Мейхью потерял меру в своем аппетите и получил по зубам, когда разинул рот на еще больший кусок. Так, во всяком случае, думает мистер Диллер.
По всему чувствовалось, что Янгблад отнесся к гибели шефа совершенно спокойно. Чтобы перевести разговор в другую плоскость, Андрей сказал:
— Мир праху его. И не будем тревожить память погибшего разговорами.
Янгблад сходил к бару, плеснул в стакан джину. Поморщившись, выпил острую, пахнущую можжевельником жидкость. Повернулся к Андрею.
— Вам его смерть ничего, кроме облегчения не принесет.
— Вы так думаете?
— Уверен.
Янгблад прошел на свое место, предварительно заглянув через плечо художника на свой портрет. Усевшись и приняв важную позу, продолжил:
— Мейхью вас очень не любил.
— Он вряд ли кого любил вообще.
— Святая правда. Но вас — больше других. Он даже завел досье на художника Стоуна и собирал все, что предлагала секретная служба.
— За мной следили? — спросил Андрей с видом наивным и удивленным. — Разве я в чем-то провинился?
— В порядке вещей, сэр. Вас, как того требует закон, проверяла «Ай Си» — иммиграционная служба полиции. Потом вас под подозрение взяли нарки. Это было связано с покупкой дома на Оушн-роуд. Вести расследование поручили Розите Донелли. Знакомство с вами она обставила как случайность…
— А если бы я его не принял?
Янгблад весело хмыкнул.
— Простите, сэр. Ребята из «Ай Си» все делают по науке. Расчет строился на вашем джентльменстве и красоте приманки.
— Это у вас так называют?
— Ребята из «Ай Си» именно так и зовут подобных женщин.
— И приманки оправдывают надежды?
— Когда как. Розита, насколько мне известно, оправдывала.
— Со мной тоже?
— В определенной мере.
— Почему только в определенной?
— Эта дура, сэр, влюбилась в вас.
— Разве это плохо?
— Хуже некуда, мистер Стоуи. Это прокол в работе. Положено было влюбиться вам, а не ей. Последнее для вас таило самую большую опасность.
— Удивлен, — сказал Андрей искренне. — Влюбленная женщина даже в случае моей вины встала бы на мою сторону. Разве не так?
— Только на первый взгляд, сэр. К сожалению, когда Розита ощутила влечение к вам, ей захотелось оставаться рядом с вами подольше. И она начала помаленьку клепать на вас всякую всячину.
— О ля-ля! — воскликнул Андрей изумленно. — Что-нибудь серьезное?
Он едва сдерживал тревогу, внезапно охватившую его. Вот уж поистине не знает человек, где следует подстелить солому, чтобы, упав не удариться больно. Казалось бы: что может быть вернее, чем защита любящей женщины? А в жизни все может оказаться куда сложнее и неожиданней.
— Привирала она по пустякам, — сказал Янгблад. — И в этом можно было легко разобраться, если подходить без предвзятости. Мейхъю так не мог. Его подозрения пробуждались от любых пустяков.
— При чем Мейхью? Вы говорили о «Ай Си».
— Мейхъю хорошо знал систему иммиграционной службы и сразу понял, какую роль играет Розита находясь рядом с вами.
— И что?
— То, что он сумел получить от нее сведения о вас за некоторую приплату. Его поначалу очень интересовало, не связаны ли вы с Хупером.
— Что интересовало его потом?
— Трудно сказать, что и когда начинает беспокоить недомерков. — Янгблад произнес эти слова, брезгливо скривив губы. — В жизни, мистер Стоун, нужно бояться коротышек. Быка остерегаются спереди, жеребца — сзади. Коротышки опасны со всех сторон. Природа всем нам отпустила тщеславия и зависти в равной мере. Но у такого большого объемом, как я, на каждый килограмм веса этой гадости приходится ничтожная доля. А у недомерков типа Мейхью зависти на каждый фунт тела во много раз больше, чем у других. В сто раз больше. Вы замечали, что толстяки добродушнее тощих? А коротышки, даже толстенькие, всегда переполнены завистью и жаждой власти. Это верно, как дважды два — четыре.
Андрей улыбнулся, открыв неожиданно для себя, что Янгблад ко всему и юморист и философ.
— В чем Мейхью мог завидовать мне?
— Вам? Ни в чем. Ему только хотелось доказать, что вы подсадная утка Хупера. Это утвердило бы его проницательность в глазах сэра Генри.
— Разве не видно, что это чепуха?
