Но я знаю также, что если Вы к чему-либо приложите руку, то не откажетесь так легко от преодоления больших трудностей, даже если первая попытка не будет особенно удачной. И я очень рад, что именно Вы согласились вызвать к жизни эту гигантскую поэму лорда Байрона.
… Я пришел к тому убеждению, что все духи должны быть воплощены телесно…
Из музыкальных номеров, дорогой друг, я убедительно обращаю Ваше внимание на увертюру. Разрешите мне признаться Вам, что я считаю ее одним из самых сильных моих созданий и хотел бы, чтоб и Вы тоже были этого мнения…
Главным, разумеется, остается исполнение роли Манфреда. Музыка – лишь фон, и я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы смогли разъяснить актеру, играющему эту роль в Веймаре, значение его высокой задачи».
Более счастливо прошли для Шумана состоявшиеся в том же году в Лейпциге Шумановские недели. Программу их он составил сплошь из новых, написанных в Дюссельдорфе произведений, незнакомых лейпцигцам. В нее вошли увертюра к «Манфреду», несколько песен, Рейнская (3) симфония, соната для скрипки (опус 105) и Трио для фортепьяно, скрипки и виолончели (опус 110). Шумана бурно чествовали. Со времени смерти Мендельсона в этом городе еще никому не аплодировали так горячо. Шуман был счастлив: здесь, в столь любимом им Лейпциге, в городе его юности он был признанным композитором. Он уехал из Лейпцига с сердцем, полным радости, не зная, что никогда больше не увидит этого города.
Все ухудщающееся состояние здоровья Шумана едва не сорвало 31 Нижнерейнский музыкальный фестиваль, состоявшийся в мае 1853 годав Дюссельдорфе. Во время подготовки к фестивалю Шуман заболел, и смог дирижировать «Мессией» Генделя и своей симфонией ре минор только на концерте, в день открытия. У него возникают и другие неприятности. Несколько членов муниципалитета, побуждаемые заместителем Шумана, Ю. Таушем, хотят сместить композитора с занимаемой им должности.
Начинаются интриги.
Из записей Шумана:
«7 ноября. Решающий день.
Бесстыдства. 8. Колебания между Берлином и Веной. Письма д-ру Герцу и Таушу. 9. Письмо бургомистра Хаммера комитету. 10. Решение в пользу Вены. 17. Усиленная корреспонденция. 18. Здесь жалкие люди. 19. Ультиматум. Письма в Музыкальное общество и господину Таушу».
Для этого дела весьма показателен протокол исполнительного комитета Всеобщего музыкального общества от 6 ноября 1853 года:«Состояние музыкальной дирекции наших концертов в настоящее время вызвало у многих членов исполнительного комитета желание попытаться убедить господина музыкального директора д-ра Шумана разрешить господину Таушу замещать его при дирижировании в наших концертах, за исключением тех случаев, когда исполняются произведения самого господина Шумана.
Господин д-р Герц взял на себя обязанность предварительно обсудить с господином Таушем вопрос о форме и характере этого замещения. Господин Тауш объяснил, что, высоко почитая господина д-ра Шумана, он готов дирижировать абонементными концертами, находясь в должности его заместителя, чего он не взял бы на себя при другом музыкальном директоре. После того, как все единогласно высказались за замещение господина д-ра Шумана господином Таушем, путем голосования постановили, что связанные с этим переговоры с господином д-ром Шуманом должны вестись в устной форме, и решили урегулировать это дело с господином д-ром Шуманом через депутацию, состоящую исключительно только из членов комитета. В состав депутации были избраны господин председатель правительственный советник Иллинг и д-р Герц, которые взяли на себя эту комиссию. Во исполнение указанного выше решения, я (председатель Иллинг) вместе с господином д-ром Герцем направились к госпоже д-р Шуман. В наиболее благожелательной форме мы ознакомили ее с положением вещей, и, поскольку нам казалось желательным в интересах всех сторон, чтобы господин д-р Шуман не сразу же дал решительный ответ, направленный непосредственно комитету, а конфиденциально обсудил бы с нами дальнейшие шаги, мы высказались в этом смысле перед госпожой д-р Шуман и объявили в то же время, что мы в любой момент готовы к такому обсуждению.
Наше посредничество было принято, более того, 9 числа этого месяца господин д-р Шуман направил в исполнительный комитет письмо, в котором он сообщал, что в любом случае использует свое право, после положенного срока, а именно с 1 октября 1854 года, отказаться от должности».
