— Что?! При чем здесь двадцать с гаком?! — раздраженно посмотрел на пожилого младшего лейтенанта Суровцев.
— Постой, постой, капитан! — поспешно вмешался в разговор до сих пор молчавший Пастухов. Он понял, о чем говорит Горелов. — Михаил Игнатьевич, вы здесь дрались с Юденичем?
— Именно здесь, — кивнул Горелов, — здесь мы его в гроб и вогнали. — Усмехнулся и добавил: — Молодежь этого, разумеется, не помнит. Вы Юденича-то только в тире видели. Фанерного.
Пастухов, некогда заведовавший музеем, мгновенно вспомнил экспозицию, посвященную гражданской войне: карту, на которой синими стрелами были отмечены направления удара войск Юденича на Петроград, и висевшее рядом с ней воззвание Ленина к защитникам города.
«Как же я не подумал об этом раньше! Кем теперь будет считать меня этот Горелов? — подумал Суровцев. — Тупым бурбоном, не знающим истории гражданской войны?..»
Чтобы хоть как-то выйти из неловкого положения, он сказал:
— Ну, Юденич — это еще не Гитлер. Сила не та.
И понял, что опять сказал глупость.
— Сила у него, конечно, была не та, что теперь у Гитлера, — спокойно и точно не замечая смущения Суровцева, ответил Горелов, — но ведь и наши силенки тогда тоже не те были… Так что выходит одно к одному…
— Вот что, Михаил Игнатьевич, — снова называя младшего лейтенанта по имени-отчеству, решительно вмешался Пастухов, — я сейчас пойду в вашу роту. Вместе пойдем. Обо всем этом надо рассказать бойцам. Как жалко, что негде достать того воззвания Ленина!
— Почему же? — все так же спокойно заметил Горелов. — Всего воззвания у меня нету, но кое-что имею при себе. Когда в ополчение собирался, попросил парткомовскую машинистку перепечатать.
Он не спеша расстегнул нагрудный карман гимнастерки, вынул оттуда партбилет в красной обложке и, достав из него сложенный вчетверо, лоснящийся на сгибах листок бумаги, развернул его и протянул Пастухову.
Пастухов пробежал листок глазами и стал читать вслух:
— «Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца, победа недалека! Победа будет за нами!..»
Дочитав, он бережно сложил листок, вернул его Горелову.
— Держи, Игнатыч! Храни, не потеряй!
Горелов пожал плечами:
— В партбилете храню. А партбилет терять не полагается. С ним живут, с ним и помирают…
Он в первый раз в упор и с вызовом поглядел на Суровцева.
Тот опустил глаза.
— А теперь пошли вниз, товарищ Горелов, — сказал Пастухов. — Прощай, капитан! Связь буду держать… Пошли!
17
Части армии Кюхлера начали задуманную фельдмаршалом фон Леебом операцию.
Ровно в одиннадцать часов утра на подступах к Пулковской высоте и южном ее склоне загрохотали разрывы артиллерийских снарядов. Одновременно на высоту обрушились десятки бомб.
Командный пункт генерал-майора Федюнинского был оборудован в подземной галерее Пулковской высоты. Саперы пробили в толще ее вместительный туннель-убежище, где расположились командующий армией, начальник штаба и армейский узел связи. Из туннеля было два выхода, один вел к подножию высоты, через другой можно было по траншеям пробраться наверх, в развалины обсерватории, а также на огневые позиции артиллеристов.
Как только немцы начали артподготовку, Федюнинский, которому Жуков приказал о любых акциях противника докладывать ему лично, немедленно сообщил командующему, что противник начал обстрел и бомбежку Пулковской гряды.
— Следи за правым флангом! — напомнил Жуков. Он уже не раз за последние часы повторял это Федюнинскому.
Невзирая на сильный обстрел, Федюнинский поднялся наверх, на свой наблюдательный пункт, внимательно осмотрел в бинокль южный и западный склоны Пулковского хребта. Вернувшись на КП, он снова соединился с Жуковым и доложил, что артобстрел высоты продолжается и, судя по доносящемуся гулу моторов, противник концентрирует танки на том же участке, что и раньше, — видимо, снова намереваясь штурмовать высоту в лоб.
Жуков слушал его, не прерывая, и, когда Федюнинский кончил, сказал:
— Возможно, ты и прав. А все же следи за правым флангом.
Через сорок пять минут артиллерийский обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. На немецкой стороне взвились две ракеты — красная и белая, и сразу же солдаты в серо-зеленых мундирах, лежавшие в укрытиях, поднялись и устремились к высоте, в атаку.
Теперь сомнений не оставалось: противник — в который уже раз! — пытался штурмовать Пулковскую высоту с юга, а не обходить ее, как предполагал Жуков.
Убедившись в этом окончательно, Федюнинский вздохнул с облегчением.
Отбивая штурмующих в лоб немцев, советские войска пользовались всеми теми преимуществами, которые дает владение командной высотой. Кроме того, за истекшую неделю боев не только полевая артиллерия, но и дальнобойная морская, ведя огонь как по тылам противника, так и по его переднему краю, успела хорошо пристреляться.
Со своего КП Федюнинский видел, что все происходит по разработанному им плану: заградительный огонь семи артиллерийских дивизионов заставил противника снова залечь. И тогда, отсекая наступавших цепями вражеских солдат от их тылов, открыла огонь тяжелая артиллерия.
…Не только генерал-майор Федюнинский, но и командир немецкой дивизии, брошенной на штурм высоты, не знал, что бой, который сейчас ведут его войска, имеет не решающее, а вспомогательное значение: ни фон Лееб, ни Кюхлер не посвятили его в свой замысел. Обходить высоту должно было другое соединение — ударная танковая группа, которая, пользуясь тем, что все внимание русских привлечено к частям, штурмующим высоту, заняла исходные позиции в мелколесье Финского Койрова.
Приказ же Кюхлера атакующей высоту дивизии был короток и предельно ясен: захватить высоту, отрезать обороняющие ее части и подавить сопротивление советских войск, расположенных на южных подступах к городским кварталам.
Когда наступающие цепи врага оказались меж двух огней, командир немецкой дивизии правильно решил, что только бросок вперед, непосредственная схватка с советскими солдатами могут спасти его войска, зажатые артиллерийскими клещами, от истребления. Он приказал начальнику штаба немедленно передать командирам полков приказ о новой атаке, но советские войска опередили его. Когда огонь артдивизионов заставил немцев залечь, Суровцев первым приказал ротам начать контратаку.
Пастухов в это время находился на КП младшего лейтенанта Горелова. Выслушав приказ, Горелов спокойно сказал:
— Что ж, значит, я и начну.
И, схватив лежавший на дне окопа автомат, стал выбираться на бруствер.
Пастухов хотел удержать его, напомнить, что лично вести бойцов в атаку должны командиры взводов, но не решился: после разговора в обсерватории он несколько робел перед необычным младшим лейтенантом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79