И вдруг чья-то рука резко возникла перед самым носом, так что Эллен даже отшатнулась.
– Теперь мне, моя очередь! Скажите же мне что-нибудь. Что-нибудь хорошее.
Эллен снова вздрогнула от тревожного предчувствия. Она едва узнала голос Пруденс – таким резким и настойчивым он был. Глаза девочки лихорадочно горели. Эллен ласково сжала пухлую короткопалую ладошку.
– Лапушка, это же просто шутка, – мягко произнесла она. – Ты же понимаешь, на самом деле я вовсе не...
– Скажите! Пожалуйста!
Эллен неохотно уступила.
– Вижу тебя в белом платье, – медленно начала она. – И фате. Ты выходишь замуж.
– За кого? Как он выглядит?
Кто-то хихикнул. Это лишь усилило сочувствие Эллен: от насмешек сверстников страдания Пру должны были становиться еще невыносимее.
– Ну, он высокий... И широкоплечий... А волосы у него...
– Светлые? – умоляюще прошептала Пруденс. – Светлые?
– Светлые.
Что еще она могла ответить? Проще размахивать запретным стаканчиком мороженого под носом у пятилетнего ребенка. Пруденс глубоко вздохнула. Глаза ее затуманились.
– Мне пора, – сказала Эллен, поднимаясь. Игра утратила для нее интерес. Даже поддразнивать миссис Грапоу казалось неуместным на фоне маленькой трагедии Пру. Она была отчаянно влюблена в Стива, но не имела и малейшего шанса рядом с искрящимся обаянием Джойс. Эллен абсолютно точно могла сказать, с кем Стив пойдет на танцы.
Выехав со стоянки, она помедлила, занеся ногу над педалью газа. Отсюда ей хорошо была видна вся компания, живописно расположившаяся на веранде. В их волосах: каштановых, русых, черных, огненных локонах Джойс и соломенной гриве Стива – горели солнечные лучи. Ребята что-то увлеченно обсуждали – наверное, ее предсказания? У Эллен защемило сердце. Она почувствовала тоску по молодости – не только собственной, но по той, что совсем недавно скрашивала ее жизнь своим присутствием.
«Боже, – изумленно подумала она, – я скучаю по своим детям».
Эллен последний раз глянула в зеркало на веранду: среди пестрой стайки ребят чернела ворона. От вида миссис Грапоу у Эллен окончательно испортилось настроение. Что она вещает там, на крыльце? Если это цитата, Эллен заранее могла предсказать ее содержание.
* * *
Когда Эллен пообещала лавочнице прийти в церковь, она сделала это не ради отговорки. Любопытство ее настолько разгорелось, что удержать от посещения службы теперь могло разве что землетрясение. Она провела пол-утра, пытаясь вообразить, какие догматы может исповедовать религиозная секта с таким названием.
Но, в любом случае, решила Эллен, Вселенская Церковь Гнева Господня должна поощрять пуританские наклонности, и оделась соответственно: в строгое серое платье спортивного покроя, с длинными рукавами. Правда, уже садясь в машину, она пожалела об уступке ортодоксальному вкусу: день обещал быть жарким. На небе не было ни облачка, даже легчайшее дуновение не нарушало знойного спокойствия воздуха. Когда Эллен добралась до города, платье липло к спине, а тонкие нейлоновые чулки казались ей плотными шерстяными брюками. Наверняка в церкви нет кондиционера. Люди, поглощенные мыслями о гневе Божьем, должны верить, что страдания телесные очищают душу.
На изумрудном фоне травы маленькая белая церквушка казалась легкой и умиротворенной – даже строгость ее линий не производила на этот раз тягостного впечатления. Эллен с огорчением поняла, что опоздала. Очевидно, служба здесь начиналась раньше традиционного часа. Чувствуя, как по спине струится пот, она заспешила по тропинке, приободренная звучным пением, доносящимся изнутри.
Церковь была переполнена, и Эллен распростилась с надеждой незаметно проскользнуть на заднюю скамью. Отыскать свободное место оказалось нелегко, и ей пришлось долго красться по проходам, прежде чем удалось присесть на краешек где-то в середине зала. Пение не прекращалось, но все завертели головами, с любопытством рассматривали ее.
Слишком смущенная, чтобы взглянуть на священника, Эллен потупила глаза и принялась искать сборник церковных гимнов, но обнаружила нечто более ценное в этой обстановке: старомодный веер из пальмовых листьев. Подобных вещиц она не видела с самого детства – с тех пор, как навещала бабушку в Мидуэсте. Чрезвычайно обрадованная находкой, Эллен энергично принялась обмахиваться. В церкви оказалось даже жарче, чем она ожидала. Окна были наглухо закрыты (похоже, они не отворялись с того самого момента, как здание было возведено), и от побеленных стен так и несло жаром, как из топки. Оглядевшись, Эллен подумала, что никогда еще не видела такого угнетающе унылого помещения: ни картин, ни портьер, ни резьбы на колоннах или спинках скамеек. И очень тесно: яблоку негде упасть, а ведь прихожан собралось всего-то не больше семидесяти.
Пение закончилось, и воцарилась тишина. Потом голос с кафедры объявил:
– Псалом шестнадцатый, братья и сестры.
Эллен подняла глаза.
Первое слово, пришедшее ей на ум при виде священника, было «недоделанный». Казалось, что пастора, невысокого и тощего, на скорую руку слепили из остатков, которых явно не хватало на полноценного человека. Слишком жидкие волосы, слишком мелкие черты узенького личика – вся его сила, похоже, ушла в голос. Скрипуче-пронзительный, он что-то смутно напомнил Эллен, хотя что именно, она так и не смогла сообразить.
Дребезжащее пианино заиграло знакомую мелодию, и Эллен с готовностью собралась запеть. Ей нравились церковные гимны, их бравурные ритмы, создающие забавный контраст с проникновенным лиризмом стихов. Но после первых же строчек она поняла, что слова какие-то другие. Прислушавшись к пронзительному сопрано соседки слева, Эллен ужаснулась. Кто сочинял подобные тексты? Трудно решить, что в них было хуже: хромающий размер, убогие натянутые рифмы или сам смысл этих, с позволения сказать, «шедевров» религиозной мысли.
Одна строфа сильнее всего врезалась ей в память как наиболее типичный образчик подобного творчества:
Блудницу в пурпуре низверг
Он в пылающее пламя Ада.
Она познала тяжесть Его руки -
Тебе задуматься об этом надо.
После этого Эллен едва могла дождаться проповеди.
Она выдержала только первые десять минут. С возрастающим омерзением слушала она хриплую тираду, слетавшую с уст ужасного коротышки на кафедре. В его воплях не было ничего даже отдаленно забавного, ибо их переполняла ненависть: к иудеям, которые распяли Христа; к черным, сыновьям Хама, которых Бог обрек на вечное рабство; к безбожным коммунистам; к проклятым папистам, поклоняющимся ложному Богу; к язычникам, которые отвергли Господа; и к атеистам, от которых Господь сам отвернулся.
Эллен наконец поняла, кого ей напоминает этот бесноватый. Она была слишком молода, чтобы помнить трансляции надрывных речей берлинского оратора, но она слышала записи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66