— Хорошо, о чем, по-твоему, идет речь?
— Сначала я расскажу тебе о другом. Человек, живущий в доме номер 1492, прикрывает международные финансовые махинации детройтской мафии. Через его руки проходят сотни миллионов долларов в год. Большая часть, конечно, в виде торговой документации и ценных бумаг, но есть и «грязные» наличные деньги. Вся операция носит полулегальный характер, что отвечает традициям мафии. «Грязные» деньги идут на грязные дела. Если у тебя есть инстинкт каннибала, ты можешь сожрать массу народа на вполне законных основаниях. Таковы законы бизнеса.
— В каждом честном человеке тоже есть кое-что от людоеда, — фыркнула Тоби.
— Но какая разница между первыми и вторыми! Большие деньги развращают всех, у кого они водятся, но у мафиози генетически развита особая склонность к насилию. А потому они предпочитают играть в свои собственные игры. Возьмем, к примеру, дом 1492. Бобби Кассиопея уже не довольствуется той властью, которую он обретает над богатыми людьми, контролируя секс-бизнес. Он предпочитает собрать «денежные мешки» в один клуб. А клуб, конечно, это тот же свободный секс, только чертовски дорогой. Ты была права, когда говорила об организации торговли девушками для вечеринок. Их ждет особая судьба. Проститутка, торчащая на углу улицы, оказывается в конце концов просто святошей по сравнению с ними. Девушки из дома 1492 — людоеды иного сорта, и власть, скрытая у них между ног, особенно страшна, если ею пользоваться с умом. А ведь они постоянно кувыркаются с финансовыми воротилами и крупными политическими деятелями. Поэтому мафия не позволяет этой силе и власти обрести самостоятельность. Мало того, им необходимо, чтобы их собственностью были не только сами девушки, но и их души.
— Ты говоришь о промышленном шантаже?
— О нем, да и о политическом тоже. Поэтому в доме 1492 проводится вербовка душ. Они заманивают в клуб девушек, растлевают их там, запугивают, а затем отправляют в джунгли. И девушки приносят им такую добычу, которую трудно достать другим путем: акции, новую компанию или что-нибудь еще, высоко котирующееся в этот момент на рынке. Иногда объектом охоты может стать даже небольшое развивающееся государство...
— С этим мне все ясно, — нетерпеливо перебила его Тоби. — О какой камере шла речь?
— Я только догадываюсь, но ты же знаешь, интуиция меня не подводит. Думаю, что Жоржетту держат там как наглядный пример для тех, кто вздумает трепыхаться и проявлять непокорность. Мафиози проводят новых рекрутов через эту «камеру» и показывают, что с ними может случиться, если они рискнут пойти против своих новых хозяев.
Тоби невольно передернула плечами и прошептала:
— О, Боже!
— Да, это камера ужасов, — мрачно подтвердил Болан. — Ты когда-нибудь видела «индейку», сделанную из человека?
— Я только слышала о них, — потрясенно ответила Тоби. — Ты хочешь сказать, что Жоржетта...?
— Ты просила ничего не скрывать. Я думаю, это случилось и с Жоржеттой.
— Боже мой! Я не могу, не хочу в это поверить!
— Я тоже, но... — Болан вытащил из кобуры «отомаг» и проверил работу затвора.
— Ты сказал, на пятьдесят дней?
— Да, такая вот история.
— Но, как они могли?.. — Тоби содрогнулась всем телом и вытерла со лба крупные капли пота. — Как можно это выдержать такой срок?
— Будем надеяться, что ей не хватило сил, Тоби. Благодари Бога, если смерть пришла к ней в первые же дни пыток.
— Боже мой, Боже!
Мак набросил на плечи ремни кобуры, в которой обычно носил «беретту», убедился, что пистолет легко достается и, наконец, навинтил на ствол глушитель.
— Куда мы едем?
— Ты сама знаешь.
— Я?
Мак открыл ящик с боеприпасами и принялся сосредоточенно выбирать оружие для «охоты», никак не реагируя на вопрос Тоби.
— Я знаю? — повторила она.
— Ты же говорила, что там еще есть секреты. Теперь и я верю, что они есть.
— Мак! Ты не станешь штурмовать яхт-клуб вторично! Это же самоубийство! — закричала Тоби.
— Возможно, — согласился с ней Болан. — Да, я знаю, к самоубийству ведет много дорог. Но я выбрал именно эту и уже не могу сойти с нее.
— Но почему, если она уже мертва?! Это бессмысленный, бесполезный шаг!
Болан закрыл металлический ящик и забарабанил пальцами по крышке.
Тоби подрулила к обочине и с мукой во взгляде обернулась к Маку.
Он ровным, спокойным голосом спросил:
— Тоби, ты готова списать со счетов свою подругу?
Девушка не ответила, а только быстро-быстро заморгала мокро блеснувшими глазами.
Болан продолжал:
— Есть много способов поддерживать жизнь в человеческом теле, каким бы кошмарным испытаниям оно не подвергалось. На службе у мафии есть такие костоломы с дипломами врача, которые...
— Заткнись! — взвизгнула Тоби.
— Тебе когда-нибудь доводилось читать материалы нюрнбергского процесса о садистских опытах, которые ставили на пленных нацистские изуверы-хирурги. А ты знаешь, что может сделать с живым человеком высококвалифицированный бездушный хирург? Знаешь, какими способами он может поддерживать в своей жертве жизнь? Ты когда-нибудь...
— Заткнись! Заткнись сейчас же! — Тоби была на грани истерики.
— Ладно, поехали, напарник.
Девушка прикусила нижнюю губу и испытала боль только тогда, когда ощутила во рту солоноватый привкус крови.
— Не делай глупостей ради меня, сержант. Жоржетта умерла, и мы оба знаем это. Не стоит рисковать собой, разве это кому-нибудь нужно?
— Это нужно мне, — процедил Болан. — Ну, давай, гони этот чертов катафалк. Вперед!
Тоби неохотно подчинилась приказу, и машина тронулась. Болан молча продолжал подготовку к операции. Тоби вскоре не выдержала и сказала:
— О'кей. Пусть будет по-твоему, но я иду с тобой.
— И не надейся.
Слезы, бежавшие по ее лицу, на подбородке розовели от крови, сочившейся из прокушенной губы, но голос перестал дрожать.
— А я только теперь по-настоящему полюбила тебя.
— Кончай болтать лишнее, Тоби. Веди машину.
— Сегодня я почувствовала, что живу настоящей жизнью, как еще никогда не жила. Я не хочу, чтобы этому пришел конец, сержант. Я не вынесу такой потери.
— Но ты не можешь потерять то, чего у тебя никогда не было, Тоби.
— Никогда не думала, что слова могут ранить больнее свинца. Я не собираюсь владеть тобой.
— Я не себя имел в виду.
— О, Господи, Мак! Что мы творим? В чем смысл наших поступков? Боже милостивый, объясни мне, что мы творим?!
— Живем, Тоби. Просто живем. На широкую ногу.
— Меня устроило бы существование поскромнее.
— Э! Не скажи! Знаешь, что мы сделаем, когда все закончится? Мы с тобой отправимся на несколько дней в удивительное путешествие на шикарном «роллс-ройсе» и все это время будем пастись на тучных земных пастбищах, пока не насытимся. Годится?
Тоби улыбнулась сквозь слезы.
— Твое предложение мало чего стоит, ведь мне его делает живой труп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35