Он спустился вниз и принес угощение...
- Дело доброе, - лыбилась бабка. - Иди сюда, мил человек. Тут стол имеется...
... В единственной, донельзя грязной и заплеванной комнате стояло некое подобие стола, на котором лежали хребет от воблы и горсточка лузги. Бабка рукавом смахнула остатки пиршества на пол.
- Садись вот на этот стул, - предложила она. - Он у меня единственный целый. А с того ты точно грабанешься, парень ты здоровущий. А я знаю, как на ем сидеть, вот с уголка примощусь... Ща за хужерами сгоняю...
Она принесла два залапанных стакана и поставила на стол.
- Хлеб где-то был, плесневелый только, да, помнится, огурцы имелись в распоряжении. Да вот они...
Поставила на стол огромную банку, где в мутном зловонном рассоле плавал один столь же колоссальных размеров огурец.
- Ну что? Поехали? - спросила бабка. - Вздрогнем?
- Я не буду, бабуля, и за рулем, и при работе, - чтобы ещё больше войти в доверие, попытался говорить на её языке Игорь. - А то бы с превеликим нашим удовольствием.
- И правильно - нельзя, не пей, - не стала возражать старуха. Работа она работа и есть... Это я на пенсии, мне можно, один хрен подыхать скоро!
Налила себе полный стакан водки, залпом вмазала, вытащила грязными пальцами из банки огурец и попыталась надкусить его беззубым ртом. Из огурца брызнула жижа, попав прямо на чистую салатового цвета рубашку Игоря. Бабка не обратила на это никакого внимания, утерла рот подолом передника и крякнула:
- Хорошо пошла, откуда водочка-то? А ведь не нашенского разлива, не тот скус, я разумею...
- Московская, - похвалился Игорь.
- Хорошей очистки водочка... А то иную вмажешь и так всю курбычит, курбычит, спасу нет... А бывает и хуже - у нас один дед с утра похмелился, а к обеду уже перекинулся, извиняюсь, конечно - преставился. Мы этого деда Кокошкой величали, он здесь жил, вон в том доме, глянь в окно, я покажу...
- Об этом позже, - предложил Дьяконов.
- Понятно, - хитро улыбнулась старуха. - Не для того пришел, чтобы с бабкой водку трескать и попусту лясы точить. Говори, что надо, я такому хорошему человеку все поведаю, не то, что один тут приходил, злыдень, только глазами зыркает, да вопросиками засыпает - где дочь, где Алка? Не скрываешь ли ее? А где тут скроешь, тут и таракану не скрыться...
И это было правдой. Тараканы не скрывались, а среди бела дня активно сновали и по полу, да и по столу тоже.
- Мужа вашей дочери знали? - спросил Игорь, стараясь не глядеть на сонмище тараканов и закуривая сигарету.
- Дай и мне что ли, мастырку, - попросила старуха. А когда сладко затянулась табачным дымом, произнесла:
- Петра Васильевича-то? Нет, только понаслышке, чести такой не удостоилась. На хрена я ему сдалась, старая дура? Они люди ученые, шибко образованные, у них там дачи, машины, квартиры хорошие... А у нас - сам видишь, добрый человек... , - взмахнула она морщинистой рукой, призывая гостя оценить свое жилище.
- А раньше Алла Андреевна была замужем?
- Это уж как водится. Чего ей не быть замужем? Девка она росла статная, кралечкой была... По молодости лет с одним парнем Валькой сошлась с соседней улицы, тогда ещё мой муж Андрюха был жив... Но чтой-то с Валькой у них не заладилось... - Старуха вмазала ещё стакан и яростно шепнула собеседнику: - А по чести говоря, заблядовала она от него, курва заболотная, прости, Господи, меня за такие похабные слова... Но чистую правду говорю...
- Ну это ладно, бывает... А потом что?
- Потом-то? Да появился один, это уж позже, Алке уже за тридцать было. Чудной такой, так, вроде бы, человек обходительный, деликатный, но на мой опытный взгляд было ясно - ворюга он. И у хозяина не так мало времени своей жизни провел... Меня не проведешь, сама там бывала, у хозяина-то... Нахлебалась дерьма, будь здоров, добрый человек. Выпить еще, что ли? - с умным видом уставилась она на бутылку "Смирновской", стоящей на сиротском столе рядом с неоткупоренной бутылкой "Фанты", которая в этом доме пользовалась незаслуженным презрением.
- А звали его как?
- Звали, натурально, Славкой.
- Так... А фамилия, фамилия его как?
- А вот фамилии я не помню, хоть убей, не помню, и все тут... Сам посуди, мне уже семьдесят седьмой годок идет. Слава Богу, что свою ещё помню - Моршины мы..., - с некой гордостью произнесла старуха.
- Может быть, Данилов? - спросил Игорь.
- Очень даже может быть, и так... Вероятность имеется, как говаривал мой покойный Андрюха, мудреными словами изъяснялся, хоть и был простым грузчиком... А иных ученых за пояс бы заткнул... Перекинулся жалко рано, очень до даровой ханки был охоч...
- Так, значит, фамилию не помните? А жили-то они где с вашей дочерью?
- Как где? В столице обитались. Андрюхин братан, Алкин, значит, дядька, фатеру ей отписал, прежде, чем на тот свет уходить. Хорошую, двухкомнатную, и район хороший, Медведково... Виталькой его величали. Большой человек, в приемном пункте посуды работал. Он с женой развелся, переругался и с женой и с детьми, а потом с расстройства заболел. А как не заболеть - пил он горькую, добрый человек, считай, цельными литрами, такая прорва был, царство ему небесное, с ним сядешь пить, не встанешь, истинный крест, такая прорва... И Алку к себе тогда сумел прописать, для ухода, значит... Только наказал ей, чтобы пока он не сдохнет, чтобы она даже нос свой туда не совала, иначе вышвырнет вон... Но долго ждать ей не пришлось. В ящик сыграл парень... Ща, погоди, горло промочу. - Она выпила ещё стакан, с хлюпаньем сожрала огурец, потом ловко и смачно раздавила пальцем таракана на столе и уставилась выпученными глазами на оторопевшего от всей этой невиданной мерзости Игоря. - Так вот, сыграл, значит, Виталька в ящик, продолжила старуха, вытирая испачканный тараканом палец о передник, - и Алка собралась переезжать в Москву. И тут как раз появился этот самый Славка... Он, врать не стану, очень был с ней обходителен, цветы дарил, конфеты, деньги у него водились, откуда, не ведаю, но водились... Не то, чтобы большие, но хватало... Он вообще-то мужичок крепкий, рукастый... Короче, они с ним в столицу и укатили...
- Ну а потом что?
- А хрен его знает, что потом, - глаза старухи затуманились. - Меня туда не шибко звали. Нагрянула я как-то с гостинцами, ну что сказать - жили хорошо, чисто, аккуратно, Алка продавщицей в продмаг устроилась, а Славка так - грузчиком, чернорабочим, по мелочи, короче... Но в доме все чин чинарем было - аккуратно, чисто, умел он все, на все руки был мастер... И меня хорошо принимал, не то, что дочка родная, водочкой потчевал, сам все нарезал, ну, там - сырку, колбаски, сальца... И разговор поддержал, не..., к нему по этому вопросу у меня претензиев нет... Не то, что к ней... Сам посуди, добрый человек, всего пару дней я у них погостила, а потом она мне такой намек сделала, чтобы я, значит, уе... ну, уезжала, короче, вон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
- Дело доброе, - лыбилась бабка. - Иди сюда, мил человек. Тут стол имеется...
... В единственной, донельзя грязной и заплеванной комнате стояло некое подобие стола, на котором лежали хребет от воблы и горсточка лузги. Бабка рукавом смахнула остатки пиршества на пол.
- Садись вот на этот стул, - предложила она. - Он у меня единственный целый. А с того ты точно грабанешься, парень ты здоровущий. А я знаю, как на ем сидеть, вот с уголка примощусь... Ща за хужерами сгоняю...
Она принесла два залапанных стакана и поставила на стол.
- Хлеб где-то был, плесневелый только, да, помнится, огурцы имелись в распоряжении. Да вот они...
Поставила на стол огромную банку, где в мутном зловонном рассоле плавал один столь же колоссальных размеров огурец.
- Ну что? Поехали? - спросила бабка. - Вздрогнем?
- Я не буду, бабуля, и за рулем, и при работе, - чтобы ещё больше войти в доверие, попытался говорить на её языке Игорь. - А то бы с превеликим нашим удовольствием.
- И правильно - нельзя, не пей, - не стала возражать старуха. Работа она работа и есть... Это я на пенсии, мне можно, один хрен подыхать скоро!
Налила себе полный стакан водки, залпом вмазала, вытащила грязными пальцами из банки огурец и попыталась надкусить его беззубым ртом. Из огурца брызнула жижа, попав прямо на чистую салатового цвета рубашку Игоря. Бабка не обратила на это никакого внимания, утерла рот подолом передника и крякнула:
- Хорошо пошла, откуда водочка-то? А ведь не нашенского разлива, не тот скус, я разумею...
- Московская, - похвалился Игорь.
- Хорошей очистки водочка... А то иную вмажешь и так всю курбычит, курбычит, спасу нет... А бывает и хуже - у нас один дед с утра похмелился, а к обеду уже перекинулся, извиняюсь, конечно - преставился. Мы этого деда Кокошкой величали, он здесь жил, вон в том доме, глянь в окно, я покажу...
- Об этом позже, - предложил Дьяконов.
- Понятно, - хитро улыбнулась старуха. - Не для того пришел, чтобы с бабкой водку трескать и попусту лясы точить. Говори, что надо, я такому хорошему человеку все поведаю, не то, что один тут приходил, злыдень, только глазами зыркает, да вопросиками засыпает - где дочь, где Алка? Не скрываешь ли ее? А где тут скроешь, тут и таракану не скрыться...
