Прорваться же к нему мешал одноглазый. Впрочем, в голове Берта уже созрел план – но на это нужно было решиться. И когда сзади долетел злобный стон Цыпы:
– Ну, гадина, сейчас я тебе… – Берт решился.
Сильным ударом он заставил одноглазого отступить еще на шаг, а сам прыгнул на середину тропы, открывая себя. Арбалетчик не упустил своего шанса. Он нажал на рычаг, но Берт, ожидавший выстрела, мгновенно прижался к скальной стене. Стрела свистнула мимо. Ловец бросился назад, чтобы за время, пока разбойник заряжает арбалет, прикончить Цыпу, который, судя по всему, выдающимся бойцом явно не являлся, но… тут же повернул обратно. Все получилось даже лучше, чем он предполагал. Стрела, уготованная Берту, проткнула горло несчастному Цыпе насквозь. Разбойник изумленно глянул на своего случайного убийцу, разинувшего рот и опустившего арбалет, и плашмя повалился между двумя лошадиными трупами.
Это происшествие переломило ход битвы. Одноглазый вдруг без слов повернулся и побежал прочь. Арбалетчик пустился следом за ним, ради удобства отступления бросив свое оружие на тропе. Берт не стал их преследовать. Кто знает: может быть, в сотне-другой шагов их ждал еще один отряд. На всякий случай стоило поторопиться.
Ловец подбежал к зарывшемуся с головой в снег Самуэлю и за шкирку легко вздернул его на ноги.
– Хозяи-ин… – плаксиво протянул Самуэль, являя свету опухшее, покрасневшее лицо, залитое слезами, – простите, хозяин…
– На этот раз хотя бы в меня не попал, – быстро отрезая постромки сумок с седел и цепляя их на Самуэля, прокомментировал Берт. – Что бы ты делал с тремя головорезами, если бы я валялся тут, заливаясь слезами? Эх, коней жалко… Теперь придется пешком волочься… Да и припасов много не возьмешь… Хотя… пешком мы будем незаметнее. Что-то мне подсказывает, что и дальнейшее передвижение нам постараются испортить…
– Как изменились Турийские горы! – все еще всхлипывая, заметил Самуэль.
– Это да… Всего полгода прошло с тех пор, как мы здесь были, и вот… объявился какой-то подонок, который додумался собирать дань с каждого встречного. Рыжая Бестия! Чтоб ему…
Они спешно двинулись вперед. Когда тесное ущелье осталось за их спинами, путникам, опасавшимся засады, пришлось свернуть с тропы. Они тащились по пояс в снегу до самой ночи. К темноте снегопад усилился, и Берт вырыл большую пещеру, где и переночевали, не разводя огня. Утром, позавтракав насухую, наевшись снега, путешественники продолжили путь. Небо очистилось, Берт принялся определять направление по солнцу и, закончив с расчетами, мрачно сообщил:
– Сбились с дороги. Выйдем к равнине с другой стороны.
– Так выйдем же все-таки? – робко предположил Самуэль.
– Ты забыл? К равнине ведет одна тропа, с юга. Все остальные подступы обрубаются пропастями. Равнина с трех сторон окружена отвесными скальными стенами…
Посовещавшись, они все же решили продолжать путь в заданном направлении, а, как выйдут к пропасти, идти по краю до тех пор, пока не выбредут на тропу. К полудню горы расступились перед Ловцами. Они оказались на кромке глубокой пропасти. Далеко внизу расстилалась зеленая долина, где в бревенчатом домике на берегу мелкой речки жил старина Франк. «И Марта», – мысленно добавил Берт и тоскливо вздохнул. Ловец прищурившись долго смотрел вниз, так долго, что Самуэль забеспокоился:
– Что-то не так, хозяин?
– Не знаю… – процедил Берт сквозь зубы, – как-то все… Вроде бы поселок на ладони, но я не вижу… Дай-ка…
Догадливый Самуэль сунулся в мешок, порылся там и вложил в протянутую руку Гендера подзорную трубу. Берт застыл на краю обрыва. Когда он опустил трубу, лицо его было бледнее раскинувшихся вокруг снежных покровов.
– Рыжая Бестия, – неестественно спокойно проговорил он. – Наверняка это он. Кто еще мог сотворить такое?!
– Что случилось, хозяин?
– Поселок у реки сожжен, – сказал Берт. – На месте поселка – пепелище. Кажется, давнее – обугленные бревна заросли травой и кустарниками, потому я не мог сразу понять, в чем дело…
– А?.. – вопросительно начал Самуэль.
– И дом Франка тоже сгорел, – подтвердил Берт. – Ни один дом не уцелел. И ни один дом не был отстроен заново. Что это значит?
Самуэль испуганно повел плечами.
– Это значит, что, скорее всего, никто из поселка не выжил.
Берт швырнул трубу под ноги и зашагал вдоль края пропасти.
