Я бы, наверное, и смутился, да не успел. Меня сразу втянули в общий шутливый разговор, прерываемый смехом, перескакивающий с одного на другое. Языковой барьер был преодолен моментально. Копа и Шнеллингер, которых футбольная судьба заносила в клубы разных стран, объяснялись на нескольких языках. К тому же Копа, в ком течет польская кровь, прилично говорил по-польски и сносно — по-русски. Он служил за нашим столом переводчиком. Но и без перевода мы довольно легко понимали друг друга. Стоило кому-то обратиться к тебе, назвав какое-то имя, город или дату, как все остальное становилось ясно и так.
Разговоры, однако, вскоре смолкли. Мы принялись за работу. Оказывается, все привезли из дому по сотне открыток, и на каждой должны были стоять автографы всех игроков сборной ФИФА. Пришлось нам долго трудиться, не разгибая спины, прежде чем полный комплект сувениров был готов. Когда я на миг отрывался от дела, чтобы дать отдых затекшей руке, Шнеллингер меня поторапливал:
— Яшин, арбайтен, арбайтен!
Перед обедом Риера предупредил меня:
— Меню и время еды вы можете выбирать себе сами. Ешьте тогда, когда привыкли, то, что привыкли, и в тех количествах, к каким привыкли.
Мне было любопытно узнать, каков режим питания великих футбольного мира сего, и я внимательно следил за соседями по своему и остальным столикам.
Копа, Хенто, Шнеллингер к обеду неизменно заказывали вино. Однажды Риера, видно, прочтя в моем взгляде удивление, сказал:
— Не удивляйтесь. Люди, долго прожившие, а тем более родившиеся и выросшие в таких странах, как Франция или Испания, привыкли к вину, оно им необходимо для аппетита. Да и пьют-то они, обратите внимание, несколько капель, а остальное — вода.
И точно, у нас наливают в газированную воду немногим меньше сиропа, чем они — в свои стаканы вина. А Риера закончил свое объяснение шуткой:
— Вам брать с них пример не советую. И им — тоже, — он кивнул в сторону столика, где сидели Масопуст, Плускал и Поплухар из Чехословакии. — Такие дозы вас все равно не удовлетворят, а пить «по-славянски» лучше после матча...
Коли французы перед матчем обедают с вином, подумал я, то, может, шотландцы запивают еду своим знаменитым шотландским виски? Нет, Лоу всем крепким напиткам предпочитал молоко, которым с аппетитом запивал все блюда. Кстати, еще в больших количествах и при любой возможности пил молоко Ди Стефано — аргентинец, большую часть жизни проживший в Испании.
При всем разнообразии вкусов и привычек моих товарищей по этой, созданной на два дня интернациональной команде, в отношении к еде всех роднило одно — умеренность. Никаких гарниров, никаких мучных блюд, одна-две ложки супа. Мясо, зелень, соки — то, что хорошо и быстро усваивается, предпочитали все. Видно было: еда для них не развлечение и не чревоугодие, а часть спортивного режима, средство поддержания спортивной формы. И за временем принятия пищи они тоже следят строжайшим образом.
Как-то, во время, кажется, второго нашего совместного обеда, официант поставил на столы корзинки со свежим, аппетитно пахнущим хлебом. Копа взял кусок и сжал в кулаке. Минуту назад такой привлекательный, хлеб превратился в серовато-белый комок, вроде снежка.
— Ох, и хитры англичане, нарочно нам свежий хлеб подсовывают, чтобы мы им проиграли, — сказал, улыбаясь, Копа.
Этот слепленный Копа хлебный шарик я потом, спустя довольно много времени, увидал в Москве. Его привез Бесков. И перед какой-то игрой передал игрокам слова Копа и свое резюме:
— Вот видите, как должен относиться настоящий, уважающий себя футболист к своему питанию.
После того, первого в Лондоне обеда мы собрались в небольшом холле отеля, и Риера официально представил всех друг другу, попросив каждого, о ком говорил, приподняться со своего места, чтобы все могли его, как следует разглядеть. Обряд этот был явно лишним — все знали друг друга и так. Думаю, Риера устроил его не столько для нас, сколько для набившихся в зал репортеров, которые обстреливали каждого поднимавшегося пулеметными очередями из своих фотоаппаратов. В заключение тренер сообщил, что форму и тренировочные костюмы мы найдем у себя в комнатах, и попросил, захватив все необходимое, спуститься к автобусу, который отвезет команду на тренировку.
Все поездки по Лондону мы проделали в громадном, роскошном автобусе, который сверкал зеркальными стеклами во всю стену, сопровождаемые почетным эскортом: впереди с воем неслась длинная легковая машина, за ней мотоциклы с полицейскими в снежно-белых мундирах, дальше — наш автобус, а замыкал кавалькаду еще один автомобиль. Сирены на машинах взвывали в тот миг, когда автобус трогался, и замолкали при остановках. Прохожие провожали изумленными взглядами эту процессию.
Сами же участники процессии, всемирно известные звезды мирового футбола, вступив в раздевалку, уже ничем не отличались от сотен своих тоже известных и не известных вовсе коллег-футболистов — молодых, здоровых, не знающих, куда девать брызжущую энергию парней. Сразу начинались те же шутки, что и во всех футбольных раздевалках мира — незлобивые, изобретенные нашими футбольными дедушками, не блещущие оригинальностью и, тем не менее, вызывающие громовые раскаты хохота. Кто-то тщетно старался распутать двойной узел на шнурке, кто-то носился по комнате, разыскивая исчезнувшую бутсу, кто-то обнаружил в душевой гетры...
Тренировочное поле знаменитого стадиона «Уэмбли» было усеяно фоторепортерами, которые, как и их пишущие собратья, приехали на этот матч из многих стран мира, даже из тех, чьи игроки не были приглашены в сборную ФИФА. Не менее двухсот газет, журналов и агентств, не считая английских, командировали своих корреспондентов в Лондон. У меня сохранились фотографии, подаренные мне тогда югославскими и болгарскими репортерами. К сожалению, наших там не было. В огромном пресс-корпусе, аккредитованном на лондонском матче, был единственный наш соотечественник — Николай Озеров, да и тот прибыл за несколько минут до начала игры.
Такое стечение людей, стремящихся зафиксировать каждое твое движение, несколько смутило меня. Сейчас мои ворота будут обстреливать самые меткие из футбольных снайперов. Не оконфузиться бы, не ударить бы лицом в грязь. А то скажут или напишут что-нибудь вроде: «Зачем его пригласили? Неужели получше вратаря найти не могли?» — и иди потом доказывай, что ты тоже кое-что умеешь. Я уже испытал на себе, что значит опровергать мнение, созданное прессой.
Но все обошлось благополучно. Били форварды действительно хорошо, и это лишь дало мне возможность потренироваться, как следует. Когда раз за разом готовишься поймать мяч, напрягаешь мышцы и нервы и все попусту — мяч летит мимо, — только растрачиваешь зря нервные клетки, и усталость от такой тренировки не сопровождается чувством удовлетворенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Разговоры, однако, вскоре смолкли. Мы принялись за работу. Оказывается, все привезли из дому по сотне открыток, и на каждой должны были стоять автографы всех игроков сборной ФИФА. Пришлось нам долго трудиться, не разгибая спины, прежде чем полный комплект сувениров был готов. Когда я на миг отрывался от дела, чтобы дать отдых затекшей руке, Шнеллингер меня поторапливал:
— Яшин, арбайтен, арбайтен!
Перед обедом Риера предупредил меня:
— Меню и время еды вы можете выбирать себе сами. Ешьте тогда, когда привыкли, то, что привыкли, и в тех количествах, к каким привыкли.
Мне было любопытно узнать, каков режим питания великих футбольного мира сего, и я внимательно следил за соседями по своему и остальным столикам.
Копа, Хенто, Шнеллингер к обеду неизменно заказывали вино. Однажды Риера, видно, прочтя в моем взгляде удивление, сказал:
— Не удивляйтесь. Люди, долго прожившие, а тем более родившиеся и выросшие в таких странах, как Франция или Испания, привыкли к вину, оно им необходимо для аппетита. Да и пьют-то они, обратите внимание, несколько капель, а остальное — вода.
И точно, у нас наливают в газированную воду немногим меньше сиропа, чем они — в свои стаканы вина. А Риера закончил свое объяснение шуткой:
— Вам брать с них пример не советую. И им — тоже, — он кивнул в сторону столика, где сидели Масопуст, Плускал и Поплухар из Чехословакии. — Такие дозы вас все равно не удовлетворят, а пить «по-славянски» лучше после матча...
Коли французы перед матчем обедают с вином, подумал я, то, может, шотландцы запивают еду своим знаменитым шотландским виски? Нет, Лоу всем крепким напиткам предпочитал молоко, которым с аппетитом запивал все блюда. Кстати, еще в больших количествах и при любой возможности пил молоко Ди Стефано — аргентинец, большую часть жизни проживший в Испании.
