С февраля она играла в «Варьете» в модной со времен Оффенбаха оперетте-буфф «Хильперик», юмор которой очень нравился Лотреку. Марсель Лендер исполняла роль королевы Гальсвинты и с большим изяществом танцевала фанданго и болеро. Лотрек был покорен ею. Двадцать раз подряд он таскал с собой в театр Коолюса и садился всегда на одно и то же кресло – в первом ряду, слева.
Он без конца делал наброски в своей тетради для этюдов. А когда Коолюс, которому надоело каждый вечер слушать одну и ту же песенку:
Уже бьет десять, час настал,
Сейчас проснется его милость.
Даст Бог, ему такое снилось,
Чтоб счастлив и доволен встал! –
спросил Лотрека, «зачем он так настойчиво пичкает его этой примитивной лирикой», художник ответил, что он ходит на спектакли только ради того, чтобы увидеть спину Лендер. «Ты только посмотри на ее спину, тебе не часто приходилось видеть такое великолепие. Она роскошна».
И Лотрек сделал несколько литографий: «Лендер танцует», «Лендер со спины», «Лендер анфас», «Лендер кланяется», «Поясной портрет Лендер». Немецкий журнал «Пан» заказал ему литографию «Марсель Лендер», и он задумал – хотя, пожалуй, это была слишком сложная затея по техническим причинам – выполнить ее в восьми цветах.
Однако все это было лишь подготовительным этапом. На его мольберте в мастерской стоял большой холст – метр сорок пять на полтора метра, на котором он писал картину «Марсель Лендер, танцующая болеро в „Хильперике“». Здесь он использовал все свои театральные наблюдения.
Марсель Лендер обычно ужинала после спектакля в кафе «Вьёль» на Больших бульварах. Однажды вечером она увидела, как в кафе вошел Лотрек в сопровождении Жюля Ренара и владельца «Матен» Альфреда Эдварда. Художник сел против своей модели. Его поведение явно смущало актрису. Если бы он хотел вызвать у нее неприязнь, он должен был бы держаться именно так. Ни одного комплимента, даже, скорее, враждебность. Театр? Да цирки и кафешантаны куда интереснее! Когда метрдотель спросил Лотрека, что ему подать, тот ответил: «Копченую селедку». Ах, во «Вьёле» нет копченой селедки? Ладно, тогда пусть принесут ветчины и банку корнишонов. «И еще, пожалуйста, пришлите виночерпия, да поскорее. Меня мучает жажда». Лотрек съел корнишоны, залпом, как все алкоголики, рюмка за рюмкой, запивая их бургундским.
Он острил, говорил колкости. Он не рисовал, а только разглядывал актрису, да так назойливо, что ей становилось не по себе. Он трижды приходил в кафе во время ее ужина. В результате этих посещений родились «Лендер, одетая по-городскому», «Лендер сидит…». Актриса недоумевала, чем объяснить такое внимание художника к ней, почему он все время вертится около нее. Она не понимала, что его привлекает в ней именно то, что она некрасива. Однажды он послал ей букет белых роз и попросил назначить ему свидание. Он пообедал у нее, потом прошел в ее артистическую, но ни словом не обмолвился о картине, которую писал. Он приходил на каждый спектакль и, сидя в первом ряду, впивался острым взглядом в свою жертву.
Спустя несколько недель полотно, плод кропотливой подготовительной работы, было закончено.
Возможно, Лотрек и подарил бы картину актрисе, но Марсель Лендер, как и большинство женщин – Джейн Авриль и Полер были в этом смысле исключением, – относилась к лишенной галантных прикрас живописи Лотрека без особого энтузиазма. Лотрек подарил было картину Полю Леклерку, но тот не захотел лишить художника этого великолепного произведения искусства, в котором его талант достиг апогея.
* * *
Если Коолюс пробудил в Лотреке интерес к театральному миру, то Тристан Бернар – к миру велосипедистов.
Тристан Бернар, главный редактор газеты велосипедистов, спортивный руководитель обоих парижских велодромов – велодрома Бюффало, у ворот Нейи, и велодрома Сены в Леваллуа-Перре – был видным деятелем в спортивной среде.
После того как в 1888 году Дюнло изобрел пневматическую шину, велосипедный спорт расцвел с небывалой силой. Это увлечение охватило все слои общества, даже в Булонском лесу между экипажами разъезжали такие элегантные велосипедисты, как принц де Саган или генерал Галифе в военной форме. Не, прошли мимо этого «красивого спорта» и женщины. Сменив юбку на зуавские шаровары, cycle women, «третий пол», как их называли, путешествовали по предместьям Парижа и за городом. В газетах можно было прочитать такое объявление: «Дама-велосипедистка, 45 лет, хочет познакомиться с мужчиной, имеющим велосипед».
