— Не можешь — научим, не хочешь — заставим, — лукаво, словно свой своему, улыбнулся замдиректора.
Виктор подумал: «Этот человек, наверное, работал там или как-то контачил с зэками». Осинин тоже понимающе усмехнулся и многозначительно посмотрел на Геннадия Ивановича, который тоже понял, что его «раскусили».
— Да-да, пришлось поработать с вашим братом на Колыме и немало — почти пятнадцать пасок. Интересные пассажиры тогда были. Не подарок, но и не чета нашей теперешней шушере. Очень колоритные фигуры… Свято блюли воровские законы, потому что у людей тогда были настоящие понятия о жизни. И если, не дай Боже, кто-либо порол большой косяк, его жестоко наказывали, а сейчас, — и он разочарованно махнул рукой, — в уголовном мире зачастую действуют и живут по принципу: у кого больше прав, тот и прав. Вот и все правило. Отбывал наказание у нас в зоне один блатяк, то ли армянин, то ли грек был, не помню, в общем нерусский, умница был, начитанный, душевный такой, очень близок был к ворам в законе, без пяти минут сам вор в законе; но повздорил он как-то с одним вором, тот его обозвал, а Артур вмазал ему. И хотя Артур фактически был прав, повели его на разборку, аки агица на заклание. Артур знал, что в любом случае его зарежут, ведь конфликт произошел без свидетелей, один на один, а предпочтение в подобных случаях отдается вору в законе.
Была сырая осень, дул резкий промозглый ветер, и обнаженные деревья жалобно стонали, пожухлая листва чавкала под ногами. Артур был без шапки, и когда он подошел к месту, где должен был состояться разбор, воры и пацаны не узнали его — Артур весь поседел, стал белым как лунь и постарел лет на двадцать, но держался все же достойно и почти гордо. Воры, перевидевшие на своем веку всякие ужасы, были поражены его видом. Они простили его, тем более, что вор, которого ударил Артур, был с ним раньше «в хороших» и решил сказать все, как оно было на самом деле.
Рассказ Геннадия Ивановича произвел очень большое впечатление на Виктора. Некоторое время он стоял молча, словно в оцепенении.
Интересно, кем же работал этот человек, так хорошо знавший ритуалы и обычаи зоновской жизни на тогдашней воровской Колыме? И, словно угадав немой вопрос Виктора, молча устремившего на Геннадия Ивановича задумчивый взгляд, тот ответил:
— Работал я в то время директором биржи. Лесоповал был совсем рядом. А лес!!! Какой красоты был лес! Березы, сосны корабельные… Их пилить даже было жалко… Ну, ладно, — решил прекратить свои лирические воспоминания замдиректора. — Мы с тобой поговорим как-нибудь в следующий раз, вижу, ты спешишь — надзор, наверное?
Виктор поразился прозорливости этого колымского волка.
— Да, вы угадали, в восемь часов вечера должен быть дома, как штык.
— Лады, вижу тебе тюрьма все же на пользу пошла, а в общем-то она всех уродует и калечит в той или иной степени, все равно, как проказа какая-то оставляет на душе и на теле человека непроходящие язвы и раны. — Ну все, до завтра, — и Геннадий Иванович доброжелательно протянул Виктору сухую твердую ладонь.
«Да, есть все же в мире люди с понятием и среди власть имущих», — с надеждой подумал Осинин.
Глава девятая
— Приветик, Тоня! Колдуешь? — весело улыбаясь, заглянул на кухню Виктор. — Давай, давай, а то я проголодался, как целая стая волков.
— А ты чего так припозднился? Уже восьмой час, или милиции перестал бояться? — полушутливо спросила Тоня.
— Понимаешь, Тоня, — ликующе объяснил Виктор, — у нас сегодня праздник! Я устроился на работу!
— Да ты что? Ура! — закричала Антонина, подняв половник кверху, как флаг. — Это надо отметить!
— Обязательно! — с кавказским акцентом произнес Осинин.
Тоня прыснула.
— Да ты настоящий грузин!
— Канэшно. Хочешь, анекдот грузинский расскажу? Недавно услышал.
— Валяй, с большим удовольствием.
— Завалился как-то один грузин в зоопарк, в котором требовался экскурсовод, и решил испробовать себя на этом поприще, хотя его русский оставлял желать много лучшего. В одной из клеток сидела очковая змея.