— Чтобы оклеветать и очернить человека, всегда достаточно чепухи. Пыль на лице меньше бросается в глаза, чем явная грязь, но пыль и остается дольше, потому что на нее не обращают внимания. Вы не разведчик, мистер Стоун, и вам трудно представить, как легко строить обвинения в измене на едва уловимых подозрениях. А таких мало уловимых подозрений в жизни каждого из нас можно накопать сколько угодно. Вы помните наш разговор о контрольных вопросах, которые во вторую мировую войну использовала американская контрразведка? Так вот, был случай, когда наши молодцы прихватили не кого-нибудь, а самого генерала Бредли, посчитав, что он немец. И вышло так, что генерал не ответил на некоторые вопросы правильно…
— Если я так понял, Розита снабжала сведениями и тайную полицию, и Мейхью одновременно. Верно?
— Да, — ответил Янгблад и улыбнулся. — Здорово, не так ли? Птичка по зернышку собирает, глядишь — уже фунт набрался.
— Разве это не считается нарушением закона?
— В какой-то мере. Только в какой-то. И то для особых обстоятельств. Она ведь сообщала в полицию одно, Мейхью — другое. А полиция и сэр Генри — столпы общества. Их интересы — интересы нации. Какое тут нарушение, если ты укрепляешь основы? Доносительство только в глазах дряблых интеллектуалов, — сэр, к ним я вас не отношу, — является делом предосудительным. Власти охотно его поощряют в интересах стабильности и процветания.
— Неплохой бизнес на процветании.
— Точно. Я думаю, Розита на вас заработала неплохо. А сколько могла заработать еще, если бы не влюбилась.
— Но ведь посылают не доносить, а выяснить истину?
— Фъ-ю! — присвистнул Янгблад. — На истине много ли заработаешь? Сказать «нет» — значит перекрыть кран для себя же. Куда выгоднее для агента говорить: «что-то есть». Тогда можно дольше снимать пыльцу с одного цветка.
— Значит, все дело в заработке?
— Именно так. В них, в зелененьких дело…
Янгблад выразительно пошевелил пальцами в воздухе, будто пересчитывал пачку купюр.
— Где Розита сейчас? Я ее потерял из виду.
— Ее отозвали, и, надеюсь, у нас с вами трений не будет.
— Я тоже надеюсь. Сегодня мы кончим ваш портрет. Это точно.
Вечером Андрею позвонили. Он снял трубку, не представляя, кому понадобился.
— Это Дебре, — раздался знакомый голос. — Прошу прощения за то, что встреча не состоялась. Виноват, как вы, наверное, догадались, ваш бывший доброжелатель и опекун. А с нашей стороны все было в порядке. Потому вас просят повторить все сначала. Завтра в одиннадцать. В этот час вы должны быть на шестнадцатой миле. У дорожного знака вас встретят на синем «Рамблере».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
По всему чувствовалось, что Янгблад отнесся к гибели шефа совершенно спокойно. Чтобы перевести разговор в другую плоскость, Андрей сказал:
— Мир праху его. И не будем тревожить память погибшего разговорами.
Янгблад сходил к бару, плеснул в стакан джину. Поморщившись, выпил острую, пахнущую можжевельником жидкость. Повернулся к Андрею.
— Вам его смерть ничего, кроме облегчения не принесет.
— Вы так думаете?
— Уверен.
Янгблад прошел на свое место, предварительно заглянув через плечо художника на свой портрет. Усевшись и приняв важную позу, продолжил:
— Мейхью вас очень не любил.
— Он вряд ли кого любил вообще.
— Святая правда. Но вас — больше других. Он даже завел досье на художника Стоуна и собирал все, что предлагала секретная служба.
— За мной следили? — спросил Андрей с видом наивным и удивленным. — Разве я в чем-то провинился?
— В порядке вещей, сэр. Вас, как того требует закон, проверяла «Ай Си» — иммиграционная служба полиции. Потом вас под подозрение взяли нарки. Это было связано с покупкой дома на Оушн-роуд. Вести расследование поручили Розите Донелли. Знакомство с вами она обставила как случайность…
— А если бы я его не принял?
Янгблад весело хмыкнул.
— Простите, сэр. Ребята из «Ай Си» все делают по науке. Расчет строился на вашем джентльменстве и красоте приманки.
— Это у вас так называют?
— Ребята из «Ай Си» именно так и зовут подобных женщин.
— И приманки оправдывают надежды?
— Когда как. Розита, насколько мне известно, оправдывала.
— Со мной тоже?
— В определенной мере.
— Почему только в определенной?
— Эта дура, сэр, влюбилась в вас.
— Разве это плохо?
— Хуже некуда, мистер Стоуи. Это прокол в работе. Положено было влюбиться вам, а не ей. Последнее для вас таило самую большую опасность.
— Удивлен, — сказал Андрей искренне. — Влюбленная женщина даже в случае моей вины встала бы на мою сторону. Разве не так?
— Только на первый взгляд, сэр. К сожалению, когда Розита ощутила влечение к вам, ей захотелось оставаться рядом с вами подольше. И она начала помаленьку клепать на вас всякую всячину.
