Будешь упрямиться, то так же, как и те бойцы, выйти оттуда уже не сможешь. Прямо скажу, выбор у тебя небогатый.
Мы присаживаемся на скамейку. В сумерках бродят на газонах между темных деревьев выгуливающие собак граждане. И это несмотря на столь поздний час. Но после хорошей погоды ночная прохлада не мешает, и совершенно не тянет забираться в помещение.
– Ладно. Поговорим. – Наконец Козырь все обдумал и пришел к верным выводам. – Меня попросил один человек из Москвы. Серьезный человек. Попросил помочь его людям наладить наблюдение за тем евреем.
– Попросил кто?
С минуту Козырь мнется.
– Клочков.
– Это что за хрен с московской горы?
– Он… Депутат.
– Депутат чего?
– Как чего?! – удивлен Козырь моим непониманием. – Депутат, блин!
– Где он сидит? Депутаты бывают разные: те, которые от округов по мандату, от партий, мать их, от районов города…
– Да не гребу я в этом дерьме, – пожимает плечами Козырь. – Сказали помочь депутату, вот я и помогаю.
– Кто сказал? – тут же перебиваю я его. – Кто тебя просил помочь?!
Козырь понимает, что проговорился, и сплевывает от злости себе под ноги.
– Тяпа просил помочь. Папик ивентьевских. Он мне своих людей и подкинул. А когда вы их сняли с пробега, пришлось моих ребят ставить на их места.
– Археолога должны были завалить? Когда?! – напираю я.
– Какой такой, на хер, археолог?! – не понимает Козырь, причем совершенно искренне.
– Тот еврей, о котором ты знаешь.
– Так он что, археолог?!
– А ты думал, кто?! Папа Римский? Когда его хотели завалить?!
– Да не было такой просьбы! Я слышал только, что нужно выдавить из него какую-то карту. Но лично меня Тяпа об этом не просил. Наверное, он прислал бы скоро каких-то других парней для этого дела. Моим же пацанам нужно было только отпасти и четко знать, что еврей в городе и никуда дергать не собирается.
В это время звонит мой мобильный. Принимаю вызов. На связи Румянцев.
– Влад, ты где?! – Голос у Валеры взволнованный, таким я его еще не слышал.
– В городе. Что-то случилось? – волнение генерала передается и мне.
– Нападение на квартиру археолога. Там только трупы и перебита вся наша охрана!
– Я еду!
Сжав зубы, смотрю на Козыря. Он спокойно курит, и я верю, что вряд ли авторитет причастен к тому, что случилось в доме профессора.
– Все, Юра, поговорили, – подвожу черту под нашим общением. – Если будут вопросы, мы с тобой свяжемся.
Не попрощавшись, иду к своей машине. Не могу поверить, что семью археолога уничтожили. Элла погибла. Не укладывается такое у меня в голове.
Как всегда, действительность страшнее. Розеншельда и его дочь Эллу убили, а квартиру сожгли. Оперативников Романа, дежуривших в минивене во дворе, перестреляли, сделав из машины решето. Во дворе дома полно полицейских тачек. Румянцев тоже здесь.
Я осмотрел квартиру, вернее, то, что от нее осталось после пожара и тушения огня. Тела археолога и Эллы уже унесли.
Выходим с Валерой на улицу. Генерал мрачен, как никогда.
– Вот такие дела, сыщик, – произносит Валера с горечью и злостью. – Надо найти этих ублюдков. Во что бы то ни стало. Есть какие-то соображения?
– Есть, – отвечаю я и пересказываю свой разговор с Козырем.
– А я думал, ты домой укатил отдыхать.
– Как видишь, нет.
– Как думаешь, пропали бумаги? Или он их где-то прятал?
– Его могли пытать, – высказываю я предположение.
– У них не было времени после того, как они расстреляли наших пацанов. Вернее, было, но очень мало.
– И все-таки этого времени им хватило, чтобы натворить дел. Роман здесь?
– Нет его. Нигде не можем найти. Я думаю, что его могли захватить эти ублюдки, – говорит Валера, но по его тону понимаю, что он что-то не договаривает.
– Им ведь нужно было зайти в квартиру, и они зашли. А зашли, потому что археолог сам открыл им дверь…
– Да, скорее всего, так и было. Пожарные сказали, что они ломали дверь, до их появления она была в сохранности.
– Ну теперь этого не проверишь, – сожалею я.
– Теперь-то точно, – соглашается генерал.
Мы стоим возле машины Валеры и смотрим на суету во дворе.
– И мне не хочется верить своим опасениям, – договаривает Румянцев.
– Ты это насчет того, что киллеры могли зайти к археологу, использовав захваченного ими Романа?
– Я не исключаю этого, – понуро кивает генерал.
– Соседей уже опрашивают?
– Мои люди ходят вместе с милицией. К утру, надеюсь, какие-то результаты будут.
