— А когда вернулся, то уже был сыт по горло этими играми. Попробовал было заняться сельским хозяйством — даже не заметил, как разорился. Того, что осталось после продажи фермы, едва хватило на мой первый грузовик. Вернее, на половину грузовика. Мы работаем вдвоем с напарником.
— Не очень-то заработаешь на двоих, — заметил Болан.
— Даже на одного, честно говоря. Мой напарник... мы с Шорти друзья, почти как братья. Отлично ладим между собой. Обычно мы ездим вдвоем — один жмет на газ, второй отдыхает на койке. Так можно накрутить побольше рейсов. Ты знаешь, что почти пять тысяч в год уходит только на налоги? А еще страховка, ремонт — в общем мы остались на бобах и начали работать на подряде. Тогда...
— Где сейчас твой напарник?
— Видишь ли... я как раз хотел об этом поговорить.
— В чем же дело, валяй.
— Не хочу, чтобы ты решил, будто я... Словом, меня это действительно тревожит, но я не потому тебя разыскал. Сам понимаешь...
— Ладно, — сказал Болан, пристально глядя на водителя, — понимаю. Ну так и что?
— Как я уже сказал, обычно мы ездим вместе. Но раз или два в месяц каждый из нас едет в рейс один, чтобы дать другому время на домашние дела, а сегодня ночью была очередь Шорти. Черт возьми, и ехать-то всего ничего — до Саванны и обратно. Я уже настроился отдохнуть, когда в десять тридцать вдруг звонит диспетчер: груз готов к отправке, тягач на месте, а шофера нет. Это не похоже на Шорти — он никогда не подводит. Сначала я решил, что тут не обошлось без его новой подружки, но потом...
— Что еще за подружка?
— Да так, одна хулиганка.
— Хулиганка? Сомнительный комплимент для девушки, — заметил Болан.
— Нет, нет, ничего плохого. Просто так мы называем любителей поболтать в эфире.
У людей, которым часто приходилось пользоваться рацией, сложился особый мир — со своими законами, своими именами-позывными и своим языком. Как понял Болан, «хулиганом» на этом языке называли любого, кто встревал в канал гражданской радиосвязи.
Тем временем Рейнолдс продолжал объяснения, все еще не решаясь перейти к сути дела.
— ... и Шорти с ней познакомился. Она... как бы это сказать... чудачка. Лет двадцать с небольшим, носится повсюду на своей красной супергонке...
— А это еще что такое? — перебил Болан.
— Извини. Это спортивная машина. По-моему, «корвет» — я не очень-то разбираюсь в малолитражках. В общем, похоже, ей нравится дразнить нашего брата. Шастает туда-сюда между Атлантой и Мариэттой и болтает по радио с водителями таким нежным голоском, что они чуть из кабин не выпадают. А иногда подъезжает поближе и что-нибудь показывает. Понимаешь?
Болан невольно хмыкнул, но на всякий случай уточнил:
— Что показывает?
Водитель неопределенно пожал плечами.
— А что ей вздумается. Когда выше пояса, а когда ниже. Шорти божился, что однажды она подъехала к нему среди бела дня вообще в чем мать родила. Представляешь — это в машине-то с открытым верхом!
— Неплохо, — согласился Болан. — Сколько же грузовиков в итоге вы потеряли между Атлантой и Мариэттой?
— Пока ни одного, но не удивлюсь, если многие были на волосок от аварии.
— Ты начал говорить про Шорти, — напомнил Болан.
— Я и говорю. Прибегает он ко мне как-то вечером, весь в мыле. Наконец-то он встретился со своей Супергонкой, по-настоящему — она якобы поехала за ним прямо на базу...
— В Блюберд?
— Вот именно. Мы работаем с ними по контракту с прошлого года. Господи, я и не знал, чем они там промышляют! Ладно, короче говоря, за последние несколько месяцев Шорти и мисс Супергонка стали большими друзьями. Она ездила с ним в рейсы, когда я отдыхал. А когда отдыхал он, они находили другое место для свиданий. Я могу только догадываться — после их первой встречи Шорти уже не распространялся на эту тему. Я тебе больше скажу, он словно чокнулся и даже пару раз подрался с другими шоферами из-за этой девчонки. Сам знаешь, одно неосторожное слово — и парень вспыхивает, как спичка.
— Куда ты клонишь, ковбой?
— Сейчас мы выедем на 41-е шоссе. А оттуда ты...
— Я говорю о твоем напарнике.
— А, ну да. Не знаю даже, как тебе объяснить. Я все пытался разобраться, что же стряслось этой ночью. Не мог Шорти просто взять и не выйти в рейс. Я обзвонил всех приятелей, даже порылся в его вещах и нашел телефон Супергонки. Здесь-то и начинается самое непонятное. Шорти должен выехать в рейс без меня, так? В последнее время он всегда берет с собой девчонку. Значит... нет, никаких концов не вижу. Что-то здесь неладно.