В печати стала регулярно появляться хроника, посвященная новому виду спорта, но «веломанов» это не удовлетворяло. Их страсть была настолько велика, что обеспечивала существование нескольких специализированных журналов и газет, вроде той, редактором которой был Тристан Бернар.
Первые велосипедные гонки состоялись после Второй империи, и с тех пор они неизменно пользовались большим успехом. Элегантные мужчины и роскошные женщины заполняли трибуны велодромов, на которых под грохот оркестра проходили соревнования.
Тристан Бернар, в галифе и в котелке, руководил гонками. Естественно, что ему не стоило никакого труда убедить Лотрека в занимательности такого зрелища.
В Тристане Бернаре Лотрека больше всего привлекало его увлечение спортом, та эрудиция, которую он проявлял в разговоре о спортсменах или лошадях. Он мог с точностью, без единой ошибки, ничего не забыв, перечислить родословную любого чистокровного рысака, участника гладких бегов или скачек с препятствиями. По словам Поля Леклерка, он делал это «с уверенностью преподавателя истории, который рассказывает генеалогию Капетингов».
Тристан Бернар ввел Лотрека в среду гонщиков, тренеров, представителей конкурирующих фирм, выпускающих разные марки велосипедов. Отныне почти каждое воскресенье Лотрека можно было увидеть среди официальных лиц на велодроме или у трека, а еще чаще – в помещении для участников гонок. На сами гонки, в общем-то, ему было наплевать. Его привлекало иное – ладные фигуры спортсменов, их мускулы, напряженные во время состязаний или расслабленные во время отдыха, когда они отдают себя во власть массажиста.
Лотрек расхаживал по велодрому в сопровождении Тапье, время от времени останавливался и взглядом показывал кузену на какого-нибудь атлетического сложения гонщика: «Красота!» Затем, со свойственной ему привычкой подмечать в людях забавное, добавлял: «Похож на камбалу, у него оба глаза с одной стороны носа».
Гонщики вызывали у него не меньший восторг, чем танцовщицы или акробаты. Велосипедисты также были для него воплощением движения, физической силы, ловкости – всего того, что Лотреку не было дано, того, чем он мог наслаждаться только зрительно, мог лишь изображать на бумаге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Он без конца делал наброски в своей тетради для этюдов. А когда Коолюс, которому надоело каждый вечер слушать одну и ту же песенку:
Уже бьет десять, час настал,
Сейчас проснется его милость.
Даст Бог, ему такое снилось,
Чтоб счастлив и доволен встал! –
спросил Лотрека, «зачем он так настойчиво пичкает его этой примитивной лирикой», художник ответил, что он ходит на спектакли только ради того, чтобы увидеть спину Лендер. «Ты только посмотри на ее спину, тебе не часто приходилось видеть такое великолепие. Она роскошна».
И Лотрек сделал несколько литографий: «Лендер танцует», «Лендер со спины», «Лендер анфас», «Лендер кланяется», «Поясной портрет Лендер». Немецкий журнал «Пан» заказал ему литографию «Марсель Лендер», и он задумал – хотя, пожалуй, это была слишком сложная затея по техническим причинам – выполнить ее в восьми цветах.
Однако все это было лишь подготовительным этапом. На его мольберте в мастерской стоял большой холст – метр сорок пять на полтора метра, на котором он писал картину «Марсель Лендер, танцующая болеро в „Хильперике“». Здесь он использовал все свои театральные наблюдения.
Марсель Лендер обычно ужинала после спектакля в кафе «Вьёль» на Больших бульварах. Однажды вечером она увидела, как в кафе вошел Лотрек в сопровождении Жюля Ренара и владельца «Матен» Альфреда Эдварда. Художник сел против своей модели. Его поведение явно смущало актрису. Если бы он хотел вызвать у нее неприязнь, он должен был бы держаться именно так. Ни одного комплимента, даже, скорее, враждебность. Театр? Да цирки и кафешантаны куда интереснее! Когда метрдотель спросил Лотрека, что ему подать, тот ответил: «Копченую селедку». Ах, во «Вьёле» нет копченой селедки? Ладно, тогда пусть принесут ветчины и банку корнишонов. «И еще, пожалуйста, пришлите виночерпия, да поскорее. Меня мучает жажда». Лотрек съел корнишоны, залпом, как все алкоголики, рюмка за рюмкой, запивая их бургундским.
