что они ссорятся. И правда, один говорит: "Ты дурак!", а другой ему: "Сам балда!" От Вислы перешли к снегу. Выпадет сегодня снег или нет? Раз дым из трубы идет вверх - значит, снега не будет. И по воробьям можно узнать, будет ли снег. Кто-то говорит, что видел барометр.
И снова:
- Дурак!
- Зато ты умный!
- Врешь!
- А может, это ты врешь?
Участие в споре принимают не все. Иные стоят, сами ничего не говорят, а только слушают.
Я тоже слушаю и вспоминаю, что ведь и взрослые в кондитерской часто ссорятся: не из-за снега, а из-за политики. Совершенно так же. И так же говорят:
- Бьюсь об заклад, что президент не примет отставки! А здесь:
- Бьюсь об заклад, что снега не будет!
Взрослые не говорят "дурак", "врешь" - спорят повежливее, но тоже шум поднимают.
Стою я, слушаю, а тут влетает Ковальский.
- Эй ты, примеры решил? Дай списать. У нас вчера гости были. А учительница, может, проверять будет.
Я как ни в чем не бывало раскрываю сумку и смотрю, что делаете, в тетрадке. Словно она не моя, а другого мальчика, который за меня вчера приготовил уроки.
В это время звонок. А Ковальский не ждет, когда я ему разрешу, хватает тетрадку и мчится к своей парте. И вдруг мне приходит в голову, что если он все перепишет точь-в-точь как у меня, учительница может эти заметить и подумает, что это я у него сдул. Еще в угол меня поставит.
Смешно мне показалось, что я буду в углу стоять.
А Висьневский спрашивает:
- Чего смеешься?
- Так, вспомнилась одна вещь,- говорю я и продолжаю смеяться. А он:
- Сумасшедший. Смеется, а чему, сам не знает. Я говорю:
- Ничего я не сумасшедший. Может, и знаю, да только тебе говорить не хочу. А он:
- Скажите, какие секреты!
И отошел обиженный.
Странно, что я знаю, как их всех зовут: ведь я вижу их первый раз и они меня тоже. Совсем как во сне.
Тут входит учительница, а Ковальский тетрадки не отдал. Я зову шепотом: "Ковальский, Ковальский!", а он не слышит или делает вид, что не слышит. Учительница говорит:
- Ты что вертишься? Сиди спокойно.
А я думаю: "Ну, вот и заработал в школе первое замечание".
А сижу я неспокойно, потому что тетрадки-то у меня нет. Я спрятался за ученика, который сидит впереди, и жду, что будет.
Боюсь. Неприятно бояться. Если бы я был взрослый, я бы не боялся. Никто бы примеров у меня не списывал. А раз я ученик и товарищ меня попросил, не мог же я ему отказать. Он бы сразу сказал, что я эгоист, только о себе и думаю. Сказал бы, что я хитрый - хочу, чтобы учительница только меня одного хвалила.
Пожалуй, я буду учиться лучше всех, потому что я ведь уже один раз кончал школу. Правда, позабыл кое-что, но одно дело вспоминать, а другое учить заново.
Учительница объясняет грамматическое правило, а я его давно знаю. Учительница велит нам писать, а я - раз и написал. Написал и сижу.
Учительница заметила, что я ничего не делаю, спрашивает:
- А ты почему не пишешь? Я говорю:
- Я уже написал.
- Покажи-ка, что ты там написал,- говорит учительница, и видно, что она раздражена.
Я иду к учительнице и показываю ей тетрадь.
- Да, хорошо, но одну ошибку ты все-таки сделал.
- Где? - спрашиваю я, словно удивляясь.
Я нарочно сделал ошибку, чтобы учительница не догадалась, что я уже один раз кончал школу. Учительница говорит:
- Поищи сам, где ошибка. Если бы ты так не спешил, мог бы совсем хорошо написать.
Я возвращаюсь на свое место и делаю вид, что ищу ошибку. Притворяюсь, что очень занят.
Придется мне выполнять задания помедленней, но только вначале. Потом, когда я уже буду лучшим учеником в классе, учителя привыкн>г к тому, что я способный.
Однако я начинаю скучать. Учительница спрашивает:
- Нашел ошибку? Я говорю:
- Нашел.
- Ну-ка покажи.
Учительница говорит: "Да, верно".
И тут звонок.
Звонок - значит, перемена. Передышка. Дежурный выгоняет всех из класса и открывает окна.
А мне что делать? Странно мне показалось, что я буду носиться по двору с мальчишками. Но я пробую, не отстаю от других!
Здорово, весело. Ну и здорово!
Как давно я не бегал!
Когда я был молодым, то пускался даже, бывало, вдогонку за трамваем или поездом. Иногда я дурачился с детьми у знакомых. Делал вид, что хочу их поймать, да не могу - убегают. Это, когда я был молодым.
Потом уж я не спешил. Ушел у меня из-под носа трамвай - подожду другого. А когда я в шутку догонял ребенка, то сделаю несколько шагов и топаю ногами на одном месте. А он-то бежит изо всех сия и только издали оглянется. Или бегает вокруг меня, описывая большие круги, а я кружусь на одном месте и делаю вид, что сейчас брошусь в погоню. Он думает, что если бы я захотел, то сразу бы его поймал, потому что я взрослый. А я не могу. Силы-то у меня есть, да сердце сразу стучать начинает. И по лестнице я уже взбирался медленно, и если высоко было, то отдыхал по дороге.
А теперь мчусь так, что ветер в ушах свистит. Я вспотел, но это ничего. Хорошо, весело. Я даже подпрыгнул от радости и крикнул:
- Как здорово быть маленьким!
Но тут же испугался и оглянулся - не слышал ли кто? Ведь могут подумать, что раз я так радуюсь - значит, не всегда был маленьким.
Мчусь так, что только в глазах мелькает. Устал. Но стоит остановиться на минуту, перевести дух - и уже отдохнул, и снова дальше!
Хорошо, что лечу как стрела, не то что раньше - шлеп-шлеп, плетусь еле-еле.
О, добрый гном, как я тебе благодарен!
Ведь для детей бег - как верховая езда, галопом, "с вихрями споря". Ничего не помнишь, ни о чем не думаешь, ничего не видишь - только жизнь ощущаешь, полноту жизни. Чувствуешь, что в тебе и вокруг тебя воздух.
Догоняешь ли, убегаешь ли - все равно! Быстрее!
Я упал. Разбил коленку. Больно. Звонок.
Жаль. Еще бы немножко. Еще бы минутку.
- Кто скорее, я или ты?
Нога уже не болит. Ветер снова хлещет Б глаза, в лицо, в грудь. Снова мчусь стремглав, чтобы быть первым. Чудом не натыкаюсь на ребят, преодолеваю преграды. Порог школы, хватаюсь рукой за перила - и вверх по лестнице. Не оглядываюсь, чувствую, что оставил его далеко позади. Победа!
И со всего размаха в узком коридоре - бац на директора! Директор чуть не упал.
Я видел директора, но остановиться уже не мог. Совсем как машинист, шофер или вагоновожатый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31