— То есть ты считаешь, все это как-то связано с... м-м... известными нам событиями?
— В определенном смысле — да. Когда ты упомянул о контрабанде, я стал смотреть на это дело по-другому.
— В тебе заговорил полицейский, — хмыкнул Болан.
— Немного во мне осталось от полицейского, — грустно качнул головой Рейнолдс. — Слушай, Болан... Я места себе не нахожу. Боюсь, Шорти связался с этой бандой.
— Почему ты так думаешь?
— Тебе говорит что-нибудь имя Скьяпарелли?
Болан смерил водителя цепким взглядом.
— Еще бы. Все темные делишки на Блюберд — под его контролем. Откуда тебе это известно?
Рейнолдс тяжело вздохнул и закурил.
— Так, предчувствия... — ответил он наконец. — Я ничего не знал наверняка, пока не встретил тебя.
— Предчувствия не возникают на пустом месте.
— Видишь ли, я повсюду искал Шорти и позвонил Супергонке. Мужской голос ответил, что это дом Скьяпарелли. А девушка называла себя Росситер, Дженни Росситер. Это меня насторожило, и я решил не ввязываться. Бог его знает, чем там пахнет — супружеская измена или еще что. Словом, я сказал, что ошибся номером, и повесил трубку. В конце концов пришлось самому садиться за баранку. А тут твое сообщение о контрабанде — как обухом по голове. Я хочу попросить только об одном... Если тебе доведется увидеть моего напарника через прицел, постарайся вспомнить, до чего может довести парня смазливая девчонка. Я хочу сказать...
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил Болан. — Но мне кажется, ты ошибаешься.
— Я на это надеюсь, видит Бог.
— Все может быть намного хуже, чем ты думаешь.
— Хуже? Каким образом? — удивленно спросил Рейнолдс.
Болан молча протянул ему бумажник, складной нож и пригоршню монет.
Водитель резко затормозил и принялся рассматривать вещи несчастного напарника.
— Откуда они у тебя? — прошептал он еле слышно.
— Это ведь его вещи, да?
— Да. Но откуда?
— Прямо из пекла, — ответил Болан. — Твой напарник мертв, и, можешь мне поверить, смерть была для него большим облегчением. Не спрашивай больше ни о чем, ковбой, — если только ты сам не намерен полезть в это пекло. Лучше не спрашивай.
Ковбой промолчал. Ему хватило и того, что он прочитал в глазах Палача. Он завел двигатель и тронул машину с места.
Когда среди кромешной тьмы замелькали, наконец, огоньки шоссе, Болан вновь заговорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Не очень-то заработаешь на двоих, — заметил Болан.
— Даже на одного, честно говоря. Мой напарник... мы с Шорти друзья, почти как братья. Отлично ладим между собой. Обычно мы ездим вдвоем — один жмет на газ, второй отдыхает на койке. Так можно накрутить побольше рейсов. Ты знаешь, что почти пять тысяч в год уходит только на налоги? А еще страховка, ремонт — в общем мы остались на бобах и начали работать на подряде. Тогда...
— Где сейчас твой напарник?
— Видишь ли... я как раз хотел об этом поговорить.
— В чем же дело, валяй.
— Не хочу, чтобы ты решил, будто я... Словом, меня это действительно тревожит, но я не потому тебя разыскал. Сам понимаешь...
— Ладно, — сказал Болан, пристально глядя на водителя, — понимаю. Ну так и что?
— Как я уже сказал, обычно мы ездим вместе. Но раз или два в месяц каждый из нас едет в рейс один, чтобы дать другому время на домашние дела, а сегодня ночью была очередь Шорти. Черт возьми, и ехать-то всего ничего — до Саванны и обратно. Я уже настроился отдохнуть, когда в десять тридцать вдруг звонит диспетчер: груз готов к отправке, тягач на месте, а шофера нет. Это не похоже на Шорти — он никогда не подводит. Сначала я решил, что тут не обошлось без его новой подружки, но потом...
— Что еще за подружка?
— Да так, одна хулиганка.
— Хулиганка? Сомнительный комплимент для девушки, — заметил Болан.
— Нет, нет, ничего плохого. Просто так мы называем любителей поболтать в эфире.
У людей, которым часто приходилось пользоваться рацией, сложился особый мир — со своими законами, своими именами-позывными и своим языком. Как понял Болан, «хулиганом» на этом языке называли любого, кто встревал в канал гражданской радиосвязи.
Тем временем Рейнолдс продолжал объяснения, все еще не решаясь перейти к сути дела.
— ... и Шорти с ней познакомился. Она... как бы это сказать... чудачка. Лет двадцать с небольшим, носится повсюду на своей красной супергонке...
— А это еще что такое? — перебил Болан.