При всем разнообразии вкусов и привычек моих товарищей по этой, созданной на два дня интернациональной команде, в отношении к еде всех роднило одно — умеренность. Никаких гарниров, никаких мучных блюд, одна-две ложки супа. Мясо, зелень, соки — то, что хорошо и быстро усваивается, предпочитали все. Видно было: еда для них не развлечение и не чревоугодие, а часть спортивного режима, средство поддержания спортивной формы. И за временем принятия пищи они тоже следят строжайшим образом.
Как-то, во время, кажется, второго нашего совместного обеда, официант поставил на столы корзинки со свежим, аппетитно пахнущим хлебом. Копа взял кусок и сжал в кулаке. Минуту назад такой привлекательный, хлеб превратился в серовато-белый комок, вроде снежка.
— Ох, и хитры англичане, нарочно нам свежий хлеб подсовывают, чтобы мы им проиграли, — сказал, улыбаясь, Копа.
Этот слепленный Копа хлебный шарик я потом, спустя довольно много времени, увидал в Москве. Его привез Бесков. И перед какой-то игрой передал игрокам слова Копа и свое резюме:
— Вот видите, как должен относиться настоящий, уважающий себя футболист к своему питанию.
После того, первого в Лондоне обеда мы собрались в небольшом холле отеля, и Риера официально представил всех друг другу, попросив каждого, о ком говорил, приподняться со своего места, чтобы все могли его, как следует разглядеть. Обряд этот был явно лишним — все знали друг друга и так. Думаю, Риера устроил его не столько для нас, сколько для набившихся в зал репортеров, которые обстреливали каждого поднимавшегося пулеметными очередями из своих фотоаппаратов. В заключение тренер сообщил, что форму и тренировочные костюмы мы найдем у себя в комнатах, и попросил, захватив все необходимое, спуститься к автобусу, который отвезет команду на тренировку.
Все поездки по Лондону мы проделали в громадном, роскошном автобусе, который сверкал зеркальными стеклами во всю стену, сопровождаемые почетным эскортом: впереди с воем неслась длинная легковая машина, за ней мотоциклы с полицейскими в снежно-белых мундирах, дальше — наш автобус, а замыкал кавалькаду еще один автомобиль. Сирены на машинах взвывали в тот миг, когда автобус трогался, и замолкали при остановках. Прохожие провожали изумленными взглядами эту процессию.
Сами же участники процессии, всемирно известные звезды мирового футбола, вступив в раздевалку, уже ничем не отличались от сотен своих тоже известных и не известных вовсе коллег-футболистов — молодых, здоровых, не знающих, куда девать брызжущую энергию парней. Сразу начинались те же шутки, что и во всех футбольных раздевалках мира — незлобивые, изобретенные нашими футбольными дедушками, не блещущие оригинальностью и, тем не менее, вызывающие громовые раскаты хохота. Кто-то тщетно старался распутать двойной узел на шнурке, кто-то носился по комнате, разыскивая исчезнувшую бутсу, кто-то обнаружил в душевой гетры...
Тренировочное поле знаменитого стадиона «Уэмбли» было усеяно фоторепортерами, которые, как и их пишущие собратья, приехали на этот матч из многих стран мира, даже из тех, чьи игроки не были приглашены в сборную ФИФА. Не менее двухсот газет, журналов и агентств, не считая английских, командировали своих корреспондентов в Лондон. У меня сохранились фотографии, подаренные мне тогда югославскими и болгарскими репортерами. К сожалению, наших там не было. В огромном пресс-корпусе, аккредитованном на лондонском матче, был единственный наш соотечественник — Николай Озеров, да и тот прибыл за несколько минут до начала игры.
Такое стечение людей, стремящихся зафиксировать каждое твое движение, несколько смутило меня. Сейчас мои ворота будут обстреливать самые меткие из футбольных снайперов. Не оконфузиться бы, не ударить бы лицом в грязь. А то скажут или напишут что-нибудь вроде: «Зачем его пригласили? Неужели получше вратаря найти не могли?» — и иди потом доказывай, что ты тоже кое-что умеешь. Я уже испытал на себе, что значит опровергать мнение, созданное прессой.
Но все обошлось благополучно. Били форварды действительно хорошо, и это лишь дало мне возможность потренироваться, как следует. Когда раз за разом готовишься поймать мяч, напрягаешь мышцы и нервы и все попусту — мяч летит мимо, — только растрачиваешь зря нервные клетки, и усталость от такой тренировки не сопровождается чувством удовлетворенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22