Юля опустила голову.
- Хорошо, Саня, я тебе все расскажу. Да, я спала с Колго тиным. Несколько раз. Когда он понял, что мою мать не так-то просто найти, стал бить меня, издеваться, каждый вечер собирал ся вышвырнуть из квартиры. А я все надеялась: вот-вот и найду мать, ещё немного потерпеть надо. Что ещё оставалось делать? Не на вокзал же идти... Из двух зол выбирают меньшее, вот я и выб рала. Вспоминать тошно, но я терпела... пока могла. С Лавренть евым было по-другому, всего один раз. Вадим понравился мне, но он же богатый барин! А я не крепостная, поэтому ушла от него. Я сама ушла, Саня, хотя он чуть ли не коленях умолял остаться, встретиться... Конечно, разобиделся. Но не выдал меня, и не вы даст. Больше я с ним никогда не увижусь. Что тебя ещё интересу ет? Спрашивай.
Иваненко взял бутылку, припал губами к горлышку, стал жад но глотать шампанское. Юля молча смотрела, как судорожно дерга ется его острый кадык. Иваненко поставил пустую бутылку на стол, потом, вспомнив, что это дурная примета, переставил её под стол, вытер ладонью влажные губы и сказал:
- А что было в Ростове? Колготин говорил, что ты убила трех человек...
- Не трех, а двух. Третьего кипятком обварила.
У Иваненко округлились глаза.
- Ты... ты не шутишь, Юля?! Кто же ты такая?..
- Кто я такая? Решай сам. Котова я спустила на бочке с квасом. Правильно в школе говорили, что это моих рук дело, только доказать никто ничего не смог. В ту ночь, когда ты убе жал, они затащили меня в машину, отвезли подальше и... Навали лись вдвоем, зажали рот, раздели... Дальше рассказывать?
- Не надо, - замотал головой Иваненко.
- Отец в это время с какой-то бабой пьянствовал... Пойти в милицию ты знаешь отца Котова, догадываешься, чем бы это кончилось. И я отомстила сама! Правильно сделала?
- Ты и за меня отомстила, Юлька... - сдавленным голосом сказал Иваненко.
- А потом... ты помнишь, когда приходил ко мне, когда я компотом тебя угощала?
Иваненко, закусив губу, слушал её страшный рассказ. Юля уже кричала, слезы катились по её щекам.
- Я хотела ударить его по спине или по груди, а он пос кользнулся на разбитой тарелке и стал падать! Попала в висок. Я виновата, Саня?! Я разве хотела этого?!
Иваненко промычал что-то непонятное, мотая головой. Когда она стала рассказывать о Рогатулине-младшем, кровь выступила на нижней губе лейтенанта.
- А Машу убили! - кричала Юля. - Вот почему я здесь, вот по чему терпела этого мерзкого Колготина! А что оставалось делать? Куда идти? Где жить?! Но всякому терпению есть предел! Кто я такая? Да просто грязная дрянь! Еще и убийца! Ты хотел это ус лышать? Вот и услышал!
Закрыв лицо, она убежала в комнату.
- Господи, Юля... - пробормотал Иваненко. - Сколько же тебе пришлось пережить... Прости меня, Юля... Юлька!..
Он сорвался с места, побежал в комнату. Юля ничком лежала на кровати поверх грязного одеяла, плечи её тряслись от сдав ленных рыданий. Он сел рядом, приподнял её, прижал к своей гру ди, нежно погладил блестящие каштановые волосы.
- Юля... Юленька... милая моя, хорошая, не надо плакать, пожалуйста, - он уговаривал её, как терпеливая мать капризного ребенка. Ты ни в чем не виновата, слышишь? Мы... мы все вино ваты, все, кто когда-то был рядом с тобой. А ты - нет. Мы долж ны были сделать то, что сделала ты, обязаны были, но... поче му-то не сделали... Прости меня, Юля...
Она понемногу успокаивалась, прижавшись щекой к его груди. Иваненко вытащил из кармана пиджака чистый носовой платок, ос торожно вытер её лицо.