Грузин, забыв слово «очки», не растерялся, употребив слово «пенсне».
— Товарищи, — обратился он к группе экскурсантов. — Это пензднэвая змея. От головы до ног — шесть мэтр, с ног до головы — адын мэтр. Почему? Хэ, пачему от панедельника до воскресенья шесть днэй, а от воскресенья до панедельника адын день, а? А это, товарищи, птица какаду. Все делает на ходу.
В группе была женщина с ребенком, которая не разделяла восторга толпы по поводу оригинальной интерпретации животного мира. Она нее время одергивала псевдоученого грузина, поправляла его и стыдила, как школьника, отчего тот, доведенный до тихого бешенства, увидев какого-то орла, воскликнул:
— Мадам, а это орел-стэрвятник. Питается исключительно стэрвами. Уйдите, мадам, а то поздно будет!
Тоня рассмеялась.
— Я уже слышала этот анекдот, и у него небольшая бородка выросла, но у тебя неплохо получается.
На кухню в это время зашла Мариночка.
— Мама, я писать хочу.
— О, молодец, доченька, уже сама просишься, а штанишки у тебя сухие? У! Опять мокрые! Вот хитруша, а что ж ты раньше не просилась?
— Я больше не буду, — потупив глазки, пробормотала девочка. — Я в детсадике всегда прошусь. А ты мне жвачку дашь?
— Нету жвачек, хватит, я тебе уже давала. Сколько можно, а то зубки будут болеть.
— Не будут, — захныкала Марина, — я жвачку хочу.
— На, Мариночка, — протянул ей Виктор целую пачку жвачек. — Только не писайся больше, ведь ты же хорошая девочка. — И Виктор погладил ее по головке.
Девочка ему нравилась и притягивала к себе своей детскостью и беззащитностью.
— Спасибо, дядя Витя.
— Не дядя Витя, а папа.
— Спасибо, папа Витя.
— Ну, что ты с ней поделаешь? — усмехнулась Тоня.
— Забавная, — с нежностью сказал он, — она просто у нас умница. — Временами у него даже возникала мысль удочерить Мариночку, но он не любил спешить. «Время покажет», — рассудительно думал он. — Хочешь еще анекдот? — спросил добродушно Виктор, пребывавший в приподнятом настроении.
— Давай, только покороче, а то ужин уже готов, все остынет.
— Ну, приходит как-то один грузин в ресторан с большим мешком денег за спиной. Подходит к нему официантка…
В это время в дверь настойчиво позвонили.
— Кто там? — подошла Тоня к дверям.
— Петр Васильевич, участковый инспектор.
— Знаю, знаю, что вы — участковый инспектор, — приветливо улыбнулась Тоня, а сама подумала: «Когда же черт перестанет носить тебя? Соседям стыдно в глаза смотреть стало».
— Может, поужинаете с нами?
— Нет, спасибо, — серьезно ответил он, а увидев Виктора, обрадовался: — Так ты дома, значит?
— Дома, как видите, не на улице же, — шутливо ответил Виктор.
— А мне уже доложили, что в семь часов тебя видели около ресторана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Виктор подумал: «Этот человек, наверное, работал там или как-то контачил с зэками». Осинин тоже понимающе усмехнулся и многозначительно посмотрел на Геннадия Ивановича, который тоже понял, что его «раскусили».
— Да-да, пришлось поработать с вашим братом на Колыме и немало — почти пятнадцать пасок. Интересные пассажиры тогда были. Не подарок, но и не чета нашей теперешней шушере. Очень колоритные фигуры… Свято блюли воровские законы, потому что у людей тогда были настоящие понятия о жизни. И если, не дай Боже, кто-либо порол большой косяк, его жестоко наказывали, а сейчас, — и он разочарованно махнул рукой, — в уголовном мире зачастую действуют и живут по принципу: у кого больше прав, тот и прав. Вот и все правило. Отбывал наказание у нас в зоне один блатяк, то ли армянин, то ли грек был, не помню, в общем нерусский, умница был, начитанный, душевный такой, очень близок был к ворам в законе, без пяти минут сам вор в законе; но повздорил он как-то с одним вором, тот его обозвал, а Артур вмазал ему. И хотя Артур фактически был прав, повели его на разборку, аки агица на заклание. Артур знал, что в любом случае его зарежут, ведь конфликт произошел без свидетелей, один на один, а предпочтение в подобных случаях отдается вору в законе.
