И парни мои все замечают. Косой взор, открытое окно в доме напротив, солнечный блик - вполне возможно, от оптического прицела. Нужно не пропустить. Успеть. Надежные, подготовленные парни у меня. Да только я и сам не лопух. Почувствую, если кто-то решит, что я зажился на этом свете. Лучший воин не тот, кто реагирует на обрушившуюся опасность и достойно встречает ее, а кто предчувствует опасность и бьет первым - цитата из Фауста-Иваницкого. Это не пустой треп и нравоучение. Фауст ничего не говорил просто так. Он учил. Я всегда почувствую ее, костлявую, занесшую надо мной косу. И буду готов дать ей по зубам...
Нет ее поблизости. Не ощущаю я трепетания ее черных крыльев. Можно вылезать из моего бронированного "мерседеса".
Ох, не кидайте на меня косые и злые взоры, граждане на автобусной остановке. Я же читаю ваши мысли. "Буржуй". "Кровосос". "Накупили "мерседесы", житья нет". Вы не правы. Я свой в доску. Я готов вместе с вами сорок минут ждать припозднившийся троллейбус. Но не могу я без бронированного "мерса". Не имею возможности по часу стоять на остановке. Мне нужно пахать и пахать, чтобы какой-то Тролль не выворачивал наизнанку ваши мозги и не тащил вас, послушных и равнодушных, к пропасти.
- Здравствуй, Виктор, - кивнул я дюжему охраннику в камуфляжной форме, стерегущему врата моего родного "Техносервиса-М".
- Добрый день, Станислав Викторович.
Он распахнул передо мной дверь. Молодец. Знаешь свое дело, понимаешь, за что деньги платят. Кормильцу надо улыбаться. Авось зарплату прибавит.
Я шагнул вперед и застыл на месте, будто наткнувшись на стену. Быстро обернулся и окинул взглядом улицу.
Нет, это не поступь костлявой. Что-то иное.
Мне показалось, глаз мой вырвал кого-то из толпы. На долю секунды. Даже не понял, что именно он уловил. Но мне стало холодно. Мир будто покрылся льдом, который не могло растопить не по сезону ласковое октябрьское солнце.
Потом пришла четкая мысль. Я засветился. Меня расшифровали...
В лагере одного из бандформирований, располагавшихся на территории Пакистана, содержались два чрезвычайно ценных пленника - офицер штаба Сороковой армии и подполковник из первого главка КГБ.
В апреле восемьдесят шестого несколько наших пленных перебили охрану и захватили тюрьму ИОА, располагавшуюся в районе Бадаберга недалеко от Пешавара. Они покрошили в капусту кучу душманов и пакистанских солдат. На них были брошены танки и вертолеты. Ребята держались до последнего, не идя ни на какие переговоры. От шального снаряда рванул склад оружия, и только тогда тюрьма была взята. После этого полевые командиры моджахедов постановили - больше русских в плен не брать, уничтожать на месте. Но для двух старших офицеров было сделано исключение. Они не были растерзаны на месте, а удостоились плена на базе ИОА.
Душманы гордились своими "гостями". Их захват поднимал воинственный дух воинов ислама, кроме того, высокопоставленными шурави сильно интересовались неверные из-за океана. Это давало возможность лидерам Альянса-7, объединявшего семь непримиримых исламских афганских движений, поторговаться с американцами и выклянчить у них побольше оружия, снаряжения, продовольствия. Руководством КГБ и Минобороны просчитывались разные варианты по вызволению офицеров, но отпугивала сложность задачи. Действовать надо было в самой глубине территории противника ограниченным числом людей - проводить масштабную акцию на земле Пакистана, с которым мы не находились в состоянии войны, естественно, никто бы не стал.
Фауст был против акции. По его мнению, у группы "Тень" были несколько иные задачи. Отвернуть кому-нибудь голову, устроить варфоломеевскую ночь - для этого есть группы "Вымпел" и "Альфа", пожалуй, лучшие спецподразделения в мире. Есть спецназ ПРУ. Да много чего еще есть. Но "Тень" умела делать то, что не умел никто. Во всяком случае, Фауст утверждал именно это. Коль решили послать их, пускай покажут, супермены, на что годны. Зря, что ли, поили и кормили?
И мы показали. Поработали двенадцать человек за целый десантный батальон. И сумели уйти, оставляя за собой пожарища, гору трупов, разнесенную крепость, уводя двоих освобожденных пленных. Их пришлось тащить на себе. Душманы не особенно соблюдали конвенции об обращении с пленными. "Неверная свинья" - и весь разговор. Но с ними поработали еще и янки. Накачали психотропами, прогнали через круги ада. Так что мы тащили на своих спинах двух истощенных, больных людей. Впрочем, янки тоже свое получили. Несмотря на то, что один из них успел крикнуть, мол, они мирная гуманитарная миссия, похоронили их троих в Штатах со всеми воинскими почестями.
Восемьдесят восьмой год. Первая боевая операция группы "Тень". Мы потеряли двух наших товарищей. За все последующие годы потерь не было. Хотя на недостаток работы мы не жаловались, скучать не приходилось. Еще одна командировка в Афган. Потом Африка. Постепенно добрались и до цивилизованных стран - до Штатов, Италии, Германии. Сбоев в работе не было. Кого нужно ликвидировать, что взорвать - это был не наш профиль, хотя и от таких дел не отказывались. Мы вели более тонкие, красивые игры. Пока наша фирма боролась, отвоевывая тактические высотки, Москва проводила стратегическое отступление по всему фронту. И тут ничего не могли поделать ни какая-то группа "Тень", ни ПГУ, ни все КГБ, МО и прочие структуры. "Холодную войну" мы проиграли. Продулись в пух и прах, как лопухи, севшие играть в карты с высокопоставленными шулерами. В результате лишились своей страны.
Сперва мы работали под крышей разведуправления, потом замкнулись на председателя КГБ. Затем, когда была создана организация с безобидным названием "Центр экстремальных проблем", нас передали туда. В разговорной речи сотрудники милиции и прокуратуры называют свои органы "конторами". Гэбэшники чаще именовали свое заведение уважительно - "фирмой". Мы же называли Центр "трестом". Центр курировал председатель КГБ. После ГКЧП мы пустились в свободное плавание. Слава те Господи, никто не пытался впутать "трест" и "Тень" в политические игры девяносто первого и девяносто третьего. Все благодаря Острогину. Он обладал потрясающей способностью быть незаметным, уходить в сторону при малейшей опасности, уводить от удара своих людей и организацию и, вместе с тем, когда надо, доказывать свою огромную нужность для государства, прибирать бюджетные ассигнования и полномочия.
К середине девяносто первого мы все чаще стали переключаться с внешних дел на внутренние. Для этого были созданы все условия. Аналитики КГБ просчитали, куда может занести страну, учли практически все возможные варианты развития событий. Остановить падение в бездну было уже практически невозможно. Значит, надо приспосабливаться к новым условиям и спасать хоть что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Нет ее поблизости. Не ощущаю я трепетания ее черных крыльев. Можно вылезать из моего бронированного "мерседеса".
Ох, не кидайте на меня косые и злые взоры, граждане на автобусной остановке. Я же читаю ваши мысли. "Буржуй". "Кровосос". "Накупили "мерседесы", житья нет". Вы не правы. Я свой в доску. Я готов вместе с вами сорок минут ждать припозднившийся троллейбус. Но не могу я без бронированного "мерса". Не имею возможности по часу стоять на остановке. Мне нужно пахать и пахать, чтобы какой-то Тролль не выворачивал наизнанку ваши мозги и не тащил вас, послушных и равнодушных, к пропасти.
- Здравствуй, Виктор, - кивнул я дюжему охраннику в камуфляжной форме, стерегущему врата моего родного "Техносервиса-М".
- Добрый день, Станислав Викторович.
Он распахнул передо мной дверь. Молодец. Знаешь свое дело, понимаешь, за что деньги платят. Кормильцу надо улыбаться. Авось зарплату прибавит.
Я шагнул вперед и застыл на месте, будто наткнувшись на стену. Быстро обернулся и окинул взглядом улицу.
Нет, это не поступь костлявой. Что-то иное.
Мне показалось, глаз мой вырвал кого-то из толпы. На долю секунды. Даже не понял, что именно он уловил. Но мне стало холодно. Мир будто покрылся льдом, который не могло растопить не по сезону ласковое октябрьское солнце.
Потом пришла четкая мысль. Я засветился. Меня расшифровали...
В лагере одного из бандформирований, располагавшихся на территории Пакистана, содержались два чрезвычайно ценных пленника - офицер штаба Сороковой армии и подполковник из первого главка КГБ.
