Честно говоря, страшно хочу избавиться от криминальной действительности, мне она не по зубам…
— Может быть, и от общения со мной тоже желаешь избавиться? — с туманной угрозой спросила Красуля. — Зря барахтаешься, сазанчик, из моей сети тебе не выбраться.
Неожиданно она набросилась на любовника и повалила его на не успевшую остыть постель. Растегнула рубашку, стащила брюки… У поверженного Михаила мелькнула дурацкая мысль: сейчас вырвет из груди сердце и сожрет его. Жадные руки женщины теребили, гладили, возбуждали. Федоров чувствовал — теряет сознание.
— Сюда могут войти, — не проговорил — пролепетал, он. — Давай запрем двери.
Она не слушала, не желала слышать.
— Значит, хочешь избавиться от меня? Значит, я тебя не устраиваю?… Ну, погоди, сейчас проверю — правду говоришь или пытаешься позлить дуру, которая тебе отдалась!
Наконец, усилия дамочки увенчались успехом. Она навалилась на обнаженного любовника, будто он был женщиной, а она — мужиком-насильником.
Все вокруг поплыло по морским волнам — трюмо, стулья, кресла, шкафы… В какой-то момент показалось — в спальню заглянул Петенька. Потом исчезла и комната, будто сгорела в жарком пламени…
Наконец, Красуля, продолжая стонать, свалилась на пол, не в силах подняться, осталась лежать на ковре. Федоров дрожащими руками набросил на себя скомканный халат.
— Убедилась? — с необиднлй насмешкой спросил он стонущую женщину. — Или нужны дополнительные доказательства?
Она скрестив ноги, села на ковре, покачала головой.
— Не стыдно обманывать маленькую девочку? Ты ведь мой и моим, пока мы живы, останешься. Так и быть, разрешаю не учавствовать в моих делах, но ты всегда будешь рядом. Так, чтобы я чувствовала тепло твоего могучего тела… А ты — ограничимся ремонтным бизнесом, не хочу вмешиваться в твою жизнь… Надо же сказать такое! Да мне на твою вонючую фирму — наплевать и растереть. Понял? Мне нужен только ты. На прогулке, за столом, в постели…
Она лениво поднялась с пола, потянулась, выгнув спину. Будто кошка вволю поевшая молока.
— Поспи, бычек, отдохни. Обмоюсь — снова наведаюсь.
Не скрывая наготы, медленно ушла в ванную комнату. Вскоре послышались звуки льющейся из душа воды, женское пение.
Федоров взял трубку радиотелефона, набрал свой домашний номер. Сейчас, после того, как схлынуло страстное напряжение, он снова ощутил чувство вины перед женой.
— Оленька, доброе утро. Как спала, есть ли письма от сыновей? Как самочувствие?
Старался говорить максимально бодро и по обыкновению самоуверенно, не давая возможность жене задать один-единственный вопрос: где он ночевал? И все же этот вопрос всплыл на поверхность — утопить его так и не удалось.
— Где ночевал? У приятеля. А у тебя, небось, разные страхи в голове. Все нормально, все гладко. Думаю, завтра к обеду появлюсь…
— Почему завтра? Слушай, Мишка, перестань придуряться. Позови к телефону своего «приятеля», сама с ним поговорю.
— Не могу, Оленька, Костя ушел в магазин…
Невразумительный разговор длился минут пятнадцать. От напряжения и стыда за невольное вранье Федоров вспотел. Он изворачивался, мучительно придумывая все новые и новые причины, не позволяющие ему немедленно приехать домой. В ход пущены, якобы, возникшие трудности с оформлением документации, какой-то таинственный чиновник, которого приходится «подкармливать».
— Ладно, возвратится Костя, что-нибудь придумаем, — наконец, туманно пообещал он и отключил трубку.
Повернулся в сторону ванной и увидел нагую любовницу, которая, не обращая внимание на стекающие по телу капли воды, пристально смотрела на него.
— С женой советовался?
Кто дал право этой женщине контролировать поступки компаньона? Сумасшедшая ночь и не менее сумасшедшее утро? Чушь собачья! Мало ли женщин он пропустил через себя, если каждая станет указывать, как вести себя мимолетному любовнику — жить не захочется.
— Не советовался, а просил не волноваться. Улавливаешь разницу?
Разницу Сотова не уловила, зато резкий, почти грубый тон подействовал на нее. Мужчина есть мужчина, обращаться с ним нужно максимально осторожно, водить его на невидимом поводке, незаметно подталкивая в желательную сторону. Злить — все равно, что рубить сук, на котором сидишь.
— Твоя жена — твои проблемы. Лежи, милый, в постельке, наслаждайся. Мне нужно позвонить в одно место, — примирительно промяукала она, вытираясь банным полотенцем.
