Кукушки гуира стайками кормились в низком кустарнике рядом с тропой, оживленно чирикая и переговариваясь друг с другом. Они подпускали громыхавшую повозку футов на шесть, а затем дружно срывались с места и с возбужденным щебетом, словно стая бумажных голубей, устремлялись вперед и садились ярдах в двадцати от места взлета. Среди ветвей высоких palo borracho прыгали и шныряли пять туканов; с ветвей, серебристо мерцая, словно водяная пыль, свисали плети мха. Туканы испытующе рассматривали нас, выставив вперед большие блестящие клювы и издавая тонкие, пронзительные крики. Почти на каждом пне или любом другом возвышении виднелся маленький белый цветок — вдовушка бентеви с ослепительно белой грудкой. Время от времени они взлетали, словно снежинки, ловко хватали клювом насекомое и, трепыхая изящными черными крылышками, возвращались на место. В одном месте наш путь пересекла кариама, на мгновение она застыла, приподняв одну ногу и с аристократическим высокомерием разглядывая нас, а затем, решив, что мы не представляем для нее никакого интереса, заторопилась дальше, словно опаздывая на какой-то прием.
Вскоре лес поредел, и повсюду заблестела, замерцала вода. Ибисы, аисты и цапли парами прогуливались по густой высокой траве, словно степенные монахи в монастырском саду. Впереди показалась маленькая хижина — жилище нашего проводника, но, чтобы достичь ее, нужно было пересечь нечто вроде небольшой равнины, которая оказалась заросшим травою болотом. Мы вошли в него, и уже через несколько ярдов лошади и волы брели по брюхо в воде. Волы, обладая короткими, крепкими ногами, чувствовали себя довольно сносно, и цепкие корни растений не мешали им продвигаться вперед. Они брели по воде с такой же скоростью, как и по суше, уверенно прокладывая себе дорогу, сминая и раздвигая густую траву. Лошадям пришлось хуже: длинные стебли водяных лилий на каждом шагу обвивались у них вокруг ног, и они то и дело спотыкались. Как только мы выбрались на противоположную сторону, лошади с явным облегчением стряхнули с ног опутавшие их растения, меж тем как волы продолжали шагать, украшенные живописными венками из стеблей и листьев лилий.
Когда мы подъехали к хижине, жена индейца уговорила нас немного отдохнуть и выпить чашку мате. После утомительного путешествия по жаре мы с удовольствием посидели в тени минут десять. Нам с Джеки мате подали в чашках, остальные пили из одного горшка при помощи трубок. Распоряжалась горшком маленькая девочка, торжественно передававшая его по очереди каждому из присутствующих. Отдохнув и подкрепившись, мы поблагодарили хозяйку за гостеприимство и отправились на охоту. Я жестоко ошибался, думая, что самая тяжелая часть маршрута осталась позади. Следующий час потребовал чудовищного напряжения сил. Наш путь пролегал по большому болоту, со всех сторон окруженному лесом, и ни единое дуновение ветерка не смягчало палящего зноя солнечных лучей. Болото было глубокое — вода доходила до осей повозки — и так густо заросло травой и водяными лилиями, что даже волам было трудно идти. Это водное пространство было громадным питомником москитов самых различных видов и размеров. Они поднимались перед нами в таких количествах, что казалось, мы смотрим через полупрозрачную завесу из переливающихся радужным блеском крыльев. Москиты налетали с пронзительным, радостным жужжанием и облепляли нас, словно корка, наполовину утопали в нашем поту, но все равно со свирепой настойчивостью сосали из нас кровь. Первые несколько минут мы лихорадочно давили их, но потом впали в какой-то гипнотический транс, предоставив им напиваться досыта, потому что, убив одним ударом сотню москитов, вы освобождали место для миллионов других. Вскоре сквозь зыбкую пелену москитов я увидел небольшой островок площадью около двухсот квадратных футов, поднимавшийся над сплошным ковром водяных растений. Островок был покрыт густым, тенистым лесом и показался мне прекрасным местом для отдыха.
Наш проводник, вероятно, тоже подумал об этом; он повернулся в седле, небрежным движением смахнул с лица москитов и показал в сторону острова.
— Senor, bueno, eh?
— Si, si, muy lindo , — немедленно согласился я и, повернув обратно, подъехал к повозке, за которой тянулся длинный хвост вырванных растений. Джеки сидела сзади, нахлобучив на голову огромную соломенную шляпу и спрятав лицо под шарфом, обернутым несколько раз вокруг головы.
— Не хочешь отдохнуть? — спросил я.
Из-под шарфа на меня мрачно выглянул один глаз, затем Джеки размотала шарф и открыла красное, распухшее от укусов москитов лицо.
— Я бы очень хотела отдохнуть, — с ожесточением произнесла она. — Еще я очень хотела бы принять холодный душ, выпить холодного лимонада и иметь под руками вентилятор, только едва ли все это осуществимо в данную минуту.
— Отдохнуть, во всяком случае, можно. Впереди небольшой островок, на нем можно посидеть.
— Где эта проклятая змея?
— Я не знаю, но проводник уверен, что мы найдем ее.
— Очень рада, что хотя бы он в этом уверен.
Наш караван медленно выбрался из болота и вошел в сень леса. Пока мы с Джеки сидели и уныло чесались, оба индейца о чем-то долго разговаривали между собой. Затем наш проводник подошел и сказал, что, по его расчетам, змея должна быть где-то здесь, но, по-видимому, она уползла дальше, чем он предполагал. Он предложил нам подождать на островке, пока он осмотрит местность. Я выразил свое согласие, угостил его сигаретой, и он поехал дальше по болоту с ореолом москитов вокруг головы и плеч. Вздремнув немного и выкурив сигарету, я почувствовал прилив сил и отправился бродить среди кустов, надеясь найти каких-либо пресмыкающихся. Но вскоре, однако, я услышал громкий крик Джеки и помчался к ней.
— В чем дело? — спросил я.
— Иди сюда быстрее и сними ее с меня, — отозвалась Джеки.
— Кого ее? — переспросил я, пробираясь к ней сквозь кустарник.
Джеки сидела с засученной штаниной, к ее голени присосалась огромная пиявка, набухшая кровью и напоминавшая удлиненную винную ягоду.
— Черт возьми! — воскликнул я. — Пиявка!
— Сама вижу, что пиявка! Сними ее!
— Похожа на лошадиную, — сказал я, опустившись на колени и разглядывая пиявку.
— Меня совершенно не интересует, к какому виду относится эта проклятая тварь! — гневно воскликнула Джеки. — Сними ее, ты же знаешь, что я терпеть их не могу!
Я зажег сигарету и, раскурив ее, приложил раскаленный конец к раздувшемуся заду пиявки. Она отчаянно извивалась с минуту, но в конце концов отцепилась и упала на землю. Я наступил на нее, и она лопнула, словно резиновый шар, выпустив из себя фонтанчик крови. Джеки содрогнулась от отвращения.
— Посмотри, нет ли на мне еще других пиявок.
Я внимательно осмотрел ее, но больше ничего не обнаружил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51