Была сырая осень, дул резкий промозглый ветер, и обнаженные деревья жалобно стонали, пожухлая листва чавкала под ногами. Артур был без шапки, и когда он подошел к месту, где должен был состояться разбор, воры и пацаны не узнали его — Артур весь поседел, стал белым как лунь и постарел лет на двадцать, но держался все же достойно и почти гордо. Воры, перевидевшие на своем веку всякие ужасы, были поражены его видом. Они простили его, тем более, что вор, которого ударил Артур, был с ним раньше «в хороших» и решил сказать все, как оно было на самом деле.
Рассказ Геннадия Ивановича произвел очень большое впечатление на Виктора. Некоторое время он стоял молча, словно в оцепенении.
Интересно, кем же работал этот человек, так хорошо знавший ритуалы и обычаи зоновской жизни на тогдашней воровской Колыме? И, словно угадав немой вопрос Виктора, молча устремившего на Геннадия Ивановича задумчивый взгляд, тот ответил:
— Работал я в то время директором биржи. Лесоповал был совсем рядом. А лес!!! Какой красоты был лес! Березы, сосны корабельные… Их пилить даже было жалко… Ну, ладно, — решил прекратить свои лирические воспоминания замдиректора. — Мы с тобой поговорим как-нибудь в следующий раз, вижу, ты спешишь — надзор, наверное?
Виктор поразился прозорливости этого колымского волка.
— Да, вы угадали, в восемь часов вечера должен быть дома, как штык.
— Лады, вижу тебе тюрьма все же на пользу пошла, а в общем-то она всех уродует и калечит в той или иной степени, все равно, как проказа какая-то оставляет на душе и на теле человека непроходящие язвы и раны. — Ну все, до завтра, — и Геннадий Иванович доброжелательно протянул Виктору сухую твердую ладонь.
«Да, есть все же в мире люди с понятием и среди власть имущих», — с надеждой подумал Осинин.
Глава девятая
— Приветик, Тоня! Колдуешь? — весело улыбаясь, заглянул на кухню Виктор. — Давай, давай, а то я проголодался, как целая стая волков.
— А ты чего так припозднился? Уже восьмой час, или милиции перестал бояться? — полушутливо спросила Тоня.
— Понимаешь, Тоня, — ликующе объяснил Виктор, — у нас сегодня праздник! Я устроился на работу!
— Да ты что? Ура! — закричала Антонина, подняв половник кверху, как флаг. — Это надо отметить!
— Обязательно! — с кавказским акцентом произнес Осинин.
Тоня прыснула.
— Да ты настоящий грузин!
— Канэшно. Хочешь, анекдот грузинский расскажу? Недавно услышал.
— Валяй, с большим удовольствием.
— Завалился как-то один грузин в зоопарк, в котором требовался экскурсовод, и решил испробовать себя на этом поприще, хотя его русский оставлял желать много лучшего. В одной из клеток сидела очковая змея.
Грузин, забыв слово «очки», не растерялся, употребив слово «пенсне».
— Товарищи, — обратился он к группе экскурсантов. — Это пензднэвая змея. От головы до ног — шесть мэтр, с ног до головы — адын мэтр. Почему? Хэ, пачему от панедельника до воскресенья шесть днэй, а от воскресенья до панедельника адын день, а? А это, товарищи, птица какаду. Все делает на ходу.
В группе была женщина с ребенком, которая не разделяла восторга толпы по поводу оригинальной интерпретации животного мира. Она нее время одергивала псевдоученого грузина, поправляла его и стыдила, как школьника, отчего тот, доведенный до тихого бешенства, увидев какого-то орла, воскликнул:
— Мадам, а это орел-стэрвятник. Питается исключительно стэрвами. Уйдите, мадам, а то поздно будет!
Тоня рассмеялась.
— Я уже слышала этот анекдот, и у него небольшая бородка выросла, но у тебя неплохо получается.
На кухню в это время зашла Мариночка.
— Мама, я писать хочу.
— О, молодец, доченька, уже сама просишься, а штанишки у тебя сухие? У! Опять мокрые! Вот хитруша, а что ж ты раньше не просилась?
— Я больше не буду, — потупив глазки, пробормотала девочка. — Я в детсадике всегда прошусь. А ты мне жвачку дашь?
— Нету жвачек, хватит, я тебе уже давала. