У него практически ничего не осталось в карманах. После фиаско с Галиной и Виктором он побоялся ехать к Жанне, большая сумма денег осталась у нее дома. Денег со своих счетов он так и не получил. Он остался с тем, что было у него с собой, а этого могло хватить только на первое время.
Но теперь ему ничего не было нужно. Только одно - отомстить ей, этой везучей девчонке, которая много лет назад удачно сбежала из детского дома, в котором он был директором, а теперь удачно сбежала буквально из-под самого носа в поселке Рыбачьем. Тогда он чуть было не лишился должности директора, теперь же он навсегда лишился денег Раевского, которые должны были обеспечить ему безбедную старость.
У него не осталось ничего: ни денег, ни дома, ни имени. Осталось одно злоба и ненависть. Осталось желание мстить. И это тоже было немало.
Проклятая толпа никак не расступалась. А Марина продолжала стоять на перроне, озираясь по сторонам. Когда она пойдет, стрелять будет труднее. Так... Вот... Отлично... Трое здоровенных мужиков, заслонявших ее от него, взяли свои чемоданы и поперлись к выходу.
Все! Лучшего момента не будет.
Кузьмичев сделал несколько шагов вперед и вытащил из кармана пистолет.
- Вот она! - послышался сзади него громкий женский крик. - Варенька! Доченька моя! Генрих! Быстрее к ней! Я узнала ее!
Кузьмичев на секунду обернулся. Он увидел, как к девушке бегут несколько рослых мужчин, а за ними спешит женщина в длинной норковой шубе.
- Варенька! - еще громче крикнула она. - Я узнала тебя!
Девушка тоже повернулась на голос.
- Мама... - прошептала она еле слышно.
"Не будет по-вашему...", - подумал Кузьмичев и поднял пистолет.
И тут же упал на землю, сбитый каким-то грузным телом.
Он инстинктивно нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел.
Крик ужаса пронесся по перрону. Одни в панике бросились бежать в сторону здания вокзала, другие - в противоположную. Телохранители Кати оказались отрезанными от Кузьмичева и Марины этой несущейся на них толпой. Им осталось одно - встать плотной стеной, чтобы толпа не сбила с ног Екатерину Марковну.
Они были высокого роста и довольно хорошо видели, как некто в черном сидит верхом на человеке, который стрелял, и душит его. А девушка стоит поодаль, совершенно одна, в некоем пустом пространстве, образовавшемся вокруг нее, и с изумлением глядит на эту картину.
- М-м-м... - мычал Кузьмичев, пытаясь оторвать от своего горла стальные пальцы.
Но разорвать эту хватку было невозможно. Ненависть сделала ее железной, воистину мертвой.
- Теперь ты никуда от меня не денешься, - прохрипел Усатый, все сильнее и сильнее сжимая пальцы.
Телохранители никак не могли разойтись с перепуганными людьми, только Генрих умудрился, пригнувшись, буквально просочиться сквозь толпу.
Он быстро прошел мимо Усатого и Кузьмичева, как-то неопределенно махнул рукой в их сторону и подошел к девушке, в растерянности стоящей на перроне.
- Вы Варвара Раевская? - спросил он, и голос этого железного человека слегка дрогнул. Но девушка ничего не заметила.
- Да, - ответила она.
- Моя фамилия Генрих Цандер. Я руководитель службы охраны Владимира Алексеевича Раевского, вашего отца. Будьте любезны, держитесь меня. Мне кажется, что человек, стрелявший в вас, уже не сможет причинить вам зла, он находится под надежным контролем, как вы видите сами. Я буду стоять с вами рядом, пока не подойдут наши люди. Вы видите, что они не могут разойтись с толпой, напуганной выстрелом. Они обязаны охранять вашу маму - Екатерину Марковну. Может быть, вы видите ее?
Генрих старался говорить как можно более казенным языком, чтобы душившие его слезы не стали заметны.
Марина же была совершенно спокойна. Она почему-то была уверена, что все кончится хорошо. Ее вдохновлял сон, вдохновляли светлые мысли. Она верила, что бог на их стороне, что он поможет им. И он помог, появившись непонятно откуда в лице ее ангела-хранителя Георгия Антоновича Климова.
- Вы знаете этого человека? - спросил Генрих.
- Да. Это Георгий Антонович. Это он спас меня в Рыбачьем.
Наконец, толпе удалось разойтись, а телохранителям взять Екатерину Марковну в плотное кольцо. Они подошли к Марине...
И тут выдержка изменила Кате. Она замерла, в упор глядя на дочь, не в состоянии сделать ни единого шага.
- Это ты? - помертвевшими губами прошептала она.
- Мама?!
- Я... Я... - бормотала Катя. - Доченька... Прости меня за все... Прости...
Она уже буквально падала на руки охранников, но Марина подбежала к ней и сама поддержала ее. А тем временем двое мускулистых телохранителей сумели-таки оторвать пальцы Усатого от горла Кузьмичева.
- Он мертв, - произнес один, глядя на посиневшего, с вывалившимся языком и выпученными глазами Павла Дорофеевича, лежащего на перроне.
- Да и этот, кажется, тоже, - с изумлением произнес другой, глядя на Климова, упавшего своей непокрытой седой головой на промерзший перрон. Екатерина Марковна! - крикнул он. - Они оба мертвы!
Марина, услышав это, бросилась к Усатому и наклонилась над ним.
Он лежал на спине на обледенелом перроне без движения.
- Помогите ему! - крикнула она. - Помогите кто-нибудь! Врачей! Сюда надо врачей!
И, словно бы услышав на пороге жизни и смерти этот родной голос, Усатый приоткрыл глаза.
- Марина? - прошептал он. - С тобой все в порядке?
- Все, все в порядке. А вы!.. Что с вами?
- Я немного устал, дышать трудно, - попытался улыбнуться он. - Сама видела... Пришлось немного потрудиться.
- Откуда же вы на этот раз взялись? Свалились с неба?
- Нет, девочка, все гораздо проще, - произнес он дрожащими губами. - Я ехал в этом поезде из Тулы.
- Держитесь... Сейчас вам помогут.
- Я... Все... Все в порядке... - шептал Усатый. - Я сделал, что нужно. Надька видит меня... Она гордится мной. Прости меня и ее за все...
Подошла и Екатерина Марковна. Кто-то побежал за врачом.
- Вы... Мама? - спросил Климов. Катя молча кивнула.
- Простите нас... - совсем беззвучно прошептал он, делая попытку улыбнуться. - Меня и покойную Надежду. Возвращаю вам дочь...
И закрыл глаза.
- Он умер, - прошептала Марина, беспомощно огляделась и бросилась на шею к матери.
И тут, наконец, сказалось все жуткое напряжение, в котором она пребывала и которого даже не ощущала. Она разразилась отчаянными рыданиями, которые никак не могли прекратиться. Зарыдала и Катя, тоже дав волю накопившимся за последние дни эмоциям. И стоящие вокруг видавшие виды могучие телохранители тоже едва сдерживали слезы.
Мать и дочь сидели на заднем сиденье "Мерседеса", мчавшего их домой. За рулем сидел Генрих Цандер. Он думал о своем. Теперь он может выполнить обещание, данное самому себе, и вернуться в Германию, где его уже отчаялись ждать родители...
А Катя дрожащими пальцами набирала номер телефона Владимира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80