Он острил, говорил колкости. Он не рисовал, а только разглядывал актрису, да так назойливо, что ей становилось не по себе. Он трижды приходил в кафе во время ее ужина. В результате этих посещений родились «Лендер, одетая по-городскому», «Лендер сидит…». Актриса недоумевала, чем объяснить такое внимание художника к ней, почему он все время вертится около нее. Она не понимала, что его привлекает в ней именно то, что она некрасива. Однажды он послал ей букет белых роз и попросил назначить ему свидание. Он пообедал у нее, потом прошел в ее артистическую, но ни словом не обмолвился о картине, которую писал. Он приходил на каждый спектакль и, сидя в первом ряду, впивался острым взглядом в свою жертву.
Спустя несколько недель полотно, плод кропотливой подготовительной работы, было закончено.
Возможно, Лотрек и подарил бы картину актрисе, но Марсель Лендер, как и большинство женщин – Джейн Авриль и Полер были в этом смысле исключением, – относилась к лишенной галантных прикрас живописи Лотрека без особого энтузиазма. Лотрек подарил было картину Полю Леклерку, но тот не захотел лишить художника этого великолепного произведения искусства, в котором его талант достиг апогея.
* * *
Если Коолюс пробудил в Лотреке интерес к театральному миру, то Тристан Бернар – к миру велосипедистов.
Тристан Бернар, главный редактор газеты велосипедистов, спортивный руководитель обоих парижских велодромов – велодрома Бюффало, у ворот Нейи, и велодрома Сены в Леваллуа-Перре – был видным деятелем в спортивной среде.
После того как в 1888 году Дюнло изобрел пневматическую шину, велосипедный спорт расцвел с небывалой силой. Это увлечение охватило все слои общества, даже в Булонском лесу между экипажами разъезжали такие элегантные велосипедисты, как принц де Саган или генерал Галифе в военной форме. Не, прошли мимо этого «красивого спорта» и женщины. Сменив юбку на зуавские шаровары, cycle women, «третий пол», как их называли, путешествовали по предместьям Парижа и за городом. В газетах можно было прочитать такое объявление: «Дама-велосипедистка, 45 лет, хочет познакомиться с мужчиной, имеющим велосипед».
В печати стала регулярно появляться хроника, посвященная новому виду спорта, но «веломанов» это не удовлетворяло. Их страсть была настолько велика, что обеспечивала существование нескольких специализированных журналов и газет, вроде той, редактором которой был Тристан Бернар.
Первые велосипедные гонки состоялись после Второй империи, и с тех пор они неизменно пользовались большим успехом. Элегантные мужчины и роскошные женщины заполняли трибуны велодромов, на которых под грохот оркестра проходили соревнования.
Тристан Бернар, в галифе и в котелке, руководил гонками. Естественно, что ему не стоило никакого труда убедить Лотрека в занимательности такого зрелища.
В Тристане Бернаре Лотрека больше всего привлекало его увлечение спортом, та эрудиция, которую он проявлял в разговоре о спортсменах или лошадях. Он мог с точностью, без единой ошибки, ничего не забыв, перечислить родословную любого чистокровного рысака, участника гладких бегов или скачек с препятствиями. По словам Поля Леклерка, он делал это «с уверенностью преподавателя истории, который рассказывает генеалогию Капетингов».
Тристан Бернар ввел Лотрека в среду гонщиков, тренеров, представителей конкурирующих фирм, выпускающих разные марки велосипедов. Отныне почти каждое воскресенье Лотрека можно было увидеть среди официальных лиц на велодроме или у трека, а еще чаще – в помещении для участников гонок. На сами гонки, в общем-то, ему было наплевать. Его привлекало иное – ладные фигуры спортсменов, их мускулы, напряженные во время состязаний или расслабленные во время отдыха, когда они отдают себя во власть массажиста.
Лотрек расхаживал по велодрому в сопровождении Тапье, время от времени останавливался и взглядом показывал кузену на какого-нибудь атлетического сложения гонщика: «Красота!» Затем, со свойственной ему привычкой подмечать в людях забавное, добавлял: «Похож на камбалу, у него оба глаза с одной стороны носа».
Гонщики вызывали у него не меньший восторг, чем танцовщицы или акробаты. Велосипедисты также были для него воплощением движения, физической силы, ловкости – всего того, что Лотреку не было дано, того, чем он мог наслаждаться только зрительно, мог лишь изображать на бумаге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88