Из дневника Клары Шуман:
«7-го ноября ко мне пришли господа Иллинг и Герц из Комитета и сообщили, что они желают, чтобы Роберт в будущем дирижировал только своими произведениями, остальные же господин Тауш обещал взять на себя. Это было подлой интригой и оскорблением для Роберта, вынуждающим его полностью отказаться от своей должности, что я сразу же и сказала господам, даже не поговорив об этом с Робертом. Не говоря о наглости, нужной для такого шага по отношению к такому человеку, как Роберт, это было и прямым нарушением договора, с чем Роберт ни в коем случае не примирится. Не могу выразить, как я была возмущена и как было мне горько, что я не могу избавить Роберта от этого оскорбления. О, здесь живет подлый народ. Здесь царит низость, а более порядочно мыслящие люди, как, например, господа Гейстер и Лезак, недовольно, но бездеятельно отступают перед ней. Чего бы только я не дала, чтобы тотчас же вместе с Робертом подняться и уехать отсюда, но если имеешь шестерых детей, это не так-то легко». 9 ноября.«Роберт передал комитету свое решение больше не дирижировать. Тауш ведет себя как неотесанный, необразованный человек… при существующих сейчас обстоятельствах он не должен был бы дирижировать, а он все же дирижирует, хотя Роберт написал ему, что если он сделает это, он (Роберт) не сможет больше считать его порядочным человеком. Вообще дело все больше проясняется: Тауш, притворяясь совершенно пассивным, плел главную интригу. Хаммерс (бургомистр) ведет себя в этом деле очень дружески и охотно, если бы было возможно, посредничал.
10 ноября.Вечером концерт, а мы – дома. Дирижирует Тауш».
Несколько недель Шуман вновь был болен. Дюссельдорфские интриги он принял близко к сердцу, и у Клары были все основания беспокоиться за него. Затем внезапно наступил поворот к лучшему. Шуман получил приглашение совершить концертное турне по Голландии. Эта поездка явилась для него настоящим триумфальным шествием. Потускнели неприятные воспоминания о дюссельдорфских разочарованиях. Во всех городах его встречали с величайшими почестями.
Как свидетельствуют письма Шумана, признание, в котором именно в этот момент он так сильно нуждался, благоприятно повлияло на его душевное состояние.
«…Моя музыка приобретает все большее распространение и за границей, а именно в Голландии и Англии, а видеть это – всегда большая радость для художника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
… Я пришел к тому убеждению, что все духи должны быть воплощены телесно…
Из музыкальных номеров, дорогой друг, я убедительно обращаю Ваше внимание на увертюру. Разрешите мне признаться Вам, что я считаю ее одним из самых сильных моих созданий и хотел бы, чтоб и Вы тоже были этого мнения…
Главным, разумеется, остается исполнение роли Манфреда. Музыка – лишь фон, и я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы смогли разъяснить актеру, играющему эту роль в Веймаре, значение его высокой задачи».
Более счастливо прошли для Шумана состоявшиеся в том же году в Лейпциге Шумановские недели. Программу их он составил сплошь из новых, написанных в Дюссельдорфе произведений, незнакомых лейпцигцам. В нее вошли увертюра к «Манфреду», несколько песен, Рейнская (3) симфония, соната для скрипки (опус 105) и Трио для фортепьяно, скрипки и виолончели (опус 110). Шумана бурно чествовали. Со времени смерти Мендельсона в этом городе еще никому не аплодировали так горячо. Шуман был счастлив: здесь, в столь любимом им Лейпциге, в городе его юности он был признанным композитором. Он уехал из Лейпцига с сердцем, полным радости, не зная, что никогда больше не увидит этого города.
Все ухудщающееся состояние здоровья Шумана едва не сорвало 31 Нижнерейнский музыкальный фестиваль, состоявшийся в мае 1853 годав Дюссельдорфе. Во время подготовки к фестивалю Шуман заболел, и смог дирижировать «Мессией» Генделя и своей симфонией ре минор только на концерте, в день открытия. У него возникают и другие неприятности. Несколько членов муниципалитета, побуждаемые заместителем Шумана, Ю. Таушем, хотят сместить композитора с занимаемой им должности.
Начинаются интриги.
Из записей Шумана:
«7 ноября. Решающий день.
Бесстыдства. 8. Колебания между Берлином и Веной. Письма д-ру Герцу и Таушу. 9. Письмо бургомистра Хаммера комитету. 10. Решение в пользу Вены. 17. Усиленная корреспонденция. 18. Здесь жалкие люди. 19. Ультиматум. Письма в Музыкальное общество и господину Таушу».