Валера надеется, но я думаю, что обходы ничего не дадут. Если и были какие-то машины у нападавших, то наверняка угнанные, и сейчас эти тачки где-то брошены. Чертовски жаль, что меня не было здесь, когда появились те ребята. Наверное, долго буду винить себя за то, что не смог предотвратить трагедию, но прошлого уже не вернешь. Я не смог уберечь девушку и ее отца, а значит, должен хотя бы за них отомстить. Когда какие-то умники говорят, что месть – это непрофессионально, их, я считаю, к серьезным делам допускать нельзя ни на шаг. В таких людях больше говорит не человек, а выгода. Раз нет души, значит, может быть и предательство.
Мы расстаемся с генералом до утра. Чтобы добраться до моего дома с окнами на Юсуповский сад, мне нужно проехать всего ничего – прямо по Московскому до Сенной площади, а там свернуть влево по Садовой, но я выбираю несколько иной маршрут. Ночь. Улицы и проспекты Санкт-Петербурга опустели, обезлюдели. С Финского залива веет холодом, и хотя еще не поздняя осень, уже неуловимо чувствуется приближение зимы. У меня и в мыслях не было кататься по городу и отдыхать таким образом, но за мной увязался хвост, и преследователи совершенно не скрывают своих гнусных намерений. Я мог бы надеяться на хороший ход своего «паджеро», однако за мной идут «мерседес» и, кажется, «БМВ». В городе от таких машин мне не оторваться. Можно, конечно, сделать разворот и подтянуть силы Румянцева, но что-то мне подсказывает не делать этого. У меня в машине небольшая спортивная сумка, в которой мирно покоятся бумаги археолога и сама карта, полученная мной в последний, можно сказать, момент. Розеншельд как будто предугадал свою судьбу и спас историческую ценность, вручив мне на хранение копии с бумаг Жерара. Если я подключу Румянцева, у меня вряд ли в полной мере представится возможность отомстить за Эллу и за Николая Андреевича, а сделать это я теперь обязан.
Глава двадцатая
К сентябрю 1806 года была организована четвертая коалиция против Наполеона. В нее вошли Англия с ее золотыми субсидиями, Пруссия, Швеция и Россия. Европа только-только приходила в себя после страшного сражения при Аустерлице.
Бонапарт твердой рукой перекроил карту Центральной Европы так, как ему хотелось. Шестнадцать германских княжеств были объединены им в Рейнский союз, и летом 1806 года он стал протектором этого союза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Мы присаживаемся на скамейку. В сумерках бродят на газонах между темных деревьев выгуливающие собак граждане. И это несмотря на столь поздний час. Но после хорошей погоды ночная прохлада не мешает, и совершенно не тянет забираться в помещение.
– Ладно. Поговорим. – Наконец Козырь все обдумал и пришел к верным выводам. – Меня попросил один человек из Москвы. Серьезный человек. Попросил помочь его людям наладить наблюдение за тем евреем.
– Попросил кто?
С минуту Козырь мнется.
– Клочков.
– Это что за хрен с московской горы?
– Он… Депутат.
– Депутат чего?
– Как чего?! – удивлен Козырь моим непониманием. – Депутат, блин!
– Где он сидит? Депутаты бывают разные: те, которые от округов по мандату, от партий, мать их, от районов города…
– Да не гребу я в этом дерьме, – пожимает плечами Козырь. – Сказали помочь депутату, вот я и помогаю.
– Кто сказал? – тут же перебиваю я его. – Кто тебя просил помочь?!
Козырь понимает, что проговорился, и сплевывает от злости себе под ноги.
– Тяпа просил помочь. Папик ивентьевских. Он мне своих людей и подкинул. А когда вы их сняли с пробега, пришлось моих ребят ставить на их места.
– Археолога должны были завалить? Когда?! – напираю я.
– Какой такой, на хер, археолог?! – не понимает Козырь, причем совершенно искренне.
– Тот еврей, о котором ты знаешь.
– Так он что, археолог?!
– А ты думал, кто?! Папа Римский? Когда его хотели завалить?!
– Да не было такой просьбы! Я слышал только, что нужно выдавить из него какую-то карту. Но лично меня Тяпа об этом не просил. Наверное, он прислал бы скоро каких-то других парней для этого дела. Моим же пацанам нужно было только отпасти и четко знать, что еврей в городе и никуда дергать не собирается.
В это время звонит мой мобильный. Принимаю вызов. На связи Румянцев.
– Влад, ты где?! – Голос у Валеры взволнованный, таким я его еще не слышал.
– В городе. Что-то случилось? – волнение генерала передается и мне.
– Нападение на квартиру археолога. Там только трупы и перебита вся наша охрана!
– Я еду!
Сжав зубы, смотрю на Козыря. Он спокойно курит, и я верю, что вряд ли авторитет причастен к тому, что случилось в доме профессора.
