В таком состоянии человеку нужен хоть какой-то шанс. Пусть даже мизерный.
Если им невероятно повезет и все сработает как надо, они не знают, что их ждет в том месте, куда отправляется железная тележка.
А самое главное, Ловансал не знал, что делать дальше, если первая часть этого безумного плана закончится успешно. Как вернуться обратно? И стоит ли возвращаться, если поднимется тревога? Можно попытаться прорваться к инспекторскому кораблю, но еще неизвестно, захочет ли инспектор, получив необходимую информацию, возиться с бежавшими заключенными и вступать в конфликт с руководством колонии. Скорее всего, он на это не пойдет. Но самое главное — Ловансал знал, что не отдаст добытую ценой смертельного риска информацию арктурианам. Почему? На этот вопрос он не смог бы ответить в данный момент, но это означало, что обратного пути у них не будет. Но тогда зачем все это? Еще не поздно отказаться, остаться в пещере, ждать утренней поверки, ждать прихода старшего охранника… Ловансал легко мог себе представить, что последует за этим приходом, и не мог допустить такого конца. Но кроме всех этих правильных рассуждений — было что-то еще… Что-то, что толкало его на смертельный риск.
В любую эпоху, в любом государстве находились люди, готовые жертвовать собой. Их называли героями — посмертно. И чаще всего их гибель казалась неоправданной. Но в длительном периоде времени именно их поступки служили историческими вехами развития целых цивилизаций.
Едва до Ловансала донесся отвратительный визг металлических направляющих, по которым передвигались ворота входного шлюза, и послышался знакомый рокот двигателя металлической телеги, он спрятал под матрас баллончик с кислородом и сдавил челюсти, прокусывая пластмассовую оболочку капсулы.
Ощутив горьковатый вкус лекарства, он еще успел подумать:
«Вот и все… Теперь у меня появился шанс… Рок не может быть настолько безжалостен. Прежде чем умереть, я должен увидеть ее… Женщину, у которой не было имени. Женщину, чей затуманенный образ оставался в скрытых глубинах моей памяти…» И, теряя сознание, он почти вспомнил ее имя, почти увидел ее глаза и улыбку…
Ловансалу показалось, что он очнулся через мгновение после того, как раздавил капсулу. Он даже подумал, что лекарство не подействовало, но за это короткое мгновение в окружающей обстановке, да и с ним самим произошли значительные изменения.
Он лежал на железной платформе совершенно голый, придавленный ледяными телами других заключенных. Телега стояла в каком-то незнакомом, ярко освещенном помещении, наполненном шумом механизмов, прерываемым жуткими нечеловеческими воплями.
«Если ты собирался отправиться в ад, то, кажется, тебе это удалось», — подумал Ловансал. Он ничего не чувствовал, ни боли, ни холода, который мучил его до того, как он принял паралитическое снадобье. И одна-единственная мысль овладела всем его существом. «Надо успеть принять транквилизатор, прежде чем тюремщики поймут, что он проснулся». Капсула с транквилизатором была спрятана за щекой, и сперва Ловансалу показалось, что ее нет на месте… Если он и в самом деле потерял ее, пока был без сознания, он не сможет ничего сделать. Даже приподнять руку казалось ему непосильным трудом в его нынешнем состоянии. Но прежде чем им успела овладеть паника, Ловансал нашел капсулу и понял, что его нервные окончания еще не пришли в норму, и осязание подвело его. Капсула, к счастью, была на месте. Он раздавил ее, подождал десять секунд, пока волна тепла не прошла по всему телу, и лишь после этого начал действовать.
Прежде всего он приподнял лежавшее на нем обнаженное ледяное тело другого заключенного настолько, чтобы можно было осмотреться.
Он подумал, что этот человек еще жив и превращен в ледяной чурбан действием усыпляющего газа. Искать среди груды окаменевших тел своего товарища по несчастью у Григория не было ни сил, ни времени. Им он займется позже.
В узкую щель, появившуюся в стенке повозки, Ловансал увидел огромный подземный зал, ярко освещенный прожекторами. Рассмотреть его сразу не удалось, не удалось и понять с первого взгляда, что здесь происходит. Внутреннюю глубинную часть зала скрывали голубоватые облака испарений, вызванные резкой разницей между наружной и внутренней температурами.
Ловансал подумал о том, что энергии здесь не жалеют. Наружные солнечные батареи, вплавленные в керамические плитки, давали ее с избытком и совершенно бесплатно.
