Вдали мерцали огоньки – корабли плыли во Владивосток, и от этой мысли у меня дрогнуло сердце. С ума сойти, какую власть имеют над нами слова: оттуда, где я стоял, было невозможно ничего увидеть. Но я долго смотрел в черноту горизонта, шепча: „Сибирь“, – и трепетал от волнения.
Долго я не простоял: холод был невыносимый. Я вернулся, сделав крюк через старые кварталы города: невозможно представить ничего прекраснее японских крыш, окутанных снегом, он настолько заглушал звук моих шагов, что впору было поверить, будто меня вовсе нет. Только ради этой ночной прогулки стоило приехать а Японию.
Я так устал, что уже и сидеть не могу. Мне требуется мачта с тросом, как здешним соснам. Этот факс подождет до завтра, отправлю его утром. Засыпаю.
Всегда твой Эпифан».
«Номер в отеле, 11/1/97.
Дорогая Этель!
Сейчас одиннадцать часов вечера. Ты долго отдыхала от моих факсов. Я же провел сегодня самый нервный день в своей жизни.
В десять часов утра я встретился с остальными одиннадцатью членами жюри. Все они из разных стран, и больше сказать о них нечего. Подружился я только с симпатичной женой одного европейского посла. Мы с ней оба не могли понять, почему нас выбрали в это жюри, куда входят еще зубной врач из Перу, ресторатор из Того и папский нунций, – поистине организаторы руководствовались весьма странными критериями.
А принципы отбора девушек понять еще труднее: нам представили тридцать пять мисс в возрасте от семнадцати до двадцати трех лет. Большинство оказались просто уродинами. Я ожидал увидеть невыразительных, безликих девиц, но не мог и предположить, что они будут страшны как смертный грех. Добро бы еще в их безобразии было что-нибудь интересное! Уж не попал ли я на конкурс „Мисс Пугало“?
Я решил бы, что все это розыгрыш, не окажись среди претенденток несколько хорошеньких. Пять девушек более или менее заслуживали своих титулов: если они и не красавицы, то, по крайней мере, смотреть на них было приятно. Их присутствие окончательно спутало карты.
Я остановил свой выбор на Мисс Ливан, похожей на Шехерезаду, какой я ее себе представляю. Жена европейского посла разделяла мое мнение.
Весь день напролет нам пришлось слушать бесконечные речи о том, что „истинная красота – это красота души“, звучавшие по меньшей мере комично в устах людей, выбиравших мисс по их антропометрическим данным.
Девиц представили сначала всем скопом, потом по отдельности; нас проинформировали о любимом блюде, увлечениях и жизненной цели каждой. Я был тронут, узнав, что Мисс Уругвай обожает лазанью. Мисс Украина увлекается народными танцами, а Мисс Папуа-Новая Гвинея имеет цель (цитирую) „преуспеть в жизни“.
Неприятнее всего был благодушный тон дам-патронесс, которым организаторы конкурса излагали анкетные данные участниц. Правда, барышни, казалось, были в восторге оттого, что с ними говорят такими елейными голосами. Да и все, кроме нас с женой посла, выглядели весьма довольными, а папский нунций и вовсе едва не хлопнулся в обморок от восторга.
В жюри была одна пожилая дама с морщинистым лицом. Сначала я не совсем понял, кто она такая. Потом мне объяснили, что это Мисс Вселенная I960 года. Я подсчитал, что ей самое большее шестьдесят лет, но на вид можно было дать все восемьдесят. Настоящая фея Карабос. Каждый раз, когда кого-нибудь из участниц называли красивой, она громко объявляла: „Я в молодости была куда лучше“. Это звучало смешно и жутко одновременно.
Одна из претенденток, Мисс Бразилия, больше остальных приводила меня в уныние. От ее вульгарности просто тошнило: это была не вульгарность портовой шлюшки, насмешливой и бойкой на язык, а слащаво-жеманная вульгарность guide-girl [20] на первом балу.
– Эта хуже всех, – шепнул я на ухо своей приятельнице, жене посла.
Она со мной полностью согласилась.
Я не стану три часа расписывать тебе мерзости выборов: когда идешь на конкурс красоты, знаешь, чего ждать. Не стану изображать удивление. Я был готов, но все оказалось в тысячу раз ужаснее. Если бы они без лицемерия расписались в своем цинизме, я не был бы шокирован: когда торгуешь мясом, нечего скрывать, что ты мясник. Но происходящее казалось мне проституцией, замаскированной под благотворительную распродажу.
Под вечер мы проголосовали. Я остался при своем мнении насчет ливанки. На вопрос: „Какова ваша цель в жизни?“ – она ответила: „Победить на конкурсе красоты“. Мне это очень понравилось.
