Он перегнулся через Мэннеринга, чтобы открыть дверцу, но та отворилась без его помощи. Перед ней стоял коренастый человек в шоферской униформе. Спутник Мэннеринга вышел первым с той стороны, где сидел; шофер протянул руку, чтобы помочь Мэннерингу. Тот ив самом деле нуждался в помощи: ноги подгибались, 0н упал бы, если бы его не поддержали.
Они стояли у подножия короткой и широкой каменной лестницы. Отсюда Мэннерингу были видны только портик и вестибюль дома. Шофер повел его вверх по лестнице, помог войти в холл. Второй мужчина сказал шоферу:
– Хорошо, Майк, можете идти.
Тот вышел и закрыл за собой входную дверь. Они стояли в светлом просторном помещении, где все говорило – нет, кричало – о деньгах. Стены были обиты деревянными, покрашенными белой краской панелями, на них висело несколько вполне приличных пейзажей, написанных маслом. По одну сторону вестибюля находилась комната отдыха, вернее, зал – размером со всю квартиру Мэннеринга. Вокруг было много белых дверей, и все закрытые.
– Постойте минутку, – сказал мужчина. Он был высокий и темноволосый. – Сейчас станет лучше. Не делайте резких движений.
Какая забота... Впрочем, это означало, что нужно опять взбираться вверх по лестнице. Одна мысль об этом вызывала у Мэннеринга тошноту. Однако вскоре он почувствовал в ногах большую твердость, а в голове – ясность. Они начали подниматься. Черноволосый крепко поддерживал ею за плечо, в руке ощущалась сила, которой тот не хотел давать волю. Покрытые ковром ступеньки были пологими, идти было нетрудно. Они вышли на широкую лестничную площадку; стены там тоже были белые, деревянные. Солнечные лучи, проходя через цветные стекла окон, бросали яркие многокрасочные пятна на стены, на ступеньки лестницы – все вокруг утопало в свете. Казалось, весь дом был храмом света и красоты.
Возле площадки, где они остановились, находилось тоже несколько дверей, и два коридора шли в разных направлениях: один из них – широкий, другой – узкий. В конце последнего виднелась еще одна лестница. Мэннеринг надеялся, что не придется подниматься и по ней тоже... Слава богу, они свернули в широкий коридор, миновали две закрытых двери, остановились у третьей притворенной.
Спутник Мэннеринга распахнул ее шире и пригласил:
– Входите!
Комната была огромной, светлой и роскошной. Там стояла огромная двуспальная кровать; высокая, но изящная белая мебель; ковер на полу был бледно-серого цвета. Ноги Мэннеринга утопали в этом ковре. Единственное окно находилось в широченном эркере, тяжелые портьеры были раздвинуты, но тонкие занавески не давали ярким лучам солнца ворваться в комнату.
– Вам будет здесь неплохо, – сказал мужчина и, не добавив ни слова, повернулся и вышел.
Мэннеринг, все еще стоявший недалеко от двери, услышал, как тихо щелкнул дверной замок. В этом звуке было что-то решающее и окончательное. Ставящее точку.
Он повернулся, поглядел на дверь. Взгляд его сосредоточился на замке, на замочной скважине. Это был обыкновенный замок, каких много в любом доме. Открыть его – легче легкого, если, конечно, вы знаете, как взяться задело...
Интересно, который час?
Он взглянул на циферблат. В отличие от его головы часы были в полном порядке... Четверть второго.
Из дома он вышел в половине одиннадцатого. Значит, он находится примерно в двух с половиной часах езды от центра Лондона, в семидесяти или восьмидесяти милях от района Челси – возможно, немного дальше, потому что машина, на которой они ехали, с сильным мотором.
Но где? На юге, севере, востоке, западе?..
Он подумал о Лорне.
Это были неприятные минуты... Она ждет его домой к часу или около того. Он сказал, что вернется ко второму завтраку. Она сначала не слишком удивится, что он запаздывает, но вскоре начнет по-настоящему беспокоиться: почему не звонит? Кроме того, его машина, оставшаяся в гараже...
Он прошелся по комнате. Особой бодрости не было, но сил заметно прибавилось. И выглядит уже вполне нормально, разве что немного бледен – так решил он, взглянув в зеркало. А может, бледность из-за смягченного света в комнате?..
В одном из углов была узкая дверь. Он толкнул ее и оказался в шикарней ванной со всеми необходимыми принадлежностями и второй дверью. Видимо, в коридор. Эта дверь была тоже заперта. Он вернулся в комнату, сел на стул, закурил.
Если человек, владеющий таким богатством, как хозяин этого дома, склоняется к преступлению – оно должно быть очень значительным, это преступление. И обоснованным.
Но хозяин ли?.. В который раз в своей жизни начинал Мэннеринг свою старую игру в варианты и возможности, в шансы и вероятности. Только теперь он был уже не так молод и неопытен, чтобы перебирать сотни из них. Достаточно будет и одного десятка... Хозяин, к слову сказать, может понятия не иметь об этом похищении средь бела дня...
Он снова оглядел комнату. В ней явно чего-то недоставало. Каких-то любимых вещичек, что бывают в помещении, в котором живут... Безделушек, фотографий.
Он встал, подошел к красивому письменному столу, сел за него, потрогал ящики. Ни один не был заперт. Тут, видимо, не опасались краж. Самым большим был верхний ящик. Мэннеринг не удивился, когда обнаружил в нем фотографию в рамке, лежащую лицевой стороной вниз.
Он вынул ее из ящика, перевернул.
На него смотрела красавица в обличье миссис Кортни.
Глава 5
Шантаж
Мэннеринг положил фотографию на стол, лицевой стороной вверх, и миссис Кортни продолжала смотреть на него, как если бы в самом деле находилась в ком нате. В ящике лежала еще одна фотография примерно той же величины. На ней был изображен пожилой мужчина. Не старый еще, но пожилой, намного старше, чем женщина на снимке. У него было приятное лицо, но оно все равно не давало повода предположить, что он мог быть подходящей парой для этой женщины. Лицо выглядело доброжелательным. Возможно, просто добрым. Глаза – ясными и серьезными. Пожалуй, серьезность была главным свойством в выражении его глаз. Полные губы решительно сжаты, подбородок правильной формы... Короче, Ричард Кортни – а это несомненно был он – выглядел человеком, который заслуживал уважения и чья сила характера ничего не потеряла в черно-белом изображении.
В одном из углов портрета была надпись: "Тельме".
Мэннеринг поставил обе фотографии рядом, поглядел на них вместе. Муж и жена?.. Скорее отец и дочь. Сколько же лет Тельме Кортни? Не больше... да, наверное, не больше тридцати.
Он встал из-за стола, на этот раз без особых усилий, почти не ощущая боли, подошел к большому гардеробу. Тот был заперт. Для Мэннеринга это не было препятствием – перочинным ножом, лежащим в кармане, он без труда открыл дверцу. В гардеробе аккуратными рядами висела женская одежда; достаточно было одного взгляда, чтобы определить, что одежда очень дорогая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45