Спустилась ночь, а вместе с ней – мороз. Снег, подтаявший под солнцем, теперь крепко схватился настом. Берт и Самуэль, не проваливаясь, шли много быстрее. За всю дорогу Берт не проронил ни слова и не сбавил шага, Самуэль едва поспевал за ним. Вывернув из-за очередного валуна, Берт остановился, и Самуэль с облегчением опустился на снег, сбросив дорожные сумки с плеч.
Впереди в непроглядной тьме мерцало огоньками окон приземистое строение.
– Или мы опять сбились с дороги, – сказал Ловец, – или этот дом появился здесь недавно.
Не сговариваясь, они направились к строению. Мысли о том, что в их положении довольно опасно соваться в места, про которые ничего не известно, быстро оказались задавлены тяжелой перспективой еще одной ночевки в снегу. Оба понимали, что эту морозную ночь – без топлива для костра, без крыши над головой – они не перенесут.
– Трактир, – удивленно проговорил Самуэль, когда они приблизились к двери, из-за которой слышалось нестройное гудение пьяных голосов. – Только без вывески… Почему без вывески?.. Может быть, не стоит сюда заходить?
Берт тряхнул головой, отгоняя сомнения. И толкнул дверь.
Стряхивая с одежды снег, они вошли в натопленное, ярко освещенное помещение, перегороженное стойкой, за которой возвышался гигантских размеров бородач в кожаной безрукавке, оставлявшей открытыми могучие узловатые руки. Несколько грубо сколоченных столов вразброс стояли тут и там, и только один стол был занят. За ним сидели пятеро. Двое из этих пятерых были уже знакомы путешественникам, но Берт не смотрел на них. Замерев на пороге, он уставился на девушку в мужской одежде, сидевшую прямо напротив него. Грудь девушки перекрещивалась двумя широкими ремнями, на которых укреплялись ножи в деревянных ножнах; густые, ослепительно-рыжие волосы ниспадали ниже плеч, а под горлом на золотой цепи висел тусклый металлический медальон. Змея обвивала солнечный шар на этом медальоне.
Самуэль, выглянув из-за плеча Берта, охнул и попытался шмыгнуть обратно за дверь. Берт успел схватить его руку.
Тишину, установившуюся в зале сразу после того, как открылась дверь, прорезал удивленный голос одноглазого:
– Сами пришли…
Арбалетчик, который был теперь без своего оружия, уронил кружку, выхватывая из ножен меч. Это словно послужило сигналом – четверо мужчин повскакали с мест, а верзила-бородач извлек из-за стойки дубину, утыканную медными гвоздями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Ну, гадина, сейчас я тебе… – Берт решился.
Сильным ударом он заставил одноглазого отступить еще на шаг, а сам прыгнул на середину тропы, открывая себя. Арбалетчик не упустил своего шанса. Он нажал на рычаг, но Берт, ожидавший выстрела, мгновенно прижался к скальной стене. Стрела свистнула мимо. Ловец бросился назад, чтобы за время, пока разбойник заряжает арбалет, прикончить Цыпу, который, судя по всему, выдающимся бойцом явно не являлся, но… тут же повернул обратно. Все получилось даже лучше, чем он предполагал. Стрела, уготованная Берту, проткнула горло несчастному Цыпе насквозь. Разбойник изумленно глянул на своего случайного убийцу, разинувшего рот и опустившего арбалет, и плашмя повалился между двумя лошадиными трупами.
Это происшествие переломило ход битвы. Одноглазый вдруг без слов повернулся и побежал прочь. Арбалетчик пустился следом за ним, ради удобства отступления бросив свое оружие на тропе. Берт не стал их преследовать. Кто знает: может быть, в сотне-другой шагов их ждал еще один отряд. На всякий случай стоило поторопиться.
Ловец подбежал к зарывшемуся с головой в снег Самуэлю и за шкирку легко вздернул его на ноги.
– Хозяи-ин… – плаксиво протянул Самуэль, являя свету опухшее, покрасневшее лицо, залитое слезами, – простите, хозяин…
– На этот раз хотя бы в меня не попал, – быстро отрезая постромки сумок с седел и цепляя их на Самуэля, прокомментировал Берт. – Что бы ты делал с тремя головорезами, если бы я валялся тут, заливаясь слезами? Эх, коней жалко… Теперь придется пешком волочься… Да и припасов много не возьмешь… Хотя… пешком мы будем незаметнее. Что-то мне подсказывает, что и дальнейшее передвижение нам постараются испортить…
– Как изменились Турийские горы! – все еще всхлипывая, заметил Самуэль.
