— Как вы хотите их получить, сэр? — спросила кассирша.
— Все равно как — так, как вы их обычно выдаете.
— Десятками, двадцатками, пятидесятками, сотнями? — спросила она.
— Сотнями, — ответил Уолдо.
Это слово чуть не задушило его. Он пытался выглядеть спокойным. Он пытался выглядеть как человек, которому не привыкать снимать по четыре тысячи долларов со своего банковского счета.
— Уолдо, откуда у тебя столько денег? — спросила Миллисент.
Эта женщина была похожа на маленький, толстенький пожарный гидрант. Она носила ситцевые платья и шляпки с украшениями в виде фруктов. У Миллисент был, как считал Уолдо, ненасытный сексуальный аппетит. Раз в месяц — это уж вынь да положь.
И Уолдо вынимал, потому что Миллисент стала бы просто невыносимой, если бы вообще не имела доступа к мужским услугам. Одно время он очень надеялся, что она найдет кого-нибудь на стороне, но в конце концов пришел к выводу, что единственный тип мужчины, который может ее возжелать, — это слепой пьяный семнадцатилетний юнец, накачавшийся таблетками, стимулирующими потенцию. Нет, слепота тут не поможет, потому что руками можно ощутить, как много жировых складок на теле у Миллисент.
На улице Уолдо безошибочно определял, где находится голова Миллисент, потому что на ней всегда была самая уродливая шляпка. В спальне это никогда не было таким легким делом.
— Я тебя спросила, откуда у тебя деньги, Уолдо.
— Не твое дело.
— Это противозаконно, Уолдо? Скажи мне хотя бы это. Ты нарушаешь закон?
— Ты права, черт тебя подери.
— Продолжай в том же духе.
В следующем месяце Уолдо Хаммерсмит приобрел новую машину и расплатился чеком. Еще месяц спустя он купил свое собственное такси с фирменной лицензионной табличкой, которая обошлась ему в пять раз дороже, чем сама машина. Еще через месяц он купил еще два такси и нанял шоферов.
В следующем месяце он продал эти две машины, потому что единственный способ общения с шоферами такси, который ему нравился, — это давать им указания с заднего сидения. Это, конечно, только в том случае, если его собственный шофер болен. У Уолдо было уже так много денег, пришедших к нему со все возрастающего счета «Инста-чардж», что он переехал из Бронкса на Парк-авеню.
Миллисент удовлетворилась разводом с приличными отступными. Она забрала детей, и Уолдо стал жить один в квартире, где все шкафы были забиты новой одеждой, новыми видеоиграми и телевизорами, которые он покупал так, как раньше покупал сигареты. Очевидно, произошла компьютерная ошибка, и никто не собирался ее исправлять, потому что о ней знал только компьютер. Его не волновало, откуда берутся эти деньги — со счетов других вкладчиков или из каких-то особых компьютерных запасов, или еще откуда-то.
К концу года это уже был не дар и не ошибка, но естественное право. Уолдо считал нормальным, что каждый раз, когда он тратил все деньги, бывшие у него на счету, они возвращались в удвоенном или утроенном количестве.
А потом деньги перестали расти. Он чуть было не позвонил в банк и не пожаловался. В следующем месяце счет иссяк. А потом был первый телефонный звонок.
Женский голос, нежный и ласкающий.
— Нам очень жаль, что ваши фонды иссякли. Не могли бы вы нанести нам визит?
— Мои фонды не иссякли. Все прекрасно, — солгал он. — А в чем дело?
— Да ни в чем. Мы просто хотим поговорить с вами. Может быть, вам пригодится еще немного денег?
— Да нет, у меня все в порядке, — снова солгал Уолдо. — А кто говорит?
Сердце его ушло в пятки. Они обнаружили ошибку. Это было неизбежно, и теперь это случилось. Теперь они все знают, и Уолдо Хаммерсмит — человек конченый.
— Уолдо, — произнес голос, прелестный, как звон серебряных колокольчиков. — Не играй со мной. Если есть в этом мире что-то, что я ненавижу, так это люди, которые пытаются со мной играть. Уолдо, приходи, и мы достанем для тебя еще денег.
— А кто вы?
— Уолдо, ты присвоил один миллион четыреста семьдесят тысяч, которые тебе не принадлежали.
— Так много? — удивился Уолдо.
Он мог бы поклясться, что взял не больше нескольких сотен тысяч, но он уже перестал считать. Зачем продолжать считать, если у тебя есть все деньги, какие ты только пожелаешь?
— Так много, Уолдо.
Женский голос оставался все таким же мягким. Как масло. Слишком мягкий, подумал Уолдо. Почти неестественный.
— Я не знал, что так много, — пробормотал Уолдо. — Клянусь, я не знал, что так много.
Пришло время отвечать за все взятые деньги. По адресу, который назвала женщина, располагалась контора без вывески. Дверь была не заперта. Внутри стоял один-единственный стул и больше ничего — только голые стены. Это само по себе уже было похоже на тюремную камеру.
— Привет, Уолдо, — произнес все тот же прелестный голос.
Но самой женщины в комнате не было.
— Перестань искать громкоговоритель, Уолдо, и слушай меня. Жизнь твоя в последнее время была очень хороша, не так ли?
— Не плоха, — отозвался Уолдо.
На самом деле она была просто великолепна. Он почувствовал, что у него вспотели ладони, и подумал, как много ему придется вкалывать, чтобы вернуть почти полтора миллиона.
— Она не обязательно должна кончиться, Уолдо.
— Хорошо. Хорошо. Я не виноват. Понимаете, я ведь на самом деле не знал, насколько велик перерасход. Начинаешь с тысячи четырехсот и доходишь, скажем, до миллиона, а потом сбиваешься со счета. Вроде того. Понимаете, что я хочу сказать? Все просто ускользает. Ради Бога, сжальтесь надо мной. Пожалуйста. Я сознаюсь. Я сделал это. Пожалуйста!
Уолдо рыдал, стоя на коленях.
— Я все сделаю. Все что угодно. Я буду вкалывать в Гарлеме. Я буду подбирать черных на улицах в три часа ночи. Все что угодно.
— Очень хорошо, Уолдо, — мелодично пропел голос. — Хотя, сказать по правде, мне бы хотелось, чтобы ты был чуть более стоек.
— Конечно. Я буду стоек. Что я должен сделать? Не отправляйте меня в тюрьму.
— Пошарь у себя под стулом, — сказал голос.
— Рукой?
— Рукой.
Он долго возился, пытаясь просунуть руку под деревянный стул. Он так старался, что даже посадил занозу под ноготь большого пальца. Снизу к сиденью стула клейкой лентой была прикреплена фотография, и он дернул ее так резко, что оторвал уголок.
На фотографии была изображена симпатичная молодая женщина с живым лицом, обрамленным светлыми волосами. На вид ей было лет двадцать с небольшим.
— Это Памела Трашвелл. Ей двадцать четыре года, она приехала сюда из Англии. Работает в Международном центре по развитию и распространению компьютерных технологий в Нью-Йорке. Будем называть его просто — компьютерный центр.
— Я никогда никого не убивал, — сказал Уолдо.
— Не надо делать поспешных выводов.
— Не волнуйтесь. Все что надо — я сделаю, — пообещал Уолдо.
— Хорошо, потому что тебе это понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49