Для этого дела весьма показателен протокол исполнительного комитета Всеобщего музыкального общества от 6 ноября 1853 года:«Состояние музыкальной дирекции наших концертов в настоящее время вызвало у многих членов исполнительного комитета желание попытаться убедить господина музыкального директора д-ра Шумана разрешить господину Таушу замещать его при дирижировании в наших концертах, за исключением тех случаев, когда исполняются произведения самого господина Шумана.
Господин д-р Герц взял на себя обязанность предварительно обсудить с господином Таушем вопрос о форме и характере этого замещения. Господин Тауш объяснил, что, высоко почитая господина д-ра Шумана, он готов дирижировать абонементными концертами, находясь в должности его заместителя, чего он не взял бы на себя при другом музыкальном директоре. После того, как все единогласно высказались за замещение господина д-ра Шумана господином Таушем, путем голосования постановили, что связанные с этим переговоры с господином д-ром Шуманом должны вестись в устной форме, и решили урегулировать это дело с господином д-ром Шуманом через депутацию, состоящую исключительно только из членов комитета. В состав депутации были избраны господин председатель правительственный советник Иллинг и д-р Герц, которые взяли на себя эту комиссию. Во исполнение указанного выше решения, я (председатель Иллинг) вместе с господином д-ром Герцем направились к госпоже д-р Шуман. В наиболее благожелательной форме мы ознакомили ее с положением вещей, и, поскольку нам казалось желательным в интересах всех сторон, чтобы господин д-р Шуман не сразу же дал решительный ответ, направленный непосредственно комитету, а конфиденциально обсудил бы с нами дальнейшие шаги, мы высказались в этом смысле перед госпожой д-р Шуман и объявили в то же время, что мы в любой момент готовы к такому обсуждению.
Наше посредничество было принято, более того, 9 числа этого месяца господин д-р Шуман направил в исполнительный комитет письмо, в котором он сообщал, что в любом случае использует свое право, после положенного срока, а именно с 1 октября 1854 года, отказаться от должности».
Из дневника Клары Шуман:
«7-го ноября ко мне пришли господа Иллинг и Герц из Комитета и сообщили, что они желают, чтобы Роберт в будущем дирижировал только своими произведениями, остальные же господин Тауш обещал взять на себя. Это было подлой интригой и оскорблением для Роберта, вынуждающим его полностью отказаться от своей должности, что я сразу же и сказала господам, даже не поговорив об этом с Робертом. Не говоря о наглости, нужной для такого шага по отношению к такому человеку, как Роберт, это было и прямым нарушением договора, с чем Роберт ни в коем случае не примирится. Не могу выразить, как я была возмущена и как было мне горько, что я не могу избавить Роберта от этого оскорбления. О, здесь живет подлый народ. Здесь царит низость, а более порядочно мыслящие люди, как, например, господа Гейстер и Лезак, недовольно, но бездеятельно отступают перед ней. Чего бы только я не дала, чтобы тотчас же вместе с Робертом подняться и уехать отсюда, но если имеешь шестерых детей, это не так-то легко». 9 ноября.«Роберт передал комитету свое решение больше не дирижировать. Тауш ведет себя как неотесанный, необразованный человек… при существующих сейчас обстоятельствах он не должен был бы дирижировать, а он все же дирижирует, хотя Роберт написал ему, что если он сделает это, он (Роберт) не сможет больше считать его порядочным человеком. Вообще дело все больше проясняется: Тауш, притворяясь совершенно пассивным, плел главную интригу. Хаммерс (бургомистр) ведет себя в этом деле очень дружески и охотно, если бы было возможно, посредничал.
10 ноября.Вечером концерт, а мы – дома. Дирижирует Тауш».
Несколько недель Шуман вновь был болен. Дюссельдорфские интриги он принял близко к сердцу, и у Клары были все основания беспокоиться за него. Затем внезапно наступил поворот к лучшему. Шуман получил приглашение совершить концертное турне по Голландии. Эта поездка явилась для него настоящим триумфальным шествием. Потускнели неприятные воспоминания о дюссельдорфских разочарованиях. Во всех городах его встречали с величайшими почестями.
Как свидетельствуют письма Шумана, признание, в котором именно в этот момент он так сильно нуждался, благоприятно повлияло на его душевное состояние.
«…Моя музыка приобретает все большее распространение и за границей, а именно в Голландии и Англии, а видеть это – всегда большая радость для художника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38