- Если ты не веришь мне, Саня, - всхлипывая, сказала она. - Можешь позвонить Ашоту в ресторан, я дам телефон.
- Я верю тебе, Юля. Теперь - верю. Прости, что сомневался, я ведь почти ничего не знал о тебе. Я с тобой, Юля. Теперь, ес ли кто-то посмотрит не так - скажи мне. Я сам все сделаю.
- Спасибо, Саня, - она смущенно улыбнулась.
- Какая странная комната, - сказал Иваненко, пытаясь отв лечь её от мрачных воспоминаний. - Как будто время остановилось здесь лет тридцать назад. Такие фанерные шифоньеры перестали делать, по-моему, когда Колготин ещё в школу ходил. А такие ди ваны с пружинами - ещё раньше.
- Оно остановилось для него пять лет назад. Ушла жена с дочкой, он стал пить, выгнали с работы. Он с пьяных глаз побил всю мебель. Эту соседи ему отдавали, что самим не нужно было. Можешь представить себе, как он ненавидел женщин...
- Представляю...
- Ох, я совсем забыла, хотела тебе показать и забыла... Она встала, взяла его за руку повела на кухню. Достала из
допотопного фанерного стола сверток, положила на стул перед Иваненко.
- Что это, как ты думаешь? Я тут убиралась и нашла.
- Похоже, простыня... веревка... привязана к утюгу, такому же дореволюционному, как и все здесь... Погоди-ка, - он внима тельно посмотрел на Юлю. - Колготин думал, что у Лаврентьева, действительно, крупная сумма ящике стола?
- Ну да. Я же сказала ему, что видела во-от такую пачку стодолларовых бумажек. Тысяч пятьдесят. Я же тебе вчера говори ла, только все наоборот, не он мне хвастался, а я ему так ска зала.
- Он собирался их делить? - быстро спросил Иваненко.
- Пополам. Я ещё торговалась. Так что это?
- Простыня - чтобы завернуть труп, веревка - замотать, а утюг - чтобы не всплыл. Это он для тебя приготовил, Юля.
Она в ужасе отстранилась.
- Не может быть, Саня! Я знала, что он думает, как бы все заграбастать, но... не таким же образом.
- Ох, Юлька! - он обнял её, покачал головой. - С тобой не соскучишься. Ну и что мы будем дальше делать?
- Не знаю... - сказала она, прижимаясь к нему всем телом. - Ты же собирался меня защищать, правда?
- Конечно.
- Ну тогда... оставайся здесь. Со мной.
- Ты... ты серьезно? Ты не шутишь, Юля? - заволновался Ива ненко.
- Нет, не шучу. Только я тебе честно скажу: я не знаю, что будет дальше. Может быть, мы будем вместе, а может и нет.
- Если ты хочешь просто отблагодарить меня таким образом, то лучше не надо, Юля. Я.. я слишком серьезно к тебе отношусь. Мой долг - помочь тебе... просто так, я же говорил об этом.
- Да ну тебя, Саня! Я вовсе не тащу тебя в свою постель, можешь лечь на кровати Колготина. Я сплю на диване. Мне страшно оставаться здесь одной, понимаешь?
- А мне, думаешь, не страшно будет видеть, как ты спишь совсем рядом, а подойти, поцеловать самую красивую в мире дев чонку - нельзя? пробормотал Иваненко, опускаясь на колени.
Он нежно прикоснулся губами к её сухой ладошке.
- Не забывай, у меня нога раненая, - напомнила Юля. - Ее нельзя тревожить.
- Я буду сидеть на полу рядом с диваном и смотреть, как ты спишь. Юля, если бы ты знала, как долго я мечтал об этом...
Ее ладонь ласково скользнула по его коротким русым воло сам. Иваненко встал с колен, принялся жадно целовать её губы, щеки, шею, мочки ушей... Юля прижалась к нему, задумчиво глядя на желтое пятно над кроватью.
Она уже знала, что сидеть на полу у дивана он не станет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98