Наконец поток воздуха сдвинул в сторону пелену тумана, скрывавшую от него гигантское сооружение в центре пещеры, а может быть, просто глаза привыкли к ослепившему его в первый момент свету прожекторов. Как бы там ни было, в конце концов он увидел это…
Больше всего сооружение по своим очертаниям напоминало скелет египетской пирамиды.
Скелет — потому что стен как таковых не было. Присутствовали только геометрически правильные ребра, четырьмя широкими линиями уходившие на стометровую высоту и обрывавшиеся у самого потолка пещеры.
Ребра еще не были сведены в одну точку, но было ясно, что строительство подходит к концу.
Больше всего Ловансала поразила не грандиозность сооружения, а ослепительное золотое сверкание, исходившее от его деталей.
Казалось невозможным соорудить столь огромную конструкцию из чистого золота, но позже, когда он узнал способ, каким это было сделано, — ему пришлось поверить…
Что-то происходило в центральной части зала, какое-то действо, сопровождавшееся стонами, всхлипами и жуткими воплями, от которых веяло безнадежностью и ужасом.
Временами, прерывая эти вопли, начинал скрежетать невидимый механизм.
Лежать и дальше под грудой окаменевших тел становилось опасно. В любую минуту ситуация могла измениться к худшему. Сейчас рядом с тележкой никого не было, и Ловансал, сдвинув в сторону лежавшее на нем тело, перемахнул через борт. Он не ошибся, вокруг действительно никого не было. От работавших в глубине зала арктуриан его отделяло не меньше сотни метров пространства.
Неожиданно его руку, все еще державшуюся за край повозки, ухватила другая, живая и горячая человеческая рука. Рэнд очнулся. Ловансал помог ему выбраться наружу, и через минуту они уже стояли рядом.
Около телеги валялась груда рабочей одежды, почему-то сильно заляпанной кровью. Но выбирать не приходилось, пришлось натянуть на себя эту заскорузлую, дурно пахнувшую одежду. Теперь по крайней мере они будут не так заметны со стороны.
Для того чтобы выяснить, что происходит в зале, им пришлось преодолеть сотню метров пространства и выйти в наиболее ярко освещенную часть зала.
Рискуя каждую минуту быть обнаруженными, они медленно продвигались вперед, укрываясь за остановленными механизмами и тушами выключенных охранных роботов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Если им невероятно повезет и все сработает как надо, они не знают, что их ждет в том месте, куда отправляется железная тележка.
А самое главное, Ловансал не знал, что делать дальше, если первая часть этого безумного плана закончится успешно. Как вернуться обратно? И стоит ли возвращаться, если поднимется тревога? Можно попытаться прорваться к инспекторскому кораблю, но еще неизвестно, захочет ли инспектор, получив необходимую информацию, возиться с бежавшими заключенными и вступать в конфликт с руководством колонии. Скорее всего, он на это не пойдет. Но самое главное — Ловансал знал, что не отдаст добытую ценой смертельного риска информацию арктурианам. Почему? На этот вопрос он не смог бы ответить в данный момент, но это означало, что обратного пути у них не будет. Но тогда зачем все это? Еще не поздно отказаться, остаться в пещере, ждать утренней поверки, ждать прихода старшего охранника… Ловансал легко мог себе представить, что последует за этим приходом, и не мог допустить такого конца. Но кроме всех этих правильных рассуждений — было что-то еще… Что-то, что толкало его на смертельный риск.
В любую эпоху, в любом государстве находились люди, готовые жертвовать собой. Их называли героями — посмертно. И чаще всего их гибель казалась неоправданной. Но в длительном периоде времени именно их поступки служили историческими вехами развития целых цивилизаций.
Едва до Ловансала донесся отвратительный визг металлических направляющих, по которым передвигались ворота входного шлюза, и послышался знакомый рокот двигателя металлической телеги, он спрятал под матрас баллончик с кислородом и сдавил челюсти, прокусывая пластмассовую оболочку капсулы.
Ощутив горьковатый вкус лекарства, он еще успел подумать:
«Вот и все… Теперь у меня появился шанс… Рок не может быть настолько безжалостен. Прежде чем умереть, я должен увидеть ее… Женщину, у которой не было имени. Женщину, чей затуманенный образ оставался в скрытых глубинах моей памяти…» И, теряя сознание, он почти вспомнил ее имя, почти увидел ее глаза и улыбку…
Ловансалу показалось, что он очнулся через мгновение после того, как раздавил капсулу. Он даже подумал, что лекарство не подействовало, но за это короткое мгновение в окружающей обстановке, да и с ним самим произошли значительные изменения.
