Вероятность огласки беспокоила ее больше всего. Она отнюдь не желала, чтобы дела ее семьи стали добычей газетчиков; еще менее привлекала ее перспектива прослыть доверчивой старой дурой, которая поддалась на спиритические бредни и чуть не позволила себя облапошить. Если бы в аналогичной ситуации оказался кто-то из ее знакомых, она подумала бы именно так. Нет, это просто невыносимо! А все из-за Гарриет, из-за дурацких снов! Всю жизнь сестра доставляла ей одно беспокойство. Всю жизнь приходилось ее опекать. Тупая, бестолковая, ни воли, ни характера… Они с Шолто друг друга стоили. Она только тогда вздохнула с облегчением, когда наконец осталась полновластной хозяйкой в Рид-Корте. Казалось, теперь-то можно будет пожить в тишине и покое. И что же? Вместо того, чтобы пренебречь этими снами, хныканьем и жалобами, она проявляет непростительную слабость — ив результате может стать всеобщим посмешищем. Нужно завтра же связаться с поверенным и что-то предпринять. К сожалению ее поверенный мыслит чересчур стандартно и к тому же труслив, как заяц. Придется быть с ним построже — заставить его добиться любыми средствами, чтобы ее ни под каким видом не вздумали привлекать к дознанию. Власти и сами должны понимать, сколь нежелательна подобная огласка для дамы ее положения.
Что до Шубриджей — дан ясный и недвусмысленный ответ, который должен положить конец всем стенаниям Гарриет, хотя, по счастью, в последнее время та перестала ей докучать. Она вновь распоряжалась своим сном и сновидениями. Итак, Эдвард Шубридж отвергает семейство Рейнбердов. Он, видите ли, привык считать своими настоящими родителями Рональда Шубриджа и его жену, хотя давно уже знал правду. Допив херес и сразу налив себе еще, она почувствовала, как в ней закипает негодование. Все это время она жила в уверенности, что, если Эдвард Шубридж найдется, то дальнейшие решения будут зависеть только от нее. Какая вопиющая бестактность! Мог бы, по крайней мере, прийти и объясниться с ней лично! Весь в Гарриет: сразу чувствуется одна кровь! И та же самая манера: все неприятности постарается побыстрее свалить на других. Ну, и на здоровье — если он так решил, значит, это освобождает ее от всякой ответственности. Только любой порядочный человек на его месте все-таки явился бы к ней сам и в чистосердечной беседе изложил свою позицию. Не говоря уже о явной чепухе насчет того, что только Шубриджи достойны звания его родителей, нужно быть полным идиотом, чтобы не пожелать — хотя бы из вежливости — встретиться с ней и узнать, что она может ему предложить. И тогда он, скорее всего, заговорил бы иначе. Она ведь не кто-нибудь, а мисс Рейнберд, владелица Рид-Корта, и согласно последней описи недвижимости и ценных бумаг, ее состояние приближается к миллиону фунтов стерлингов. Конечно, она об этом не распространяется. Но если бы он показался ей заслуживающим доверия, не исключено, что она дала бы ему понять, о каких суммах идет речь. Ведь у него жена и сын — Ламли сказал, лет пятнадцати, — и любой нормальный отец семейства в первую очередь подумал бы об их благополучии. Но не тут-то было! Она получила грубый отказ, причем через посредника. Наглость и больше ничего! Откровенное, самонадеянное хамство!
Она так разволновалась, что рука у нее дрогнула, и херес выплеснулся на парчовую обивку кресла. Эх, попадись он ей в эту минуту, она бы высказала ему все, что думает о его поведении. Может, стоит написать ему и отчитать за грубость? И заодно предупредить: даже если он со временем передумает, обращаться к ней бесполезно. Ее двери закрыты для него навсегда! Нет, писать не стоит. Вообще не надо реагировать. Никак.
Она допила херес и почувствовала легкое головокружение. Ничего страшного — как раз такое, чтобы крепко уснуть, едва коснувшись головой подушки, и спать спокойно, без сновидений. Поднимаясь по лестнице, она вспомнила, как ей приснилась мадам Бланш. Бланш у нее в гостях, как близкая подруга… Смех да и только. А этот мальчик, юноша, молодой человек — тот, с удочкой, кого они видели в кино? Кто это был? Сын Шубриджа? Вряд ли. Ведь его отец ее отверг, отказался от всего, что с ней связано. И слава Богу! На площадке она остановилась и посмотрела вниз, внезапно вспомнив все — мертвецки пьяного Шолто, который свалился с лестницы… Гарриет, которая опозорила их имя…, изводила ее при жизни — и после смерти не оставила в покое… От Шолто она тоже натерпелась — с его вечным распутством и беспробудным пьянством… Они оба отравили ей жизнь, лишили ее возможности выйти замуж, завести семью… Ну да ладно, дело прошлое, потерянного не воротишь. И нечего без толку бередить старые раны.
Она смотрела в полутемный холл, и ей на миг почудилось, что там внизу, лежит Шолто — так, как лежал тогда, в нелепой, беспомощной позе. Как по-дурацки распорядился он своей жизнью! Всегда был поглощен только собственной персоной, как и Гарриет… Ни от кого из домашних и вообще ни от кого на свете, подумала вдруг мисс Рейнберд, она никогда не видела ни любви, ни заботы.

***
Буш вошел в кабинет к Грандисону. Было десять утра; всю ночь он провел в отделе. В полночь поступило дополнительное донесение из полиции в Солсбери с информацией о поездке Бланш Тайлер к Шубриджам. Донесение немедленно переправили Грандисону. Внутри у Буша все пело от радости — словно его подхватило и понесло плавное течение широкой, могучей реки. Радость эта на была заработана отделом в тяжких трудах. Это еще впереди. На них сработали время и случай, и Буш внутренне был убежден, что эти силы будут работать на них и дальше.
Он уселся напротив Грандисона. На шефе сегодня добротный твидовый костюм; от монокля тянется зеленый шелковый шнурок — всегда зеленый или красный. Буш интуитивно догадывался, что чередование цветов подчинялось какому-то скрытому ритму, таило в себе некий смысл. Надо будет поразмышлять на досуге — сопоставить с настроением или с погодными условиями. Он непроизвольно улыбнулся. Давно он не испытывал такого блаженного умиротворения. Теперь можно и пофантазировать на посторонние темы.
— Вы сейчас похожи на кота, который добрался до сметаны, того и гляди замурлычете, — заметил Грандисон. Буш пожал плечами.
— Что говорить — теперь он наш. У меня нет сомнений.
— Сомневаться всегда полезно. Но в данном случае я с вами, пожалуй, согласен. Итак, что нового?
— Я связался с Сомерсетом и Солсбери. Пока договорились так: по запросу из Солсбери сомерсетская полиция посылает своих людей к Шубриджу. Те ссылаются на информацию, полученную от Ламли, и берут у Шубриджа письменные показания относительно визита мисс Тайлер. Преступлений за ним не числится, но кое-что о нем знают, а мы тем более. Насчет тайны его рождения, приемных родителей и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68