– Ух ты! Гляди, какое мясо... Альф... Альф... погляди на мясо!
– А для чего эта вилка, мистер?
– Вот это да! Спорим, они и половины не одолеют.
– А что это за мясо, мистер?
– Джон, сынок, осторожно, не мешай служителю... Джон, слышишь, кому говорят?
И так далее, на всем пути до вольера, где Джам и Морин мечутся взад-вперед у самой ограды, снедаемые адским нетерпением.
Мне всегда казалось интереснее кормить эту пару, чем Поля и его родительницу, ведь в яму мы просто бросали мясо, и все, а с нижними тиграми общение было более близким. Зацепишь вилкой мясо и просовываешь узким концом (обычно – костью) вперед между прутьями. Джам, как истый джентльмен, огрызался на свою супругу и отталкивал ее, если она пыталась опередить его. Схватит мясо зубами, упрется в каменную кладку и тянет, выгнув спину и напрягая все мускулы. Невероятная и даже грозная демонстрация силы: сантиметр за сантиметром тигр протаскивал мясо между прутьями, заставляя их отгибаться в стороны! Но вот прутья вдруг отпускают хватку, тигр от неожиданности садится и тут же, высоко подняв голову, важно шагает через кусты к пруду, чтобы там сожрать добычу.
Накормив Джама и Морин, мы отправлялись с ведрами за новой порцией. И снова нас сопровождает кучка зрителей, снова – град дурацких вопросов, без которых, видимо, не обходится кормление тигров.
– А почему мясо сырое?
– А если его сварить, они станут есть?
– Почему тигры полосатые?
– Если вы к ним войдете, они вас укусят?
Такие вопросы обычно задавали взрослые; вопросы детей, как правило, были куда разумнее.
Хотя Поль был моим любимцем, Джам и Морин, по чести говоря, являли собой более интересное зрелище. На фоне зелени деревьев и кустов их расцветка казалась особенно яркой. Правда, природа наделила их вспыльчивым нравом, и я неизменно дивился мгновенной смене настроений, когда из вяло слоняющихся по участку зверей они вдруг превращались в шипящее и рычащее воплощение ярости.
А еще мне нравились короткие любопытные беседы Джама и его супруги. Способ их общения был чрезвычайно своеобразным, а издаваемые звуки настолько далеки от обычного ворчания или рычания, что напоминали какой-то особый язык. Тигры фыркали, производя дрожащими носами громкие булькающие звуки. Всего-навсего фырканье, но как они умели его варьировать, сколько разных значений в него вкладывали (во всяком случае, мне так казалось)! Причем беседовали Морин и Джам, только когда мы загоняли их в клетки или выпускали в вольер.
Фырканье производилось двояко, и звук получался либо протяжный и насыщенный, словно тигры спокойно переговаривались, либо очень громкий, с вопросительной интонацией; оба способа допускали вариации в зависимости от обстоятельств. Беседы производили впечатление настоящего диалога: если тигр издавал вопросительное фырканье, другой непременно отзывался.
Поначалу я только и различал два основных, так сказать, мотива – бормотание и вопросы. Однако, прислушиваясь, я научился улавливать небольшие отклонения; казалось, что и отдельные фырканья различаются между собой, в каждое из них вложен свой, особый смысл. Долго я воспринимал беседы тигров просто как фырканье, потом начал склоняться к мысли, что они разговаривают друг с другом на каком-то очень примитивном языке. Идея эта настолько меня увлекла, что я потратил уйму времени, прежде чем научился воспроизводить некоторые самые простые звуки, и наконец направился к тигровой яме, чтобы проверить свои успехи на Поле. Как только он подошел к дверце, я наполнил легкие воздухом и изобразил звучное вопросительное фырканье. Убежденный, что сам Джам не сказал бы лучше, я стал ждать ответа. Поль замер, явно озадаченный, и отступил на несколько шагов. Я фыркнул снова, почти так же выразительно, как в первый раз, и с меньшим расходом слюны. Кажется, дело пошло... Я с надеждой поглядел на Поля. Он наградил меня презрительным взглядом, от которого я чуть не залился краской, повернулся спиной и побрел обратно к своей постели. И я понял, что надо было еще малость потренироваться, прежде чем заговаривать с ним.
В ту самую пору, когда я осваивал тигриный язык, состоялось мое знакомство с Билли. Я только что проведал львов и шел по дорожке, практикуясь в фырканье. На повороте я фыркнул на зависть всем тиграм и чуть не наскочил на высокого тощего юношу с шапкой рыжих волос, круглыми голубыми глазами и носом пуговкой. Верхнюю губу и щеки юноши покрывал нежный пушок цвета яичного желтка.
– Привет, – сказал он с обворожительной улыбкой, – ты наш новый парень.
– Точно, – подтвердил я. – А ты кто?
Он помахал руками, уподобляясь ветряной мельнице, и хихикнул.
– Я Билли. Просто Билли. Все зовут меня Билли.
– А в какой секции ты работаешь? – поинтересовался я, так как прежде не видел его в зоопарке.
– Да во всех, – ответил Билли, косясь на меня с хитринкой, – во всех.
Мы постояли молча. Билли жадно разглядывал меня, словно натуралист, который напал на новый, неизвестный вид.
– Ну и жуткий насморк у тебя, – внезапно произнес он.
– Нет у меня никакого насморка, – удивился я.
– Как это нет? – сказал он укоризненно. – Будто я не слышал, как ты чихал на весь зоопарк.
– Я не чихал, я фыркал.
– А звучало, как чих, – возмутился Билли.
– А на самом деле фырканье. Я учусь фыркать по-тигриному.
Круглые глаза Билли полезли на лоб.
– Чему ты учишься?
– Фыркать по-тигриному. Тигры разговаривают друг с другом фырканьем, вот и я хочу научиться.
– Ты спятил, – убежденно сказал Билли. – Как это можно разговаривать фырканьем?
– А вот так, как тигры. Возьми да послушай их как-нибудь.
Билли хихикнул.
– Тебе нравится здесь работать? – спросил он.
– Очень. А тебе?
Он снова метнул в меня хитрый взгляд.
– Нравится, но со мной другое дело, я здесь должен находиться.
Вспомнив о том, что у каждой деревни есть свой дурачок, я заключил, что напоролся на Уипснейдское издание.
– Ну ладно, я пошел.
– Еще увидимся, – сказал Билли.
– Ага, увидимся.
Удаляясь вприпрыжку между кустами бузины, он вдруг затянул пронзительным, режущим ухо голосом:
Я странствующий менестрель,
Одет в тряпье и лохмотья.
В Приюте я застал Джо, который мастерил себе мушку для ловли форели.
– Только что встретил деревенского дурачка, – сообщил я.
– Деревенского дурачка? Это кто же?
– Не знаю. Высокий такой, рыжий, звать Билли.
– Дурачок? – переспросил Джо. – Никакой он не дурачок. Разве ты его не знаешь?
– Нет, а кто он? – полюбопытствовал я.
– Сын капитана Била, – ответил Джо.
– Господи! Что ж ты меня не предупредил?
Я быстро пробежал в памяти свой разговор с Билли, пытаясь вспомнить, не было ли мной сказано что-нибудь особенно обидное.
– А где же он все-таки работает? – спросил я – В какой секции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45