Организаторы подсчитали голоса, посовещались и торжественно объявили результат. Все сияли улыбками. Когда они сказали, что на сто процентов согласны с мнением жюри, я начал опасаться худшего. И не ошибся: победила Мисс Бразилия.
Мы с женой посла были возмущены. Нам пришло в голову расспросить остальных членов жюри: представь себе, все проголосовали за бразильянку. Когда мы спрашивали почему, нам отвечали: „Потому что она славная, здоровая девушка и у нее добрая улыбка“.
– Предупредили бы, что здесь выбирают Мисс Баден-Пауэлл [21], – сказал я своей приятельнице.
После чествования и аплодисментов на сцену пригласили Мисс Вселенная-1960 и попросили произнести речь, что она сделала с явным удовольствием.
Воспользовавшись случаем, она сообщила, что голосовала за Мисс Бразилия, и, обосновав свой выбор, не преминула добавить свое: „Я в молодости была куда лучше“. Это был самый веселый момент за всю торжественную часть.
Затем последовал банкет. Во главе стола посадили новоиспеченную Мисс Вселенная-1997, еще пунцовую от неожиданной удачи. Справа от нее сидел главный организатор. Слева – папский нунций. Не хочу даже думать о том, что творилось под столом. Я ушел, не дождавшись конца, не было больше сил это выносить. Хотел бы я знать, какому шутнику вздумалось сделать страну самой утонченной на планете культуры сценой для самого вульгарного за весь год события светской жизни.
Я возвращаюсь завтра вечером. Сейчас отправлю тебе факс и лягу спать.
Всегда твой Эпифан».
Поспать мне не удалось: судьбе было угодно, чтобы я провел самую сумасшедшую ночь в своей жизни.
Я лег в постель, думая об Этель. Мало-помалу до меня начало доходить, что в комнате ужасная жара. Я встал, чтобы отрегулировать отопление, но нужного выключателя не нашел. Тогда я позвонил портье с просьбой прислать кого-нибудь помочь, но мне вежливо объяснили, что в отеле единая отопительная система и автономных регуляторов в номерах нет. Я предложил убавить температуру во всем отеле, на что мне с той же безукоризненной любезностью ответили, что остальные постояльцы, все до одного, очень довольны теплом.
– Как это довольны, в такой парилке?
– Прошлой ночью, месье, температура была точно такая же, и вас она устраивала.
– Я валился с ног. От усталости всегда знобит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Долго я не простоял: холод был невыносимый. Я вернулся, сделав крюк через старые кварталы города: невозможно представить ничего прекраснее японских крыш, окутанных снегом, он настолько заглушал звук моих шагов, что впору было поверить, будто меня вовсе нет. Только ради этой ночной прогулки стоило приехать а Японию.
Я так устал, что уже и сидеть не могу. Мне требуется мачта с тросом, как здешним соснам. Этот факс подождет до завтра, отправлю его утром. Засыпаю.
Всегда твой Эпифан».
«Номер в отеле, 11/1/97.
Дорогая Этель!
Сейчас одиннадцать часов вечера. Ты долго отдыхала от моих факсов. Я же провел сегодня самый нервный день в своей жизни.
В десять часов утра я встретился с остальными одиннадцатью членами жюри. Все они из разных стран, и больше сказать о них нечего. Подружился я только с симпатичной женой одного европейского посла. Мы с ней оба не могли понять, почему нас выбрали в это жюри, куда входят еще зубной врач из Перу, ресторатор из Того и папский нунций, – поистине организаторы руководствовались весьма странными критериями.
А принципы отбора девушек понять еще труднее: нам представили тридцать пять мисс в возрасте от семнадцати до двадцати трех лет. Большинство оказались просто уродинами. Я ожидал увидеть невыразительных, безликих девиц, но не мог и предположить, что они будут страшны как смертный грех. Добро бы еще в их безобразии было что-нибудь интересное! Уж не попал ли я на конкурс „Мисс Пугало“?
Я решил бы, что все это розыгрыш, не окажись среди претенденток несколько хорошеньких. Пять девушек более или менее заслуживали своих титулов: если они и не красавицы, то, по крайней мере, смотреть на них было приятно. Их присутствие окончательно спутало карты.
Я остановил свой выбор на Мисс Ливан, похожей на Шехерезаду, какой я ее себе представляю. Жена европейского посла разделяла мое мнение.
Весь день напролет нам пришлось слушать бесконечные речи о том, что „истинная красота – это красота души“, звучавшие по меньшей мере комично в устах людей, выбиравших мисс по их антропометрическим данным.
