ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Скажи, у тебя бывает состояние, когда ты чувствуешь в себе такую энергию, что способен расколоть надвое земной шар?
— Да! Готов! Но я себя сдерживаю, — ответил певец, тряхнув кудрями.
Передо мной на полу сидела молодая женщина с распущенными волосами, по отдельным репликам я догадалась, что певец и она как-то связаны, и ей хочется помочь ему. Чуть позже это мое предположение оправдается — она подарит мне свою рецензию на стихи этого пока мало кому известного поэта, и в этой рецензии будет прямо так и сказано, что в ближайшее время поэт-певец переплюнет по известности и Маяковского, и Есенина, и еще кого-то. Мне понравилась чисто женская вера, пылкость, страстность, готовая оберечь и вывести на дорогу всечеловеческого признания поэта-певца. И мне не очень понравилось, как он довольно резко обрубал ее на полуслове… а она не поддавалась, и глаза ее оставались неизменными — доброжелательно-веселыми по отношению ко всему на свете.
Но, видимо, она почувствовала, что я ей чуть-чуть, но сочувствую, и подсела ко мне, встала передо мною на колени, взяла мои руки в свои и, раскрыв глаза пошире, мягко потребовала:
— Смотрите мне в глаза и дышите глубже! Я сейчас передам вам часть моей энергии! Только в мои глаза смотрите! И глубже, глубже дышите!
Согласитесь, было от чего крыше поехать. Ты приходишь с деловым визитом к деловому-пределовому человеку, а попадаешь ни с того ни с сего на сеанс экстрасенсорики!
Женщина была мила, доброжелательна и мимо хотела мне одного только добра, я улыбнулась ей от души, попробовала выполнить ее незатейливую просьбу и дышать, дышать, втягивая таким нехитрым способом чужую энергию, но надолго меня не хватило — не втягивалось в меня ничего. Чтобы как-то оправдаться и не обидеть самоотверженную спасительницу, я повинилась:
— Не выходит, не выйдет, я сама то еще явление природы — ко мне тяжелые утюги прилипают и восемнадцать ложек-вилок-ножей зараз…
Не соврала, нет, действительно, если уж вовсе оголодаю — пойду на перекресток и давай показывать фокусы. Удивление оплачиваемо!
Она ничуть не обиделась. Не оскорбилась, упруго вскочила с полу, оправила коричневое, колоколом, платье, улыбнулась мне на прощание и вскоре ушла с будущим поэтико-певческим светилом. А пресс-секретарь сел со мной рядом на диван, положил мне руку на плечо и вдруг заявил:
— Ты — хороший человек.
Меня, признаюсь, чуть передернуло это панибратское «ты» человека, который годится мнев сыновья. Но, с другой стороны, — это же был комплимент… И, как я поняла, основанный на неких флюидах. И потом, может, здесь, в этом странноватом царстве-государстве все иначе, чем за его воротами… К тому же очень может быть, что Александрове «ты» — свидетельство моей неувядающей молодости! Чем черт не шутит! И впрямь Александр вдруг сказал:
— А тебе не дашь твоих лет!
И вдруг очень серьезно и тихо сообщил:
— В девяностом году ты пережила трагедию…
Ну, тут я и вовсе онемела от удивления и почтения к Александру Васильевичу Толмачеву! Он сказал чистую правду, и я до сих пор не знаю, каким путем он добыл это знание… Хотя тогда же спросила:
— Откуда тебе это известно?
Помолчав, чуть прояснил:
— Я долгое время занимался астрологией.
Ладно, пошли дальше. И теперь решительно;
— Когда же меня примет Брынцалов?
Александр спокойно отозвался:
— Сегодня — нет. Сегодня у него не то настроение.
И я бы, наверное, стала задавать ему какие-то добавочные вопросы, если бы в комнату вдруг не набилось много-много народу. В числе новоприбывших был и некий весьма пожилой, порядком оплешивевший мужичок с набором странных инструментов, один из которых был похож на деревянную скалку, которой раскатывают тесто, только там, где должно быть гладко, топорщились наросты из голубой резины.
— Это я принес для Владимира Алексеевича! Сам изобрел и пользуюсь для сохранения здоровья и бодрости! Как работает? А вот так, прокатываешь по рукам, ногам, бедрам…
И он принялся «прокатывать», вовлекая в процесс и меня, и всех, утверждая с жаром:
— Сохраняет молодость! Брынцалов должен заинтересоваться!
Александр, не будь дураком, тотчас спросил без тени насмешки:
— Вам сколько лет?
Энтузиаст-изобретатель ответил. Подумалось: «Эге, другие в твои годы и без этих штучек выглядят куда моложавей и сохранней…»
Но теперь я, уже готовая уйти, наблюдала не за теми, кто пришел, а только за Александром. Сонм мужчин и женщин, явившихся каждый со споим предложением, изобретением, а по сути, с надеждой заработать, что-то как-то заполучить от прославленного «Ферейна», от его знаменитого, фантастически богатого хозяина. И, признаться, я еще не видела в жизни, чтобы молодой человек был столь безупречно выдержан и терпелив, общаясь с таким изобилием многословных, напористых, а подчас и болезненно навязчивых людей. Фантастика! — он ни одному не сказал резкого слова, он словно бы с удовольствием общался с каждым.
Но в конце концов я не выдержала всей этой благодати и сказала, что ухожу. И ушла. С ощущением не одной, но многих тайн. Ну, во-первых, что значит «у Хозяина не то настроение»? А с чем связано это его настроение? До сих пор такая формулировка казалась мне достойной лишь женского организма… И опять же — что значит эта несгибаемая благожелательность рафинированного в одежде и жестах пресс-секретаря? И есть ли ей предел? И еще: «Куда я, собственно, попала?»
Последний вопрос был, как ни странно, более всего вызван последними впечатлениями. Когда встала с дивана, обнаружила, что сидела аккурат под большим броским портретом четы Брынцаловых. Он — в кресле, слегка взъерошенный, а она на подлокотнике в ярко-красном и с безукоризненно выделанной, волосок к волоску, прической.
— Этот плакат использовался на президентских выборах, — пояснили мне и спросили: — Нравится?
Я ничего не ответила, я еще не знала, как и что в этом странноватом, непривычном мне мире, где если идти по коридорам, спускаться-подниматься, то невольно бросается в глаза «сталинщина-китайщина» — всюду портреты «Хозяина»… Поразительно в наши-то дни!
Впрочем, чего поражаться! Где-то читала, что видели портрет Ататюрка в стамбульском сортире. А что вытворяет недавний партвождь, а ныне Туркменбаши Сапармурат Ниязов? Если верить прессе, вся маленькая Туркмения увешана портретами Великого и заставлена его скульптурами! Так что…
Но! Что в известном смысле потрясло меня и пленило в окончательно отремонтированной части офиса фармацевтической империи «Ферейн» — это туалеты. Ну что с меня взять, с женщины! Но, братцы мои, без ковра-самолета в секунду очутиться где-то там в Монте-Карло или на Лазурном Берегу в пятизвездочной гостинице .. А всего-то — вошла в соответствующее помещеньице… И не захотелось уходить… Одно слово — чуден сотворенный тобой человек, Господи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96