– Забудь об этом, осквернитель могил! – В отцовском голосе звучала напускная суровость. – Да и вряд ли через двести лет от несчастной женщины осталось хоть что-нибудь.
– Тетя Эллен, ты упускаешь свой шанс, – сказал Фил. – Тебе следовало бы писать сценарии для фильмов ужасов.
– Идем, Фил! – оборвал его Джек. – Я понимаю, ты делаешь все возможное, чтобы пропустить автобус, но...
– Мы так и не услышали конец, – запротестовал Фил. – Как она умерла, тетя Эллен? Не может быть, чтоб естественной смертью. Я не переживу такого надувательства.
Громкий гудок снаружи возвестил о прибытии автобуса.
– Ее убили, конечно же, – сказала Пенни, хватая в охапку учебники. – Пока. До вечера.
И прежде чем Эллен успела собраться с мыслями, дочь исчезла. Фил ухмыльнулся.
– Она взяла с собой эту жуткую красную рубашку, – сказал он примирительно. – И наденет ее в автобусе.
– Что-то я не заметила никакой рубашки.
– Пенни засунула ее в сумку. Ты же знаешь, каковы подростки в этом возрасте, тетя Эллен: им непременно нужно бунтовать.
– Просто чудо, что Пенни тебя до сих пор не убила за подобные глупые остроты, – снисходительно произнес Джек. – Иди в машину, Фил. Автобус ты пропустил, но тебе все же не удастся отвертеться от занятий. Я подброшу тебя по пути на работу.
Подмигнув тетке. Фил вразвалку удалился, засунув руки в карманы.
Вздохнув, Эллен принялась убирать со стола, но в этот момент дверь, не успев закрыться, вновь распахнулась, и в кухню просунул голову Джек.
– Так как же она умерла? – спросил он шепотом.
– Ты не лучше наших детей. Покончила с собой. Повесилась.
– Бр-р-р. Спасибо. А то я сегодня не смог бы ничем заниматься, только и думал бы об этом.
Стоя в дверях, Эллен смотрела, как машина выезжает на дорогу. Они жили в одном из старых вашингтонских пригородов, и дом стоял не у самого шоссе, в окружении высоких деревьев, которых так недоставало районам более поздней застройки, выставлявшим напоказ роскошные особняки. Голубой «бьюик» Джека помедлил у въезда на шоссе и влился в поток автомобилей, спешивших в город.
Самое время было выплакаться всласть, но Эллен обещала себе по возможности не распускаться. Сдержав всхлип, она вернулась на кухню, где ее ждал обычный утренний кавардак – и Иштар, сидевшая на одном из стульев; аккуратно положив передние лапки на стол, она поглощала остатки бекона на тарелке Пенни.
– Скверная кошка, – сказала Эллен без особого возмущения.
Подняв коричневую мордочку, Иштар уставилась на нее невинными голубыми глазами. Трезво оценив ситуацию, кошка решила, что Эллен не собирается идти дальше оскорблении, и вернулась к бекону, а Эллен, облокотившись на дверной косяк, задумалась.
Историю Мэри она рассказала нарочно. От Джека ее все равно скрыть бы не удалось, и только продемонстрировав беспечное спокойствие по поводу всех этих ужасов, можно было убедить его, что суевериям Эллен не придает никакого значения.
Сказать, что Джек нянчился с ней, было бы несправедливо по отношению к ним обоим. В трудные минуты он приходил ей на помощь, и если иногда его поддержка оказывалась значительнее, чем это было необходимо, то лишь потому, что Эллен самой этого хотелось. Джек не навязывал ей свою опеку. Но все же одной из причин ее твердого желания переменить жизнь, поселившись в доме меж холмов, было стремление освободить близких ей людей. Она зависела от племянников не меньше, чем от Пенни, и значительно больше, чем они то осознавали. И теперь она должна была отпустить их, а для этого ей нужно остаться в одиночестве. Любовь не обязанность, а добровольный дар. И если детям она обязана этим даром, то Джеку она обязана даже большим.
Новый дом на самом деле пришелся ей по душе. Она успела полюбить его так сильно, как не любила до сих пор ни одну вещь. Эллен казалось, что он, будто живое существо, тянется к ней. Но она многое бы отдала за то, чтобы Эд никогда не рассказывал ей эту жуткую историю.
– Проклятье! – вырвалось у нее, и кошка, теперь уже разгуливавшая по столу в поисках еще чего-нибудь вкусненького на тарелках, настороженно подняла ухо, но тут же успокоилась, справедливо решив, что брань относится не к ней. Эллен сознавала, что Иштар ведет себя из рук вон скверно, но ее в эту минуту гораздо больше занимали вещи, о которых она не упомянула во время недавнего рассказа.
Во-первых, о том, что видела белую кошку. Впрочем, Джек прав: мало ли бездомных кошек бродит по лесу. Для привидения это как-то слишком несолидно, и не стоит забивать голову пустыми страхами. Гораздо больше ее беспокоила мысль о том, что прямо у нее во дворе, под покровом зеленой травы, покоятся хрупкие пожелтевшие кости Марии. Джек заметил ее тревогу, но, по-видимому, счел, что она слишком благоразумна, чтобы серьезно расстроиться. Кости были лишь остатком оболочки, сброшенного кокона, покинутой раковины...
В общем, Эллен могла быть довольна собой: она перенесла все это довольно мужественно.
Так почему же она утаила от Джека, как на самом деле умерла Мария?
Как утверждал Эд, чей талант рассказчика явно пропадал зря при его затворническом образе жизни, очевидцы обнаружили, что тело висит на крюке. Но замечания, которые нынешним утром отпускали Пенни и Фил, укрепили смутные подозрения Эллен, что в этой смерти что-то не так. Для католички самоубийство было смертным грехом. Зачем бы Марии убивать себя? В легенде не упоминались ни смертельное заболевание, ни преступление, которые могли бы привести к столь ужасному концу. Такой поступок противоречил не только ее предполагаемой вере, но и ее характеру – жесткому, если не жестокому, и решительному. Кроме того, она разбиралась в травах и если бы обнаружила у себя какую-нибудь страшную болезнь, то скорее выбрала бы менее болезненную смерть от яда.
Прогоняя назойливые мысли, Эллен тряхнула светлыми локонами.
– Хватит! – решительно произнесла она вслух и направилась к столу. Слова можно было толковать двояко, но Иштар предпочитала руководствоваться не словами, а поступками – ее и след простыл, а Эллен принялась убирать грязные тарелки.
* * *
А в субботу все они отправились смотреть дом. Большую часть пути Джек молчал. Он попросил Эллен не оформлять покупку, пока она не бросит на дом еще один взгляд, более критичный. Конечно, Джек хотел сказать: пока он не увидит дом, – но тактичность не позволила ему выразиться столь откровенно. Фил и Пенни всю дорогу хохотали, как сумасшедшие, горланили песни и отпускали возмутительные шуточки – они полностью одобряли стремление Эллен «назад к природе».
К величайшему ее облегчению, обаяние дома подействовало на всех, даже на Джека. Не в силах смириться с медлительностью взрослых, молодежь помчалась наверх. Крики одобрения, прекратившиеся, правда, после вопля Фила, который, конечно же, ударился головой о тот самый лестничный свод, сладостной музыкой звучали в ушах Эллен, стоявшей с Джеком в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66