ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

собирать максимально возможное количество военных сведений.
Вот несколько примеров:
20 февраля 1943 года; радиограмма, адресованная Отто: «Пусть Фабрикант пошлет информацию о транспортировке воинских частей и их вооружения из Франции на наш фронт».
На следующий день продолжение этой же радиограммы: «Какие германские дивизии оставлены в резерве и где? Этот вопрос очень важен для нас».
9 марта Центр спрашивал, какие части и соединения дислоцированы в Париже и в Лионе, номера дивизий, типы вооружения.
Вопросы подобного рода приводили руководителей зондеркоманды в полнейшее замешательство. Не давать ответа было невозможно, а передавать ложную информацию — крайне опасно. При внимательном изучении этих вопросов становилось ясно, что Москва не так уж сильно нуждается в запрашиваемой информации, а просто желает проверить уже имеющиеся у нее сведения. Формальным подтверждением этого явилась следующая радиограмма:
«Какие дивизии находятся в Шалон-сюр-Марн и в Ангулеме? По нашим данным, в Шалоне 9-я пехотная дивизия, а в Ангулеме 10-я танковая. Проверить».
Зондеркоманде не оставалось ничего иного, как дать на эту радиограмму точный ответ (2 апреля):
«Новая дивизияСС в Ангулеме не имеет номера. Солдаты одеты в серую форму с черными погонами и нашивками СС».
Продолжение ответа, переданное 4 апреля, содержало подробности о вооружении этой дивизии.
Почти ежедневно из Центра поступали весьма конкретные радиограммы, на которые зондеркоманда давала столь же конкретные ответы. Такова была цена, которую приходилось платить инициаторам «Большой игры».
Аналогичные обмены радиограммами касались германских войск, размещенных в Голландии и в Бельгии. Центр запрашивал имена старших офицеров, командовавших войсковыми соединениями, интересовался результатами бомбардировок британской авиации.
Фон Рундштедт начал относиться к этому нескончаемому обмену радиопосланиями со все возрастающим недоверием и недовольством. Радиограмма от 30 мая 1943 года оказалась каплей, переполнившей чашу. Она вызвала конфликт между генштабом верхмата и германской разведкой. Центр передал:
«Отто, свяжитесь с Фабрикантом, чтобы узнать, готовится ли оккупационная армия применить газы. Перевозятся ли в настоящее время материалы этого рода? Складированы ли химические бомбы на аэродромах? Где, в каком количестве? Каков калибр бомб? Какой применяется газ? Насколько он вредоносен? Проводятся ли испытания этих новых видов оружия? Слышали ли вы разговоры о новом отравляющем веществе военного назначения под названием „Gay Halle“? Вы должны поручить эту работу всем агентам, находящимся во Франции…»
Это было уже слишком. Командование вермахта чрезвычайно разволновалось. Посовещавшись между собой, господа военачальники заявили Берлину, что «отвечать на эти вопросы совершенно невозможно…». Ну а зондеркоманда, разумеется, не придерживалась такого мнения. Гиринг ознакомился с расшифрованными в Берлине радиограммами, которые я отправил еще до моего ареста. В них я уже дал определенную информацию насчет отравляющих веществ. Кете Фелькнер и в особенности Максимович были хорошо осведомлены по этому поводу: в дирекции «организации Заукеля» их подробно информировали о развитии германской химической промышленности.
По мнению начальника зондеркоманда в Берлине, на эту радиограмму следовало ответить хотя бы частично. Генштаб со своей стороны намеревался использовать эту ситуацию для того, чтобы громогласно заявить о своем несогласии с подобной практикой. Два документа из германских архивов свидетельствуют об этом конфликте.
20 июня 1943 года руководство абвера информировало берлинские инстанции: «Верховное командование армии полагает, что уже довольно давно Директор в Москве задает вопросы военного характера в настолько точной форме, что продолжение радиоигры возможно лишь в случае, если ответы на эти точные вопросы будут также точными, ибо в противном случае… Москва разгадает игру. Но главнокомандующий Западным фронтом, по причинам военного характера, не может давать в порядке поддержания игры… ответы на точные вопросы, которые… требуют указания номеров дивизий, полков, а также имен командиров и т. д… Главнокомандующий Западным фронтом придерживается той точки зрения, что при нынешней военной обстановке на западном театре военных действий введение в заблуждение московского Центра не представляет для нас интереса».
А немного позже сам Рундштедт объявил, что «не считает нужным дальнейшее продолжение радиоигры».
Таким образом, мы видим, что верховное командование германской армии открыто нацелило огонь своих батарей против «Большой игры», причем никогда прежде оно не делало это так демонстративно и явственно. 25 июня оно пошло в этом смысле еще дальше и, так сказать, «взорвало бомбу», заявив следующее:
«Главнокомандующий Западным фронтом придерживается мнения, что противник в Москве уже разгадал игру и что… по причинам военного характера… главнокомандование Западным фронтом уже не в состоянии передавать необходимый материал».
Такой же точки зрения придерживался начальник абвера адмирал Канарис, который очень недружелюбно наблюдал за маневрами клики «гестапо-Мюллера» и Гиммлера. В самом деле ни абвер, ни Шелленберг, начальник германской контрразведки, ни Рундштедт не были информированы о преследуемых целях. В этих условиях их страхи и настороженность вполне понятны. Чтобы как-то разъяснить суть дела, им сказали, что «Большая игра» якобы позволяет раскрывать советские шпионские сети в оккупированных странах. Однако в глазах генштаба вермахта такой аргумент не был достаточно убедителен, чтобы так точно и подробно выдавать противнику свои военные тайны. Но зондеркоманда на этот счет имела другую точку зрения и не удивлялась важности и точности запрашиваемой информации, ибо знала, что «Красный оркестр» всегда передавал Москве сведения большой военной ценности.
В конце концов, доводы зондеркоманды возобладали и высшие военные чины вынуждены были, как и прежде, давать точные ответы на предлагаемые им вопросы. 9 июля из Берлина был получен официальный приказ, утверждающий такой порядок
Любопытство Центра распространялось на самые различные проблемы, порой выходившие за рамки военно-организационного характера. Так, со временем стали поступать радиограммы с вопросами об армии Власова.
Власов — генерал Красной Армии — сдался в плен. Военачальники вермахта предложили ему создать русскую армию, которая сражалась бы на их стороне. Во главе ее подразделений немцы решили поставить деморализованных офицеров, которые любой ценой хотели избежать лагерей для военнопленных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134