В апреле восемьдесят шестого несколько наших пленных перебили охрану и захватили тюрьму ИОА, располагавшуюся в районе Бадаберга недалеко от Пешавара. Они покрошили в капусту кучу душманов и пакистанских солдат. На них были брошены танки и вертолеты. Ребята держались до последнего, не идя ни на какие переговоры. От шального снаряда рванул склад оружия, и только тогда тюрьма была взята. После этого полевые командиры моджахедов постановили - больше русских в плен не брать, уничтожать на месте. Но для двух старших офицеров было сделано исключение. Они не были растерзаны на месте, а удостоились плена на базе ИОА.
Душманы гордились своими "гостями". Их захват поднимал воинственный дух воинов ислама, кроме того, высокопоставленными шурави сильно интересовались неверные из-за океана. Это давало возможность лидерам Альянса-7, объединявшего семь непримиримых исламских афганских движений, поторговаться с американцами и выклянчить у них побольше оружия, снаряжения, продовольствия. Руководством КГБ и Минобороны просчитывались разные варианты по вызволению офицеров, но отпугивала сложность задачи. Действовать надо было в самой глубине территории противника ограниченным числом людей - проводить масштабную акцию на земле Пакистана, с которым мы не находились в состоянии войны, естественно, никто бы не стал.
Фауст был против акции. По его мнению, у группы "Тень" были несколько иные задачи. Отвернуть кому-нибудь голову, устроить варфоломеевскую ночь - для этого есть группы "Вымпел" и "Альфа", пожалуй, лучшие спецподразделения в мире. Есть спецназ ПРУ. Да много чего еще есть. Но "Тень" умела делать то, что не умел никто. Во всяком случае, Фауст утверждал именно это. Коль решили послать их, пускай покажут, супермены, на что годны. Зря, что ли, поили и кормили?
И мы показали. Поработали двенадцать человек за целый десантный батальон. И сумели уйти, оставляя за собой пожарища, гору трупов, разнесенную крепость, уводя двоих освобожденных пленных. Их пришлось тащить на себе. Душманы не особенно соблюдали конвенции об обращении с пленными. "Неверная свинья" - и весь разговор. Но с ними поработали еще и янки. Накачали психотропами, прогнали через круги ада. Так что мы тащили на своих спинах двух истощенных, больных людей. Впрочем, янки тоже свое получили. Несмотря на то, что один из них успел крикнуть, мол, они мирная гуманитарная миссия, похоронили их троих в Штатах со всеми воинскими почестями.
Восемьдесят восьмой год. Первая боевая операция группы "Тень". Мы потеряли двух наших товарищей. За все последующие годы потерь не было. Хотя на недостаток работы мы не жаловались, скучать не приходилось. Еще одна командировка в Афган. Потом Африка. Постепенно добрались и до цивилизованных стран - до Штатов, Италии, Германии. Сбоев в работе не было. Кого нужно ликвидировать, что взорвать - это был не наш профиль, хотя и от таких дел не отказывались. Мы вели более тонкие, красивые игры. Пока наша фирма боролась, отвоевывая тактические высотки, Москва проводила стратегическое отступление по всему фронту. И тут ничего не могли поделать ни какая-то группа "Тень", ни ПГУ, ни все КГБ, МО и прочие структуры. "Холодную войну" мы проиграли. Продулись в пух и прах, как лопухи, севшие играть в карты с высокопоставленными шулерами. В результате лишились своей страны.
Сперва мы работали под крышей разведуправления, потом замкнулись на председателя КГБ. Затем, когда была создана организация с безобидным названием "Центр экстремальных проблем", нас передали туда. В разговорной речи сотрудники милиции и прокуратуры называют свои органы "конторами". Гэбэшники чаще именовали свое заведение уважительно - "фирмой". Мы же называли Центр "трестом". Центр курировал председатель КГБ. После ГКЧП мы пустились в свободное плавание. Слава те Господи, никто не пытался впутать "трест" и "Тень" в политические игры девяносто первого и девяносто третьего. Все благодаря Острогину. Он обладал потрясающей способностью быть незаметным, уходить в сторону при малейшей опасности, уводить от удара своих людей и организацию и, вместе с тем, когда надо, доказывать свою огромную нужность для государства, прибирать бюджетные ассигнования и полномочия.
К середине девяносто первого мы все чаще стали переключаться с внешних дел на внутренние. Для этого были созданы все условия. Аналитики КГБ просчитали, куда может занести страну, учли практически все возможные варианты развития событий. Остановить падение в бездну было уже практически невозможно. Значит, надо приспосабливаться к новым условиям и спасать хоть что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34