Он всегда ходил задрав голову и глядел свысока. В ту лунную ночь он был словно один из падших ангелов из поэмы Мильтона «Потерянный рай». На его юном лице играла лукавая тонкая улыбка. Он был такой прямой и легкий, что казалось, сейчас полетит. Октябрь в прошлом году выдался холодным, но Марк не был бы Марком, если бы носил пальто. Ему хотелось, чтобы силы природы подчинялись его желаниям, а когда они отказывались, он их попросту не замечал.
Сначала Кэтрин пыталась взывать к его разуму, но Марк не хотел ее слушать. Он вообще не терпел серьезных разговоров. Потом она стала оскорблять — обидные слова отскакивали от его раздутого самомнения, как от стенки горох. Он мнил себя неотразимым. Впрочем, не без причин — ведь однажды она не устояла перед его шармом и оригинальностью. Он называл ее чаровницей, волшебницей, говорил, что она его околдовала, и это было так не похоже на банальные ухаживания. Однако его красноречие надоело Кэт быстрее, чем он сам. В ту ночь, под холодной луной, оно взбесило ее. Он испробовал все средства — угрозы, лесть, даже слезы. Когда запас его излюбленных приемов подошел к концу, ему ничего не оставалось, как применить силу. И вот, когда он стал надвигаться, у нее в руках очутилось ружье...
Кэтрин заставила себя открыть глаза. Питер стоял, повернувшись к ней спиной, и застегивал рубашку. Повязка валялась на траве.
— Твоя рука, — безразличным тоном произнесла она, — я и забыла, что у тебя болит рука.
— Я тоже забыл. — Питер повернулся с холодной, зловещей улыбкой на лице, напомнившей ей гримасы античных статуй. — Ты очень искусна. Это от практики или от природы?
Он с презрением и ненавистью рассматривал Кэтрин. Вспомнив, что она лежит голая, Кэт схватилась за одежду, чтобы прикрыться.
— Замолчи!
— Марк был большой любитель этого дела. Я уверен, он получал от тебя огромное удовольствие, пока не надоел тебе и ты его не выкинула. (Кэт одевалась. Она не смотрела на него, по не слышать не могла.) Наверное, для него это был страшный удар. Тебе нужен был не муж, не любовник, а просто самец, который сделал бы тебе ребенка. Ты относилась к нему как к здоровому породистому кобелю. Потому что это не было случайно, ведь правда? Я не поверю, что ты ничего не знаешь о контрацепции. Сейчас даже первоклассники умеют предохраняться. Единственное, чего я никак не возьму в толк: как у такой расчетливой, холодной суки, как ты, мог сохраниться нормальный человеческий инстинкт продолжения рода? Хотя инстинкт заложен в генах, тут уж ничего не поделаешь. Жалкая замена...
— Замолчи! — Кэт закрыла уши руками. Питер схватил ее за локти и заставил посмотреть себе в глаза.
— Что ты с ним сделала? Я знаю, он не мог застрелиться по неосторожности. Он умел обращаться с оружием. Он покончил с собой, верно? Отвечай! Это ты его довела? — Он тряс ее как куклу.
— Покончил с собой? — прошептала Кэтрин, недоуменно глядя на него из-под растрепавшихся волос. — Марк?
Она засмеялась. Ей было не смешно, но она не могла остановиться. Лицо Питера от тряски дрожало и множилось, у нее перед глазами плыл какой-то красный туман. Потом Кэт увидела, как Питер взмахнул рукой, и наступила темнота — прекрасная прохладная темнота, поглотившая и этот идиотский смех, и боль от пощечины, и все остальное. Она лежала в глубокой черной норе, где не было ничего. Будь Кэтрин умнее и осторожнее, сумела бы остаться там навсегда.
Голос Мартина выдернул ее из темноты. Как она его ненавидела! Ненавидела свою постель, знакомый запах и прикосновение свежего белья. Ее чувства яростно сопротивлялись возвращению. Она попыталась нырнуть обратно в нору. Ей это почти удалось... Но ненавистный голос не оставлял в покое:
— Кэт! Кэт! Ты слышишь меня? Не тряси головой! Очнись! Питер, это кома. Что вы с ней сделали? Она меня не слышит.
— Дайте мне. Отойдите. — Другой голос. Кэт его тоже ненавидела, только в сто раз сильнее. Он приносил несчастье. Он пронзил ее, точно молния. От него не укрыться. — Кэт, проснись. Это бесполезно. Не валяй дурака. Ответь мне, Кэт. — Теперь она почувствовала его руку у себя на плече. Он сел на кровать рядом с ней. Слезы ярости переполнили ее глаза и покатились из-под упрямо закрытых век, и Питер вздохнул со странным облегчением: — Она плачет.
Была ночь. Она удивилась, потому что голоса, что слышались возле нее, были те же. Ей казалось, они не переставали говорить.
— Она давно проснулась?
— Действие инъекции скоро прекратится. Если она опять потеряет сознание, вы знаете, что делать.
— Я ничего с ней не делал. Она сама очнулась.
— Да, она сильная, но у каждого есть свой предел.
— Мудрая мысль номер сорок два.
— Стюарт, у меня сегодня был тяжелый день.
— Извините. А вы, кажется, к ней неравнодушны, доктор?
— Я хотел на ней жениться.
Кэт лежала неподвижно, не открывая глаз. От этого, казалось, у нее обострились другие чувства. Она ясно ощущала настроение обоих мужчин.
— Я женат, — сказал Мартин, помолчав, — но это не значит, что мне запрещено мечтать.
— Что ж вы так слабо мечтали?
— Она любила другого.
— Я слышал. И что это был за человек?
— Он был похож на вас. Не очень, конечно. Но в тот день, когда вы пришли ко мне в офис, я подумал... Да и Кэт, наверное, тоже...
Кэт приоткрыла один глаз. Они стояли лицом друг к другу. Она видела их в профиль. Питер устало опирался на спинку кровати. На голове был полный ералаш, будто он не причесывался две недели, лицо осунулось. Пол тоже выглядел измученным. Бедный Пол. Наверное, целый день с ней возился.
— Я не спрашиваю, на кого он был похож. Я спрашиваю, что он был за человек, — недовольно напомнил Питер.
Мартин ответил не сразу. Его ответ прозвучал как удар хлыста:
— Подлый, спесивый эгоист.
— Хм... — Питер задумчиво потер подбородок. — Но он ведь умер. Он уже год как мертв. И вы по-прежнему мечтаете?
Своим холодным, насмешливым тоном Питер очень напоминал Марка. Кэтрин открыла оба глаза. Мужчины не заметили. Они зло пялились друг на друга, готовые заорать, как два кота, не поделившие кошку.
— Прекратите! — Кэт вскочила. — Пол, прекрати, хватит!
— Все в порядке, Кэт. — Он вмиг очутился рядом и стал укладывать ее обратно на подушки. — Тихо, успокойся. Ты же не хочешь, чтобы я сделал еще укол? — Его руки сильно давили ей на плечи. Она оказалась слабее, чем думала.
— Нет, — пробормотала Кэт, чувствуя себя под его напором тряпичной куклой или восковой, которую держат над огнем, и она тает, тает... — Нет, я не хочу... этого, — с усилием выдавила она, — я хочу... хочу... — Говорить было невероятно тяжело.
— Чего? Чего ты хочешь?
— Я... хочу... написать... завещание. Позови нотариуса.
Он ждал, что Кэтрин это скажет. Он очень хотел, чтобы она это сказала. Она сразу догадалась, потому что Мартин опустил руки, и ей стало легко и безразлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40