— О ля-ля! — воскликнул Андрей изумленно. — Что-нибудь серьезное?
Он едва сдерживал тревогу, внезапно охватившую его. Вот уж поистине не знает человек, где следует подстелить солому, чтобы, упав не удариться больно. Казалось бы: что может быть вернее, чем защита любящей женщины? А в жизни все может оказаться куда сложнее и неожиданней.
— Привирала она по пустякам, — сказал Янгблад. — И в этом можно было легко разобраться, если подходить без предвзятости. Мейхъю так не мог. Его подозрения пробуждались от любых пустяков.
— При чем Мейхью? Вы говорили о «Ай Си».
— Мейхъю хорошо знал систему иммиграционной службы и сразу понял, какую роль играет Розита находясь рядом с вами.
— И что?
— То, что он сумел получить от нее сведения о вас за некоторую приплату. Его поначалу очень интересовало, не связаны ли вы с Хупером.
— Что интересовало его потом?
— Трудно сказать, что и когда начинает беспокоить недомерков. — Янгблад произнес эти слова, брезгливо скривив губы. — В жизни, мистер Стоун, нужно бояться коротышек. Быка остерегаются спереди, жеребца — сзади. Коротышки опасны со всех сторон. Природа всем нам отпустила тщеславия и зависти в равной мере. Но у такого большого объемом, как я, на каждый килограмм веса этой гадости приходится ничтожная доля. А у недомерков типа Мейхью зависти на каждый фунт тела во много раз больше, чем у других. В сто раз больше. Вы замечали, что толстяки добродушнее тощих? А коротышки, даже толстенькие, всегда переполнены завистью и жаждой власти. Это верно, как дважды два — четыре.
Андрей улыбнулся, открыв неожиданно для себя, что Янгблад ко всему и юморист и философ.
— В чем Мейхью мог завидовать мне?
— Вам? Ни в чем. Ему только хотелось доказать, что вы подсадная утка Хупера. Это утвердило бы его проницательность в глазах сэра Генри.
— Разве не видно, что это чепуха?
— Чтобы оклеветать и очернить человека, всегда достаточно чепухи. Пыль на лице меньше бросается в глаза, чем явная грязь, но пыль и остается дольше, потому что на нее не обращают внимания. Вы не разведчик, мистер Стоун, и вам трудно представить, как легко строить обвинения в измене на едва уловимых подозрениях. А таких мало уловимых подозрений в жизни каждого из нас можно накопать сколько угодно. Вы помните наш разговор о контрольных вопросах, которые во вторую мировую войну использовала американская контрразведка? Так вот, был случай, когда наши молодцы прихватили не кого-нибудь, а самого генерала Бредли, посчитав, что он немец. И вышло так, что генерал не ответил на некоторые вопросы правильно…
— Если я так понял, Розита снабжала сведениями и тайную полицию, и Мейхью одновременно. Верно?
— Да, — ответил Янгблад и улыбнулся. — Здорово, не так ли? Птичка по зернышку собирает, глядишь — уже фунт набрался.
— Разве это не считается нарушением закона?
— В какой-то мере. Только в какой-то. И то для особых обстоятельств. Она ведь сообщала в полицию одно, Мейхью — другое. А полиция и сэр Генри — столпы общества. Их интересы — интересы нации. Какое тут нарушение, если ты укрепляешь основы? Доносительство только в глазах дряблых интеллектуалов, — сэр, к ним я вас не отношу, — является делом предосудительным. Власти охотно его поощряют в интересах стабильности и процветания.
— Неплохой бизнес на процветании.
— Точно. Я думаю, Розита на вас заработала неплохо. А сколько могла заработать еще, если бы не влюбилась.
— Но ведь посылают не доносить, а выяснить истину?
— Фъ-ю! — присвистнул Янгблад. — На истине много ли заработаешь? Сказать «нет» — значит перекрыть кран для себя же. Куда выгоднее для агента говорить: «что-то есть». Тогда можно дольше снимать пыльцу с одного цветка.
— Значит, все дело в заработке?
— Именно так. В них, в зелененьких дело…
Янгблад выразительно пошевелил пальцами в воздухе, будто пересчитывал пачку купюр.
— Где Розита сейчас? Я ее потерял из виду.
— Ее отозвали, и, надеюсь, у нас с вами трений не будет.
— Я тоже надеюсь. Сегодня мы кончим ваш портрет. Это точно.
Вечером Андрею позвонили. Он снял трубку, не представляя, кому понадобился.
— Это Дебре, — раздался знакомый голос. — Прошу прощения за то, что встреча не состоялась. Виноват, как вы, наверное, догадались, ваш бывший доброжелатель и опекун. А с нашей стороны все было в порядке. Потому вас просят повторить все сначала. Завтра в одиннадцать. В этот час вы должны быть на шестнадцатой миле. У дорожного знака вас встретят на синем «Рамблере».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62