— Извини. Это спортивная машина. По-моему, «корвет» — я не очень-то разбираюсь в малолитражках. В общем, похоже, ей нравится дразнить нашего брата. Шастает туда-сюда между Атлантой и Мариэттой и болтает по радио с водителями таким нежным голоском, что они чуть из кабин не выпадают. А иногда подъезжает поближе и что-нибудь показывает. Понимаешь?
Болан невольно хмыкнул, но на всякий случай уточнил:
— Что показывает?
Водитель неопределенно пожал плечами.
— А что ей вздумается. Когда выше пояса, а когда ниже. Шорти божился, что однажды она подъехала к нему среди бела дня вообще в чем мать родила. Представляешь — это в машине-то с открытым верхом!
— Неплохо, — согласился Болан. — Сколько же грузовиков в итоге вы потеряли между Атлантой и Мариэттой?
— Пока ни одного, но не удивлюсь, если многие были на волосок от аварии.
— Ты начал говорить про Шорти, — напомнил Болан.
— Я и говорю. Прибегает он ко мне как-то вечером, весь в мыле. Наконец-то он встретился со своей Супергонкой, по-настоящему — она якобы поехала за ним прямо на базу...
— В Блюберд?
— Вот именно. Мы работаем с ними по контракту с прошлого года. Господи, я и не знал, чем они там промышляют! Ладно, короче говоря, за последние несколько месяцев Шорти и мисс Супергонка стали большими друзьями. Она ездила с ним в рейсы, когда я отдыхал. А когда отдыхал он, они находили другое место для свиданий. Я могу только догадываться — после их первой встречи Шорти уже не распространялся на эту тему. Я тебе больше скажу, он словно чокнулся и даже пару раз подрался с другими шоферами из-за этой девчонки. Сам знаешь, одно неосторожное слово — и парень вспыхивает, как спичка.
— Куда ты клонишь, ковбой?
— Сейчас мы выедем на 41-е шоссе. А оттуда ты...
— Я говорю о твоем напарнике.
— А, ну да. Не знаю даже, как тебе объяснить. Я все пытался разобраться, что же стряслось этой ночью. Не мог Шорти просто взять и не выйти в рейс. Я обзвонил всех приятелей, даже порылся в его вещах и нашел телефон Супергонки. Здесь-то и начинается самое непонятное. Шорти должен выехать в рейс без меня, так? В последнее время он всегда берет с собой девчонку. Значит... нет, никаких концов не вижу. Что-то здесь неладно.
— То есть ты считаешь, все это как-то связано с... м-м... известными нам событиями?
— В определенном смысле — да. Когда ты упомянул о контрабанде, я стал смотреть на это дело по-другому.
— В тебе заговорил полицейский, — хмыкнул Болан.
— Немного во мне осталось от полицейского, — грустно качнул головой Рейнолдс. — Слушай, Болан... Я места себе не нахожу. Боюсь, Шорти связался с этой бандой.
— Почему ты так думаешь?
— Тебе говорит что-нибудь имя Скьяпарелли?
Болан смерил водителя цепким взглядом.
— Еще бы. Все темные делишки на Блюберд — под его контролем. Откуда тебе это известно?
Рейнолдс тяжело вздохнул и закурил.
— Так, предчувствия... — ответил он наконец. — Я ничего не знал наверняка, пока не встретил тебя.
— Предчувствия не возникают на пустом месте.
— Видишь ли, я повсюду искал Шорти и позвонил Супергонке. Мужской голос ответил, что это дом Скьяпарелли. А девушка называла себя Росситер, Дженни Росситер. Это меня насторожило, и я решил не ввязываться. Бог его знает, чем там пахнет — супружеская измена или еще что. Словом, я сказал, что ошибся номером, и повесил трубку. В конце концов пришлось самому садиться за баранку. А тут твое сообщение о контрабанде — как обухом по голове. Я хочу попросить только об одном... Если тебе доведется увидеть моего напарника через прицел, постарайся вспомнить, до чего может довести парня смазливая девчонка. Я хочу сказать...
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил Болан. — Но мне кажется, ты ошибаешься.
— Я на это надеюсь, видит Бог.
— Все может быть намного хуже, чем ты думаешь.
— Хуже? Каким образом? — удивленно спросил Рейнолдс.
Болан молча протянул ему бумажник, складной нож и пригоршню монет.
Водитель резко затормозил и принялся рассматривать вещи несчастного напарника.
— Откуда они у тебя? — прошептал он еле слышно.
— Это ведь его вещи, да?
— Да. Но откуда?
— Прямо из пекла, — ответил Болан. — Твой напарник мертв, и, можешь мне поверить, смерть была для него большим облегчением. Не спрашивай больше ни о чем, ковбой, — если только ты сам не намерен полезть в это пекло. Лучше не спрашивай.
Ковбой промолчал. Ему хватило и того, что он прочитал в глазах Палача. Он завел двигатель и тронул машину с места.
Когда среди кромешной тьмы замелькали, наконец, огоньки шоссе, Болан вновь заговорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30