Это они шли в тот вечер по тропе, распевая мелодичные, проникновенные песни. Авария инопланетного звездолета сдвинула какие-то шарики в их головах. День за днем они исследовали останки сгоревшего корабля, разгрызая секрет за секретом, распевая звонкие кораблеразборочные марши. Затем они построили собственный корабль – он-то и готовился сейчас к взлету. Это было их творение, и сейчас они пели о нем песенку, изливая в ней двойную радость успеха и обладания. Припев был немного печальный. В нем они выражали сожаление, что из-за работы им приходилось долгими часами корпеть в сарае, не видя ни жен, ни детей, которые страшно по ним скучали, но подбадривали их бесконечными новостями о приключениях растущего щенка.
«Трень-сдззз…» – корабль взлетел.
Он с грохотом понесся по небу, словно точно знал, что делает.
– Быть такого не может, – сказал Форд, когда наблюдатели оправились от ускорения, а корабль уже рассекал верхние слои атмосферы. – Быть такого не может. Будь ты хоть семи пядей во лбу, но за год спроектировать и построить такой корабль… Не верю. Докажете – все равно не поверю. – И уставился в крохотный иллюминатор – на кромешную тьму.
Некоторое время полет протекал без происшествий, и Слартибартфаст включил убыстренную перемотку.
И потому вскорости они оказались у внутренней границы сферического, полого изнутри Пылевого Облака, со всех сторон окружавшего Криккит и его солнце.
Пространство не просто изменило текстуру и состав. Мерещилось, будто мрак гудит, с треском лопается на носу корабля. И мрак этот был особый – студеный, беспросветный, тяжелый мрак ночного неба над Криккитом.
Холод, тяжесть, беспросветность потихоньку проникли в сердце Артура, и он остро ощутил переживания пилотов-криккитян, повисшие в воздухе кабины, точно грозовое электричество. Они находились перед Рубиконом исторического самосознания своего народа. Это был рубеж, за который никто из криккитян не заглядывал даже в мечтах, поскольку не знал о его существовании.
Тьма пылевого облака сдавила корабль. Внутри царила историческая тишина. Миссия «Криккита-1» заключалась в том, чтобы выяснить, есть ли что-то с той стороны неба, откуда, вероятно, и происходил разбившийся корабль. Может, там находится другая планета – ох, как трудно далось это предположение самозамкнутым умам сынов Криккита с его глухой стеной вместо неба.
История собиралась с силами, чтобы нанести криккитянам новый удар.
Но тьма – глухой кокон, оберегающий внутренний мрак, – все еще гудела вокруг корабля. Стена, казалось, все близилась и близилась, густела и густела, тяжелела и тяжелела. И вдруг исчезла.
Корабль вылетел из облака.
Пилоты увидели алмазную россыпь созвездий – и их души в ужасе взвыли.
Некоторое время они летели вперед, неподвижные на фоне глазастого тела Галактики, которое само было неподвижно на фоне бесконечных просторов Вселенной. А потом развернулись.
– Это необходимо убрать, – сказали криккитяне, направив корабль в сторону дома.
На обратном пути они спели немало мелодичных, наполненных глубоким смыслом песен на темы мира, справедливости, нравственности, культуры, спорта, семейной жизни и ликвидации всех прочих форм жизни.

13
– Думаю, теперь вам ясно, как все случилось, – сказал Слартибартфаст. Он медленно размешивал ложкой свой искусственный кофе, тем самым приводя в движение жидкие интерфейсы между реальными и нереальными числами, между интерактивными перцепциями сознания и Вселенной, что, в свою очередь, изменяло матрицы потаенной субъективности, которая и позволяла его кораблю лихо переиначивать саму сущность пространства и времени.
– Да, – произнес Артур.
– Да, – произнес Форд.
– А что я должен делать с этой куриной ножкой? – спросил Артур.
Слартибартфаст окинул его суровым взглядом и сказал:
– Да просто вози ею по тарелке. – И продемонстрировал, что именно надо делать.
Последовав его примеру, Артур ощутил легкую вибрацию: в куриной ножке, четырехмерно движущейся сквозь пятимерное (если верить Слартибартфасту) пространство, пульсировала некая математическая функция.
– Не прошло и дня, как все жители Криккита превратились из обаятельных, сердечных, умных…
– …хоть и чудаковатых… – вставил Артур.
– …обыкновенных людей, – продолжал Слартибартфаст, – в обаятельных, сердечных, умных…
– …чудаковатых…
– …маньяков-ксенофобов. Идея существования Вселенной, так сказать, не вписывалась в их картину мира. Они просто не были способны с ней свыкнуться. И потому со всем своим обаянием, сердечием, умом, чудаковатостью, если хотите, решили ее уничтожить. Что такое, Артур?
– Что-то мне это вино не очень нравится, – сказал тот, обнюхивая бокал.
– Ну так отошли его обратно. Все это элементы математического процесса.
Артур так и поступил. Ему не понравилась топография ухмылки официанта, но это ничего – Артур с детства не любил никаких графиков.
– Куда теперь? – спросил Форд.
– Назад, в Зал информационных иллюзий, – ответил Слартибартфаст, промокая губы математической моделью бумажной салфетки, – смотреть вторую часть.

14
– Криккитяне, – сказал Его Высочайшая Судебная Инстанция, УБНДР (Ученейший, Беспристрастный и На Диво Раскованный) Председатель Судейской Коллегии Общегалактического трибунала, который рассматривал дело о военных преступлениях Криккита, – они, ну сами понимаете… Это просто довольно милые ребята, которые, так уж вышло, увлеклись идеей всех поубивать. Черт, по себе знаю – иногда утром просыпаешься, так просто руки чешутся… Ну да фиг с ним. Лады, – продолжал он после того, как закинул ноги на ограждение и удалил постороннюю нитку из своих пляжных шлепанцев (форма обуви, предписанная протоколом), – отсюда следует, что вряд ли кому захочется жить с этими ребятами в одной Галактике.
И был абсолютно прав.
Нашествие криккитян на Галактику было настоящим кошмаром. Тысячи и тысячи громадных криккитянских крейсеров вывалились как снег на голову из гиперпространства и одновременно атаковали тысячи и тысячи крупных планет. Вначале они захватывали стратегические ресурсы для сооружения кораблей новой волны, а потом хладнокровно превращали обобранные планеты в прах и пыль.
Галактика, в то время наслаждавшаяся периодом необычайного спокойствия и процветания, опешила, как человек, вышедший полюбоваться природой, а встретивший разбойников.
– Я хочу сказать, – продолжал Председатель, озирая ультрасовременный (дело было десять биллионов лет назад, и «ультрасовременный стиль» предполагал злоупотребление нержавеющей сталью и волнистым бетоном) и просторный зал суда, – что эти ребята – самые натуральные фанатики.
Что также было верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47