Девиц представили сначала всем скопом, потом по отдельности; нас проинформировали о любимом блюде, увлечениях и жизненной цели каждой. Я был тронут, узнав, что Мисс Уругвай обожает лазанью. Мисс Украина увлекается народными танцами, а Мисс Папуа-Новая Гвинея имеет цель (цитирую) „преуспеть в жизни“.
Неприятнее всего был благодушный тон дам-патронесс, которым организаторы конкурса излагали анкетные данные участниц. Правда, барышни, казалось, были в восторге оттого, что с ними говорят такими елейными голосами. Да и все, кроме нас с женой посла, выглядели весьма довольными, а папский нунций и вовсе едва не хлопнулся в обморок от восторга.
В жюри была одна пожилая дама с морщинистым лицом. Сначала я не совсем понял, кто она такая. Потом мне объяснили, что это Мисс Вселенная I960 года. Я подсчитал, что ей самое большее шестьдесят лет, но на вид можно было дать все восемьдесят. Настоящая фея Карабос. Каждый раз, когда кого-нибудь из участниц называли красивой, она громко объявляла: „Я в молодости была куда лучше“. Это звучало смешно и жутко одновременно.
Одна из претенденток, Мисс Бразилия, больше остальных приводила меня в уныние. От ее вульгарности просто тошнило: это была не вульгарность портовой шлюшки, насмешливой и бойкой на язык, а слащаво-жеманная вульгарность guide-girl [20] на первом балу.
– Эта хуже всех, – шепнул я на ухо своей приятельнице, жене посла.
Она со мной полностью согласилась.
Я не стану три часа расписывать тебе мерзости выборов: когда идешь на конкурс красоты, знаешь, чего ждать. Не стану изображать удивление. Я был готов, но все оказалось в тысячу раз ужаснее. Если бы они без лицемерия расписались в своем цинизме, я не был бы шокирован: когда торгуешь мясом, нечего скрывать, что ты мясник. Но происходящее казалось мне проституцией, замаскированной под благотворительную распродажу.
Под вечер мы проголосовали. Я остался при своем мнении насчет ливанки. На вопрос: „Какова ваша цель в жизни?“ – она ответила: „Победить на конкурсе красоты“. Мне это очень понравилось.
Организаторы подсчитали голоса, посовещались и торжественно объявили результат. Все сияли улыбками. Когда они сказали, что на сто процентов согласны с мнением жюри, я начал опасаться худшего. И не ошибся: победила Мисс Бразилия.
Мы с женой посла были возмущены. Нам пришло в голову расспросить остальных членов жюри: представь себе, все проголосовали за бразильянку. Когда мы спрашивали почему, нам отвечали: „Потому что она славная, здоровая девушка и у нее добрая улыбка“.
– Предупредили бы, что здесь выбирают Мисс Баден-Пауэлл [21], – сказал я своей приятельнице.
После чествования и аплодисментов на сцену пригласили Мисс Вселенная-1960 и попросили произнести речь, что она сделала с явным удовольствием.
Воспользовавшись случаем, она сообщила, что голосовала за Мисс Бразилия, и, обосновав свой выбор, не преминула добавить свое: „Я в молодости была куда лучше“. Это был самый веселый момент за всю торжественную часть.
Затем последовал банкет. Во главе стола посадили новоиспеченную Мисс Вселенная-1997, еще пунцовую от неожиданной удачи. Справа от нее сидел главный организатор. Слева – папский нунций. Не хочу даже думать о том, что творилось под столом. Я ушел, не дождавшись конца, не было больше сил это выносить. Хотел бы я знать, какому шутнику вздумалось сделать страну самой утонченной на планете культуры сценой для самого вульгарного за весь год события светской жизни.
Я возвращаюсь завтра вечером. Сейчас отправлю тебе факс и лягу спать.
Всегда твой Эпифан».
Поспать мне не удалось: судьбе было угодно, чтобы я провел самую сумасшедшую ночь в своей жизни.
Я лег в постель, думая об Этель. Мало-помалу до меня начало доходить, что в комнате ужасная жара. Я встал, чтобы отрегулировать отопление, но нужного выключателя не нашел. Тогда я позвонил портье с просьбой прислать кого-нибудь помочь, но мне вежливо объяснили, что в отеле единая отопительная система и автономных регуляторов в номерах нет. Я предложил убавить температуру во всем отеле, на что мне с той же безукоризненной любезностью ответили, что остальные постояльцы, все до одного, очень довольны теплом.
– Как это довольны, в такой парилке?
– Прошлой ночью, месье, температура была точно такая же, и вас она устраивала.
– Я валился с ног. От усталости всегда знобит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28