И это было правдой. Тараканы не скрывались, а среди бела дня активно сновали и по полу, да и по столу тоже.
- Мужа вашей дочери знали? - спросил Игорь, стараясь не глядеть на сонмище тараканов и закуривая сигарету.
- Дай и мне что ли, мастырку, - попросила старуха. А когда сладко затянулась табачным дымом, произнесла:
- Петра Васильевича-то? Нет, только понаслышке, чести такой не удостоилась. На хрена я ему сдалась, старая дура? Они люди ученые, шибко образованные, у них там дачи, машины, квартиры хорошие... А у нас - сам видишь, добрый человек... , - взмахнула она морщинистой рукой, призывая гостя оценить свое жилище.
- А раньше Алла Андреевна была замужем?
- Это уж как водится. Чего ей не быть замужем? Девка она росла статная, кралечкой была... По молодости лет с одним парнем Валькой сошлась с соседней улицы, тогда ещё мой муж Андрюха был жив... Но чтой-то с Валькой у них не заладилось... - Старуха вмазала ещё стакан и яростно шепнула собеседнику: - А по чести говоря, заблядовала она от него, курва заболотная, прости, Господи, меня за такие похабные слова... Но чистую правду говорю...
- Ну это ладно, бывает... А потом что?
- Потом-то? Да появился один, это уж позже, Алке уже за тридцать было. Чудной такой, так, вроде бы, человек обходительный, деликатный, но на мой опытный взгляд было ясно - ворюга он. И у хозяина не так мало времени своей жизни провел... Меня не проведешь, сама там бывала, у хозяина-то... Нахлебалась дерьма, будь здоров, добрый человек. Выпить еще, что ли? - с умным видом уставилась она на бутылку "Смирновской", стоящей на сиротском столе рядом с неоткупоренной бутылкой "Фанты", которая в этом доме пользовалась незаслуженным презрением.
- А звали его как?
- Звали, натурально, Славкой.
- Так... А фамилия, фамилия его как?
- А вот фамилии я не помню, хоть убей, не помню, и все тут... Сам посуди, мне уже семьдесят седьмой годок идет. Слава Богу, что свою ещё помню - Моршины мы..., - с некой гордостью произнесла старуха.
- Может быть, Данилов? - спросил Игорь.
- Очень даже может быть, и так... Вероятность имеется, как говаривал мой покойный Андрюха, мудреными словами изъяснялся, хоть и был простым грузчиком... А иных ученых за пояс бы заткнул... Перекинулся жалко рано, очень до даровой ханки был охоч...
- Так, значит, фамилию не помните? А жили-то они где с вашей дочерью?
- Как где? В столице обитались. Андрюхин братан, Алкин, значит, дядька, фатеру ей отписал, прежде, чем на тот свет уходить. Хорошую, двухкомнатную, и район хороший, Медведково... Виталькой его величали. Большой человек, в приемном пункте посуды работал. Он с женой развелся, переругался и с женой и с детьми, а потом с расстройства заболел. А как не заболеть - пил он горькую, добрый человек, считай, цельными литрами, такая прорва был, царство ему небесное, с ним сядешь пить, не встанешь, истинный крест, такая прорва... И Алку к себе тогда сумел прописать, для ухода, значит... Только наказал ей, чтобы пока он не сдохнет, чтобы она даже нос свой туда не совала, иначе вышвырнет вон... Но долго ждать ей не пришлось. В ящик сыграл парень... Ща, погоди, горло промочу. - Она выпила ещё стакан, с хлюпаньем сожрала огурец, потом ловко и смачно раздавила пальцем таракана на столе и уставилась выпученными глазами на оторопевшего от всей этой невиданной мерзости Игоря. - Так вот, сыграл, значит, Виталька в ящик, продолжила старуха, вытирая испачканный тараканом палец о передник, - и Алка собралась переезжать в Москву. И тут как раз появился этот самый Славка... Он, врать не стану, очень был с ней обходителен, цветы дарил, конфеты, деньги у него водились, откуда, не ведаю, но водились... Не то, чтобы большие, но хватало... Он вообще-то мужичок крепкий, рукастый... Короче, они с ним в столицу и укатили...
- Ну а потом что?
- А хрен его знает, что потом, - глаза старухи затуманились. - Меня туда не шибко звали. Нагрянула я как-то с гостинцами, ну что сказать - жили хорошо, чисто, аккуратно, Алка продавщицей в продмаг устроилась, а Славка так - грузчиком, чернорабочим, по мелочи, короче... Но в доме все чин чинарем было - аккуратно, чисто, умел он все, на все руки был мастер... И меня хорошо принимал, не то, что дочка родная, водочкой потчевал, сам все нарезал, ну, там - сырку, колбаски, сальца... И разговор поддержал, не..., к нему по этому вопросу у меня претензиев нет... Не то, что к ней... Сам посуди, добрый человек, всего пару дней я у них погостила, а потом она мне такой намек сделала, чтобы я, значит, уе... ну, уезжала, короче, вон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39