Он лежал на железной платформе совершенно голый, придавленный ледяными телами других заключенных. Телега стояла в каком-то незнакомом, ярко освещенном помещении, наполненном шумом механизмов, прерываемым жуткими нечеловеческими воплями.
«Если ты собирался отправиться в ад, то, кажется, тебе это удалось», — подумал Ловансал. Он ничего не чувствовал, ни боли, ни холода, который мучил его до того, как он принял паралитическое снадобье. И одна-единственная мысль овладела всем его существом. «Надо успеть принять транквилизатор, прежде чем тюремщики поймут, что он проснулся». Капсула с транквилизатором была спрятана за щекой, и сперва Ловансалу показалось, что ее нет на месте… Если он и в самом деле потерял ее, пока был без сознания, он не сможет ничего сделать. Даже приподнять руку казалось ему непосильным трудом в его нынешнем состоянии. Но прежде чем им успела овладеть паника, Ловансал нашел капсулу и понял, что его нервные окончания еще не пришли в норму, и осязание подвело его. Капсула, к счастью, была на месте. Он раздавил ее, подождал десять секунд, пока волна тепла не прошла по всему телу, и лишь после этого начал действовать.
Прежде всего он приподнял лежавшее на нем обнаженное ледяное тело другого заключенного настолько, чтобы можно было осмотреться.
Он подумал, что этот человек еще жив и превращен в ледяной чурбан действием усыпляющего газа. Искать среди груды окаменевших тел своего товарища по несчастью у Григория не было ни сил, ни времени. Им он займется позже.
В узкую щель, появившуюся в стенке повозки, Ловансал увидел огромный подземный зал, ярко освещенный прожекторами. Рассмотреть его сразу не удалось, не удалось и понять с первого взгляда, что здесь происходит. Внутреннюю глубинную часть зала скрывали голубоватые облака испарений, вызванные резкой разницей между наружной и внутренней температурами.
Ловансал подумал о том, что энергии здесь не жалеют. Наружные солнечные батареи, вплавленные в керамические плитки, давали ее с избытком и совершенно бесплатно.
Наконец поток воздуха сдвинул в сторону пелену тумана, скрывавшую от него гигантское сооружение в центре пещеры, а может быть, просто глаза привыкли к ослепившему его в первый момент свету прожекторов. Как бы там ни было, в конце концов он увидел это…
Больше всего сооружение по своим очертаниям напоминало скелет египетской пирамиды.
Скелет — потому что стен как таковых не было. Присутствовали только геометрически правильные ребра, четырьмя широкими линиями уходившие на стометровую высоту и обрывавшиеся у самого потолка пещеры.
Ребра еще не были сведены в одну точку, но было ясно, что строительство подходит к концу.
Больше всего Ловансала поразила не грандиозность сооружения, а ослепительное золотое сверкание, исходившее от его деталей.
Казалось невозможным соорудить столь огромную конструкцию из чистого золота, но позже, когда он узнал способ, каким это было сделано, — ему пришлось поверить…
Что-то происходило в центральной части зала, какое-то действо, сопровождавшееся стонами, всхлипами и жуткими воплями, от которых веяло безнадежностью и ужасом.
Временами, прерывая эти вопли, начинал скрежетать невидимый механизм.
Лежать и дальше под грудой окаменевших тел становилось опасно. В любую минуту ситуация могла измениться к худшему. Сейчас рядом с тележкой никого не было, и Ловансал, сдвинув в сторону лежавшее на нем тело, перемахнул через борт. Он не ошибся, вокруг действительно никого не было. От работавших в глубине зала арктуриан его отделяло не меньше сотни метров пространства.
Неожиданно его руку, все еще державшуюся за край повозки, ухватила другая, живая и горячая человеческая рука. Рэнд очнулся. Ловансал помог ему выбраться наружу, и через минуту они уже стояли рядом.
Около телеги валялась груда рабочей одежды, почему-то сильно заляпанной кровью. Но выбирать не приходилось, пришлось натянуть на себя эту заскорузлую, дурно пахнувшую одежду. Теперь по крайней мере они будут не так заметны со стороны.
Для того чтобы выяснить, что происходит в зале, им пришлось преодолеть сотню метров пространства и выйти в наиболее ярко освещенную часть зала.
Рискуя каждую минуту быть обнаруженными, они медленно продвигались вперед, укрываясь за остановленными механизмами и тушами выключенных охранных роботов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105