Ощутив сладость победы над взбаламошной, гордой любовницей, Михаил не стал спорить. Отвернулся, натянул по горло спасительную простынь и демонстративно издал первый храп. А сам до звона в ушах прислушивался к телефонной беседе…
Звонок в «одно место» продиктован тревогой, поселившейся в Красуле. Слишком гладко все складывается, такого не бывает. Жетона и его братвы она не опасалась, а вот как бы не появились на поляне менты, как бы не повязали обе враждующие группировки? Пусть Сергей — на крючке, но его ведь еще не повязали, он еще банкует в своей уголовке.
В разработанном на «военном совете» плане ликвидации жетоновской группировки и освобождении похищенной дочери Красули остался один единственный опасный пунктик. Если на месте разборки появятся сыскари и омоновцы, все полетит в преисподнюю.
Красуля позвонила на квартиру Сергея Тимофеевича. Разговор тщательно продуман, если домашний телефон «жениха» и прослушивается, ничего путного слухачи не получат.
К телефону подошел Купцов — больше подходить некому. После смерти жены, подполковник жил один. Ожидал согласия Красули.
— Езе раз здравствуй, Сереженька, — промурлыкала Надежда Савельевна, прищурив хитрые глазки. — Придумал что-нибудь, голубок?
В трубке — тягостное молчание.
— Почему молчишь? — с металлом в голосе спросила Сотова. — Я рассчитываю на твою помощь. Если она не последует…
Фразу можно не заканчивать. И без этого мент должен понимать, что ему грозит. Влюбленный до полной тупости «старичок» больше в квартире обольстительницы не появится. Будет звонить до изнеможения, ночевать под дверью, клянчить один единственный ласковый взгляд.
— Мне пообещали, но… Ты ведь сама должна понимать — моя власть не беспредельна… Повторяю, сделаю все, что смогу.
— Мне твои «могу», «не могу» до фени. Сам знаешь, чем я рискую. Вот и сделай выводы. Поможешь — дорога ко мне открыта. И в прямом, и в переносном смысле слова. Я слов на ветер не бросаю…
От долгожданного обещания у Купцова закружилась голова… * * *
До полуночи подполковник не спал. Ходил по комнатам, лихорадочно придумывая и тут же пугливо отвергая разнообразные варианты. Выполнить просьбу-приказ Красули необходимо, но как это сделать? В лоб — не получится, слишком опасно, друзья-приятели вмиг подставят, суда и многолетнего срока тогда не избежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Может быть, и от общения со мной тоже желаешь избавиться? — с туманной угрозой спросила Красуля. — Зря барахтаешься, сазанчик, из моей сети тебе не выбраться.
Неожиданно она набросилась на любовника и повалила его на не успевшую остыть постель. Растегнула рубашку, стащила брюки… У поверженного Михаила мелькнула дурацкая мысль: сейчас вырвет из груди сердце и сожрет его. Жадные руки женщины теребили, гладили, возбуждали. Федоров чувствовал — теряет сознание.
— Сюда могут войти, — не проговорил — пролепетал, он. — Давай запрем двери.
Она не слушала, не желала слышать.
— Значит, хочешь избавиться от меня? Значит, я тебя не устраиваю?… Ну, погоди, сейчас проверю — правду говоришь или пытаешься позлить дуру, которая тебе отдалась!
Наконец, усилия дамочки увенчались успехом. Она навалилась на обнаженного любовника, будто он был женщиной, а она — мужиком-насильником.
Все вокруг поплыло по морским волнам — трюмо, стулья, кресла, шкафы… В какой-то момент показалось — в спальню заглянул Петенька. Потом исчезла и комната, будто сгорела в жарком пламени…
Наконец, Красуля, продолжая стонать, свалилась на пол, не в силах подняться, осталась лежать на ковре. Федоров дрожащими руками набросил на себя скомканный халат.
— Убедилась? — с необиднлй насмешкой спросил он стонущую женщину. — Или нужны дополнительные доказательства?
Она скрестив ноги, села на ковре, покачала головой.
— Не стыдно обманывать маленькую девочку? Ты ведь мой и моим, пока мы живы, останешься. Так и быть, разрешаю не учавствовать в моих делах, но ты всегда будешь рядом. Так, чтобы я чувствовала тепло твоего могучего тела… А ты — ограничимся ремонтным бизнесом, не хочу вмешиваться в твою жизнь… Надо же сказать такое! Да мне на твою вонючую фирму — наплевать и растереть. Понял? Мне нужен только ты. На прогулке, за столом, в постели…
Она лениво поднялась с пола, потянулась, выгнув спину. Будто кошка вволю поевшая молока.
— Поспи, бычек, отдохни. Обмоюсь — снова наведаюсь.
Не скрывая наготы, медленно ушла в ванную комнату. Вскоре послышались звуки льющейся из душа воды, женское пение.