– Все, Юра, поговорили, – подвожу черту под нашим общением. – Если будут вопросы, мы с тобой свяжемся.
Не попрощавшись, иду к своей машине. Не могу поверить, что семью археолога уничтожили. Элла погибла. Не укладывается такое у меня в голове.
Как всегда, действительность страшнее. Розеншельда и его дочь Эллу убили, а квартиру сожгли. Оперативников Романа, дежуривших в минивене во дворе, перестреляли, сделав из машины решето. Во дворе дома полно полицейских тачек. Румянцев тоже здесь.
Я осмотрел квартиру, вернее, то, что от нее осталось после пожара и тушения огня. Тела археолога и Эллы уже унесли.
Выходим с Валерой на улицу. Генерал мрачен, как никогда.
– Вот такие дела, сыщик, – произносит Валера с горечью и злостью. – Надо найти этих ублюдков. Во что бы то ни стало. Есть какие-то соображения?
– Есть, – отвечаю я и пересказываю свой разговор с Козырем.
– А я думал, ты домой укатил отдыхать.
– Как видишь, нет.
– Как думаешь, пропали бумаги? Или он их где-то прятал?
– Его могли пытать, – высказываю я предположение.
– У них не было времени после того, как они расстреляли наших пацанов. Вернее, было, но очень мало.
– И все-таки этого времени им хватило, чтобы натворить дел. Роман здесь?
– Нет его. Нигде не можем найти. Я думаю, что его могли захватить эти ублюдки, – говорит Валера, но по его тону понимаю, что он что-то не договаривает.
– Им ведь нужно было зайти в квартиру, и они зашли. А зашли, потому что археолог сам открыл им дверь…
– Да, скорее всего, так и было. Пожарные сказали, что они ломали дверь, до их появления она была в сохранности.
– Ну теперь этого не проверишь, – сожалею я.
– Теперь-то точно, – соглашается генерал.
Мы стоим возле машины Валеры и смотрим на суету во дворе.
– И мне не хочется верить своим опасениям, – договаривает Румянцев.
– Ты это насчет того, что киллеры могли зайти к археологу, использовав захваченного ими Романа?
– Я не исключаю этого, – понуро кивает генерал.
– Соседей уже опрашивают?
– Мои люди ходят вместе с милицией. К утру, надеюсь, какие-то результаты будут.
Валера надеется, но я думаю, что обходы ничего не дадут. Если и были какие-то машины у нападавших, то наверняка угнанные, и сейчас эти тачки где-то брошены. Чертовски жаль, что меня не было здесь, когда появились те ребята. Наверное, долго буду винить себя за то, что не смог предотвратить трагедию, но прошлого уже не вернешь. Я не смог уберечь девушку и ее отца, а значит, должен хотя бы за них отомстить. Когда какие-то умники говорят, что месть – это непрофессионально, их, я считаю, к серьезным делам допускать нельзя ни на шаг. В таких людях больше говорит не человек, а выгода. Раз нет души, значит, может быть и предательство.
Мы расстаемся с генералом до утра. Чтобы добраться до моего дома с окнами на Юсуповский сад, мне нужно проехать всего ничего – прямо по Московскому до Сенной площади, а там свернуть влево по Садовой, но я выбираю несколько иной маршрут. Ночь. Улицы и проспекты Санкт-Петербурга опустели, обезлюдели. С Финского залива веет холодом, и хотя еще не поздняя осень, уже неуловимо чувствуется приближение зимы. У меня и в мыслях не было кататься по городу и отдыхать таким образом, но за мной увязался хвост, и преследователи совершенно не скрывают своих гнусных намерений. Я мог бы надеяться на хороший ход своего «паджеро», однако за мной идут «мерседес» и, кажется, «БМВ». В городе от таких машин мне не оторваться. Можно, конечно, сделать разворот и подтянуть силы Румянцева, но что-то мне подсказывает не делать этого. У меня в машине небольшая спортивная сумка, в которой мирно покоятся бумаги археолога и сама карта, полученная мной в последний, можно сказать, момент. Розеншельд как будто предугадал свою судьбу и спас историческую ценность, вручив мне на хранение копии с бумаг Жерара. Если я подключу Румянцева, у меня вряд ли в полной мере представится возможность отомстить за Эллу и за Николая Андреевича, а сделать это я теперь обязан.
Глава двадцатая
К сентябрю 1806 года была организована четвертая коалиция против Наполеона. В нее вошли Англия с ее золотыми субсидиями, Пруссия, Швеция и Россия. Европа только-только приходила в себя после страшного сражения при Аустерлице.
Бонапарт твердой рукой перекроил карту Центральной Европы так, как ему хотелось. Шестнадцать германских княжеств были объединены им в Рейнский союз, и летом 1806 года он стал протектором этого союза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51