ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Во главе операции стоял не он.
— Почему?
— Его состояние не превышало девятнадцати тысяч долларов. Маловато для человека, стоящего во главе этой адской машины. Тот должен был ворочать миллионами.
— Но как?.. — Римо осекся. Он понял, как Смиту удалось это установить. Компьютеры, входящие и исходящие, слежка, накладные, изучение денежных перечислений, досье на каждого, кто осмеливается дышать, — вот как Смит знает все. Если он вычеркивает Уорнера Пелла, значит, у него есть для этого основания.
Новая заноза в заднице!
— Что теперь? — спросил Римо.
— Полагаю, вам следует вернуться к этой Кауфперсон и побольше из нее вытянуть. Возможно, она знает, на кого работал Пелл. Помните, у этого человека должны быть связи в Министерстве юстиции, иначе они бы не пронюхали, где спрятаны свидетели.
— Хорошо, — сказал Римо. — А теперь выслушайте меня. Когда я брался за эту работу, меня не предупреждали, что придется выполнять роль ищейки. Я думал, что буду работать по своей специальности: раз-два — и готово. Выступать в роли ищейки мне не улыбается. Даже в те времена, когда я был жив, мне не нравилось ремесло детектива.
— Прошу вас, Римо, мы на линии открытой связи!
— Плевать. Я устал от заданий не по профилю. Вы используете меня как телохранителя, посыльного, детектива — мы так не договаривались. Раз вам понадобился сыщик, наймите сыщика.
— Хорошие сыщики дорого стоят, а вы обходитесь нам задарма! — сказал Смит и повесил трубку, прежде чем Римо успел разобраться, было ли это сказано всерьез или в порыве легкомысленного азарта.
Римо тоже повесил трубку и поклялся, что завтра же купит себе новый гардероб. Он выбросит всю свою одежду и накупит новой, да столько, чтобы можно было нарядить всех нью-йоркцев голландского происхождения, а счета перешлет Смиту.
Эта перспектива доставила ему целых шестьдесят веселых секунд, пока он не вспомнил, что проделал нечто подобное всего неделю назад.
— Г-р-р-р-р...
Оглушительный храп Чиуна не улучшил ему настроение.
Римо схватил трубку и позвонил ночному дежурному.
— Дежурный слушает.
— Алло, говорит мистер Максвелл из четыреста пятьдесят третьего номера. Не могли бы вы оказать мне услугу?
— Конечно, сэр, постараюсь:
— Вы заступили на всю ночь?
— Да, сэр.
— Чудесно. Я попрошу вас каждый час набирать мой номер. После трех звонков кладите трубку. Ответа не ждите.
— Но...
— Понимаете, я корплю над одним очень важным проектом, и мне нельзя отключаться, а я боюсь, что не выдержу и задремлю.
— Понимаю, сэр. Все будет исполнено в лучшем виде.
— Прекрасно. Утром я вас отблагодарю.
— Когда начинать?
— Сейчас без десяти двенадцать. Начинайте прямо с полуночи, а потом каждый час. Идет? По три звонка.
— Договорились. Желаю удачи, сэр.
— Удачи?..
— Ну, с вашим важным проектом.
— А, ну да. Спасибо.
Римо сменил рубашку и, выходя, не до конца затворил за собой дверь.
— Г-р-р-р-р-р...
Дзынь-дзынь-дзынь... — затрезвонил телефон и замолк после третьего звонка. Римо прислушался. Храпа больше не было слышно.
Римо закрыл дверь и, насвистывая, зашагал по коридору. Как только жили люди во времена, когда еще не был изобретен телефон?
Сашур Кауфперсон сбежала из заточения. Дверь стенного шкафа была выломана снаружи каким-то предметом, возможно, ломом. Римо принялся шуровать в ящиках комода. Там не оказалось ничего интересного, если не считать трусиков с надписями, обозначающими дни недели, с мужскими именами, сердечками и непристойными рисунками, но Римо не питал пристрастия к подобного рода искусству. Трусиков здесь хранилось несколько дюжин.
Столь же малопродуктивным оказалось и обследование стенных шкафов. В карманах пальто и жакетов не было никаких записок, в сумочках — ничего такого, что могло бы дать хоть какую-нибудь информацию. Ноль!
— Почему эта женщина ничего не записывает? — пробормотал Римо и огляделся.
Часы показывали час ночи, следовательно, сейчас в номере его мотеля раздадутся три телефонных звонка.
— В следующий раз сам двигай свою кушетку, — проворчал Римо.
Телефон!
Под телефонным аппаратом обнаружилась записная книжка Сашур с именами и номерами телефонов. Одна запись показалась Римо любопытной: «Уолтер Уилкинс, музыкальный кабинет. Вечером в среду».
Была как раз среда, вернее, уже четверг, но это, возможно, не имело значения.
Справочная служба полиции подтвердила существование школы Уолтера Уилкинса, снабдила Римо адресом, однако предупредила, что заведение уже несколько лет закрыто.
Открыть парадное не составило труда, найти ночного сторожа оказалось еще проще. Ориентируясь по звукам раскатистого храпа, Римо спустился в подвал, где сторож спал посреди залитой светом комнаты на перенесенном из кафетерия столе, испещренном таким количеством неприличных надписей, что по ним можно было составить историю сексуальной жизни обитателей данного образовательного учреждения.
Римо несколько раз тряхнул сторожа за плечо, пытаясь его разбудить. Глаза сторожа в ужасе открылись. Однако стоило ему разглядеть Римо, как он облегченно вздохнул.
— Ой, я уже подумал, что явился мой начальник, — признался сторож хриплым со сна голосом и помотал головой, пытаясь стряхнуть с себя сон. — А вы кто такой? Как вы тут оказались?
— Я ищу мисс Кауфперсон.
Сторож задрал голову и прислушался.
— Она здесь. В музыкальном кабинете. Репетирует с детским хором. — Сторож взглянул на часы. — Черт, как поздно! Надо ей сказать.
— Не беспокойся, приятель. Я сейчас схожу наверх, напомню ей, что пора и честь знать.
С этими словами Римо зашагал прочь.
— Эй! Ты так и не сказал, кто ты такой! Как ты сюда попал?
— Меня впустила мисс Кауфперсон, — ответил Римо, что не соответствовало не только действительности, но и элементарной логике.
Однако сторож был слишком утомлен, чтобы вникать в подобные тонкости. Римо не успел покинуть подвал, как услышал блаженное храпение.
Он направился наверх по неосвещенной лестнице. Ступая по шершавым ступеням в кожаных туфлях на тонкой подошве, он испытывал знакомое чувство. Сколько лет он поднимался по таким же ступеням в таком же ветхом доме! Сиротский приют почти не отличался от этой школы, и Римо вспомнил, как ненавидел его.
Каждый раз, спускаясь по лестнице, он старался прыгнуть на самый край тяжелых ступеней, безуспешно пытаясь их расколоть. По ночам он замирал на металлической койке в похожей на казарму палате, битком набитой воспитанниками, и думал о том, как ненавидит приют, воспитательниц-монахинь и каждую ступеньку лестницы, столь же неподатливую, как сама жизнь.
Что бы ни думал по этому поводу Чиун, с тех пор он изменился. Теперь он мог бы раздробить эти ступени в мелкую пыль — стоило только захотеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38