Федоров взял трубку радиотелефона, набрал свой домашний номер. Сейчас, после того, как схлынуло страстное напряжение, он снова ощутил чувство вины перед женой.
— Оленька, доброе утро. Как спала, есть ли письма от сыновей? Как самочувствие?
Старался говорить максимально бодро и по обыкновению самоуверенно, не давая возможность жене задать один-единственный вопрос: где он ночевал? И все же этот вопрос всплыл на поверхность — утопить его так и не удалось.
— Где ночевал? У приятеля. А у тебя, небось, разные страхи в голове. Все нормально, все гладко. Думаю, завтра к обеду появлюсь…
— Почему завтра? Слушай, Мишка, перестань придуряться. Позови к телефону своего «приятеля», сама с ним поговорю.
— Не могу, Оленька, Костя ушел в магазин…
Невразумительный разговор длился минут пятнадцать. От напряжения и стыда за невольное вранье Федоров вспотел. Он изворачивался, мучительно придумывая все новые и новые причины, не позволяющие ему немедленно приехать домой. В ход пущены, якобы, возникшие трудности с оформлением документации, какой-то таинственный чиновник, которого приходится «подкармливать».
— Ладно, возвратится Костя, что-нибудь придумаем, — наконец, туманно пообещал он и отключил трубку.
Повернулся в сторону ванной и увидел нагую любовницу, которая, не обращая внимание на стекающие по телу капли воды, пристально смотрела на него.
— С женой советовался?
Кто дал право этой женщине контролировать поступки компаньона? Сумасшедшая ночь и не менее сумасшедшее утро? Чушь собачья! Мало ли женщин он пропустил через себя, если каждая станет указывать, как вести себя мимолетному любовнику — жить не захочется.
— Не советовался, а просил не волноваться. Улавливаешь разницу?
Разницу Сотова не уловила, зато резкий, почти грубый тон подействовал на нее. Мужчина есть мужчина, обращаться с ним нужно максимально осторожно, водить его на невидимом поводке, незаметно подталкивая в желательную сторону. Злить — все равно, что рубить сук, на котором сидишь.
— Твоя жена — твои проблемы. Лежи, милый, в постельке, наслаждайся. Мне нужно позвонить в одно место, — примирительно промяукала она, вытираясь банным полотенцем.
Ощутив сладость победы над взбаламошной, гордой любовницей, Михаил не стал спорить. Отвернулся, натянул по горло спасительную простынь и демонстративно издал первый храп. А сам до звона в ушах прислушивался к телефонной беседе…
Звонок в «одно место» продиктован тревогой, поселившейся в Красуле. Слишком гладко все складывается, такого не бывает. Жетона и его братвы она не опасалась, а вот как бы не появились на поляне менты, как бы не повязали обе враждующие группировки? Пусть Сергей — на крючке, но его ведь еще не повязали, он еще банкует в своей уголовке.
В разработанном на «военном совете» плане ликвидации жетоновской группировки и освобождении похищенной дочери Красули остался один единственный опасный пунктик. Если на месте разборки появятся сыскари и омоновцы, все полетит в преисподнюю.
Красуля позвонила на квартиру Сергея Тимофеевича. Разговор тщательно продуман, если домашний телефон «жениха» и прослушивается, ничего путного слухачи не получат.
К телефону подошел Купцов — больше подходить некому. После смерти жены, подполковник жил один. Ожидал согласия Красули.
— Езе раз здравствуй, Сереженька, — промурлыкала Надежда Савельевна, прищурив хитрые глазки. — Придумал что-нибудь, голубок?
В трубке — тягостное молчание.
— Почему молчишь? — с металлом в голосе спросила Сотова. — Я рассчитываю на твою помощь. Если она не последует…
Фразу можно не заканчивать. И без этого мент должен понимать, что ему грозит. Влюбленный до полной тупости «старичок» больше в квартире обольстительницы не появится. Будет звонить до изнеможения, ночевать под дверью, клянчить один единственный ласковый взгляд.
— Мне пообещали, но… Ты ведь сама должна понимать — моя власть не беспредельна… Повторяю, сделаю все, что смогу.
— Мне твои «могу», «не могу» до фени. Сам знаешь, чем я рискую. Вот и сделай выводы. Поможешь — дорога ко мне открыта. И в прямом, и в переносном смысле слова. Я слов на ветер не бросаю…
От долгожданного обещания у Купцова закружилась голова… * * *
До полуночи подполковник не спал. Ходил по комнатам, лихорадочно придумывая и тут же пугливо отвергая разнообразные варианты. Выполнить просьбу-приказ Красули необходимо, но как это сделать? В лоб — не получится, слишком опасно, друзья-приятели вмиг подставят, суда и многолетнего срока тогда не избежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77