– Это да… Всего полгода прошло с тех пор, как мы здесь были, и вот… объявился какой-то подонок, который додумался собирать дань с каждого встречного. Рыжая Бестия! Чтоб ему…
Они спешно двинулись вперед. Когда тесное ущелье осталось за их спинами, путникам, опасавшимся засады, пришлось свернуть с тропы. Они тащились по пояс в снегу до самой ночи. К темноте снегопад усилился, и Берт вырыл большую пещеру, где и переночевали, не разводя огня. Утром, позавтракав насухую, наевшись снега, путешественники продолжили путь. Небо очистилось, Берт принялся определять направление по солнцу и, закончив с расчетами, мрачно сообщил:
– Сбились с дороги. Выйдем к равнине с другой стороны.
– Так выйдем же все-таки? – робко предположил Самуэль.
– Ты забыл? К равнине ведет одна тропа, с юга. Все остальные подступы обрубаются пропастями. Равнина с трех сторон окружена отвесными скальными стенами…
Посовещавшись, они все же решили продолжать путь в заданном направлении, а, как выйдут к пропасти, идти по краю до тех пор, пока не выбредут на тропу. К полудню горы расступились перед Ловцами. Они оказались на кромке глубокой пропасти. Далеко внизу расстилалась зеленая долина, где в бревенчатом домике на берегу мелкой речки жил старина Франк. «И Марта», – мысленно добавил Берт и тоскливо вздохнул. Ловец прищурившись долго смотрел вниз, так долго, что Самуэль забеспокоился:
– Что-то не так, хозяин?
– Не знаю… – процедил Берт сквозь зубы, – как-то все… Вроде бы поселок на ладони, но я не вижу… Дай-ка…
Догадливый Самуэль сунулся в мешок, порылся там и вложил в протянутую руку Гендера подзорную трубу. Берт застыл на краю обрыва. Когда он опустил трубу, лицо его было бледнее раскинувшихся вокруг снежных покровов.
– Рыжая Бестия, – неестественно спокойно проговорил он. – Наверняка это он. Кто еще мог сотворить такое?!
– Что случилось, хозяин?
– Поселок у реки сожжен, – сказал Берт. – На месте поселка – пепелище. Кажется, давнее – обугленные бревна заросли травой и кустарниками, потому я не мог сразу понять, в чем дело…
– А?.. – вопросительно начал Самуэль.
– И дом Франка тоже сгорел, – подтвердил Берт. – Ни один дом не уцелел. И ни один дом не был отстроен заново. Что это значит?
Самуэль испуганно повел плечами.
– Это значит, что, скорее всего, никто из поселка не выжил.
Берт швырнул трубу под ноги и зашагал вдоль края пропасти.
Спустилась ночь, а вместе с ней – мороз. Снег, подтаявший под солнцем, теперь крепко схватился настом. Берт и Самуэль, не проваливаясь, шли много быстрее. За всю дорогу Берт не проронил ни слова и не сбавил шага, Самуэль едва поспевал за ним. Вывернув из-за очередного валуна, Берт остановился, и Самуэль с облегчением опустился на снег, сбросив дорожные сумки с плеч.
Впереди в непроглядной тьме мерцало огоньками окон приземистое строение.
– Или мы опять сбились с дороги, – сказал Ловец, – или этот дом появился здесь недавно.
Не сговариваясь, они направились к строению. Мысли о том, что в их положении довольно опасно соваться в места, про которые ничего не известно, быстро оказались задавлены тяжелой перспективой еще одной ночевки в снегу. Оба понимали, что эту морозную ночь – без топлива для костра, без крыши над головой – они не перенесут.
– Трактир, – удивленно проговорил Самуэль, когда они приблизились к двери, из-за которой слышалось нестройное гудение пьяных голосов. – Только без вывески… Почему без вывески?.. Может быть, не стоит сюда заходить?
Берт тряхнул головой, отгоняя сомнения. И толкнул дверь.
Стряхивая с одежды снег, они вошли в натопленное, ярко освещенное помещение, перегороженное стойкой, за которой возвышался гигантских размеров бородач в кожаной безрукавке, оставлявшей открытыми могучие узловатые руки. Несколько грубо сколоченных столов вразброс стояли тут и там, и только один стол был занят. За ним сидели пятеро. Двое из этих пятерых были уже знакомы путешественникам, но Берт не смотрел на них. Замерев на пороге, он уставился на девушку в мужской одежде, сидевшую прямо напротив него. Грудь девушки перекрещивалась двумя широкими ремнями, на которых укреплялись ножи в деревянных ножнах; густые, ослепительно-рыжие волосы ниспадали ниже плеч, а под горлом на золотой цепи висел тусклый металлический медальон. Змея обвивала солнечный шар на этом медальоне.
Самуэль, выглянув из-за плеча Берта, охнул и попытался шмыгнуть обратно за дверь. Берт успел схватить его руку.
Тишину, установившуюся в зале сразу после того, как открылась дверь, прорезал удивленный голос одноглазого:
– Сами пришли…
Арбалетчик, который был теперь без своего оружия, уронил кружку, выхватывая из ножен меч. Это словно послужило сигналом – четверо мужчин повскакали с мест, а верзила-бородач извлек из-за стойки дубину, утыканную медными гвоздями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82