Вся процедура разборки заняла у него лишь несколько секунд, не больше. Насвистывая себе под нос, киллер поколдовал над запчастями. Казалось, он почти не притрагивался к ним, однако детали словно бы подчинились его пассам и само собой образовали единое целое. То, что далось Курочкину с мучительным трудом, Сорок Восьмой совершил просто шутя и играя. К тому же - быстро и бесшумно. Даже патроны у него входили в магазин без малейшего щелчка.
Выполнив норматив по сборке-разборке оружия, киллер бережно приставил винтовку к одному из табуретов, огляделся по сторонам и взял с подоконника уже знакомые Курочкину листки с красными и синими стрелками. "Кто их там оставил?" - мысленно возмутился Дмитрий Олегович, но затем припомнил, что именно он и оставил. Не думая о последствиях.
Изучению схем Сорок Восьмой посвятил секунд пятнадцать, потом небрежно бросил бумажки на пол. Листки с разноцветными стрелками разлетелись по комнате. Некоторые из них упали у ног господина Птахина.
- Порядок, - произнес киллер. - Траектория, точки схода... Годится.
Шпингалеты на окне подчинились его ласковому нажиму так же легко и безмолвно, как и до этого - патроны в магазине. Обе створки распахнулись наружу, тоже не издав при этом ни звука. Потом тишина разом иссякла: Москва влилась в комнату через открытое окно и тотчас наполнила все помещение приглушенным гулом городского прибоя. Впрочем, здесь, на восьмом этаже, город не слишком досаждал своим присутствием - точно воспитанный ребенок, привыкший не очень шуметь в присутствии взрослых.
- Умничка, - похвалил Москву киллер и, щедро послюнив свой мизинец, выставил его в окно. Ненадолго, секунды на полторы. Потом вернул обратно.
Должно быть, мизинец принес Сорок Восьмому хорошие новости с улицы.
- Славно-славно, - негромко хмыкнул киллер. - Скорость, направление ветра... То, что надо.
Он вновь раскрыл зеленый ящик, извлек оттуда кусок губчатого пенопласта странной формы и водрузил его на подоконник. Кусок больше всего был похож на абстрактную скульптуру. Не успел Курочкин удивиться, как Сорок Восьмой легонько прижал скульптуру большим пальцем - строго посередине. Пенопласт тихонько пискнул, поддался, и Дмитрий Олегович неожиданно увидел на месте никчемного пенопластового кома самую настоящую подставку для ствола.
- Отлично, - похвалил киллер сам себя, а может, и подставку.
Стоящий поодаль господин Птахин внезапно издал короткий и нервный вопль, как будто ему с размаху наступили на ногу.
- Что еще там? - недовольным тоном спросил Сорок Восьмой, бережно укладывая ствол винтовки в гнездо на пенопластовой подставке.
- Время... - страшным шепотом проговорил Шеф "Кинорынка", уставившись на циферблат. - Время уже вышло...
Дмитрий Олегович в своем углу вытянул шею и сумел разглядеть цифры на электронных часах. Действительно, срок истек! Часы уже показывали пятнадцатую секунду после времени "Ч", шестнадцатую, семнадцатую, восемнадцатую...
- Все пропало! - простонал господин Птахин.
- Все пропало! - не без злорадства подтвердил прикованный Курочкин из своего угла. - Кончилось ваше время.
Спина Сорок Восьмого осталась равнодушной к этим воплям печали и радости. Похоже, киллер вовсе не собирался складывать оружия. Он даже не обернулся на звук.
- Заткнитесь вы, оба, - хладнокровно посоветовал он - Ничего не пропало.
- Но время... - с растерянностью в голосе проговорил Шеф "Кинорынка". - Я точно знаю, американцы не опаздывают. Первая заповедь Голливуда...
- Не знаю, как в Америке и тем более в Голливуде, - спокойно перебил его Сорок Восьмой, ни на миг не отлипая от оптического прицела. - Но у нас всегда и все опаздывают. Хоть русские, хоть американцы. Даже японцы... Климат у нас такой, что ли? Я одного француза часов шесть ждал, такого пунктуального. В Одессе дело было. "Придет в четыре", - сказал мне заказчик. Восемь, девять, десять...
Радость в душе Курочкина мигом испарилась.
Господин Птахин, напротив, воспрянул духом, не перестав при этом сомневаться.
- А вы его не пропустите? - поспешно спросил он у спины Сорок Восьмого. - Вы его увидите? Заметите?
- Появится - замечу, - лаконично отозвался киллер, по-прежнему глядя в прицел. - Не суетитесь. Появится клиент, я его сделаю... Ага. Вот, кстати, и он. Надо же, почти вовремя... метров пятьдесят до первой точки схода... Ну и толпа!
- Но ведь вы не промахнетесь? - Шеф "Кинорынка", не вняв совету киллера, суетился и чуть ли не пританцовывал на месте. - Вы попадете?
Даже у Сорок Восьмого терпение все-таки было не железным.
- Будете говорить под руку, я вам еще накину коэффициент, - сурово пообещал он. - За работу в присутствии заказчика.
Господин Птахин сразу заткнулся. Теперь он просто приплясывал от нетерпения, стараясь как-нибудь, бочком, тоже выглянуть в окошко.
- Двадцать пять метров... - бормотал себе под нос киллер. - Давай, давай, дружок... Люди ждут. Во-от. Молодец.
Прислушиваясь к плотоядному бормотанью Сорок Восьмого, Курочкин чувствовал себя едва ли не соучастником убийства. Сейчас американца хладнокровно расстреляют, а он, Курочкин, не сможет этому помешать! Что же делать? Что, господи, что?.. Дмитрий Олегович подергал свой "браслет". Труба была железной, наручники - стальными. Не вырваться.
- Двадцать метров... - причмокнул Сорок Восьмой. - Красивая у него шляпа. Вдове достанется...
Курочкин обшарил глазами весь пол вокруг себя. Можно было бы выломать паркетину, но здесь, как назло, пол не паркетный.
- Ша-aг, еще оди-ин... - тем временем бурчал киллер. - Автограф дал - и вперед иди... Та-ак, правильно...
Дмитрия Олеговича вдруг осенило. Сорок Восьмой просил не говорить ему под руку! Значит, надо говорить. Еще лучше - орать.
- Ой, цветет кали-ина, - что есть силы завыл он, - в поле у ручьяа-а! Парня молодо-ова полюбила я-а-а!..
Поняв его маневр, господин Птахин коршуном налетел на него, пытаясь зажат ему рот.
- Парня полюби-и-ла на... свою... беду-у!.. - Курочкин ожидал нападения и встретил Шефа "Кинорынка" пинками. Одна рука у него была прикована; зато вторая - свободна. Плюс две ноги. И еще зубы. - Не моогу откры-ыться... слов я... не...
Господин Птахин показал себя не слишком умелым кулачным бойцом. Вернее, еще менее умелым, чем Дмитрий Олегович. Половина его ударов не достигала цели. Вторую половину Курочкин терпел. Ему вновь досталось по уху, зато и противник теперь держал на отлете левую руку с укушенным пальцем.
- ...Слов я не на-ай-ду-у-ууу!.. Битву в углу неожиданно пресек Сорок Восьмой. Вперившись в окуляр, он внезапно пробормотал:
- Пойте-пойте! А вы - не мешайте ему петь! Я сам люблю вокал... Парня полюби-и-ла на свою беду, - замурлыкал он. - Пойте, пока я целюсь... Пятнадцать метров до точки схода... Иди-иди, американец...
Потасовка стихла сама собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39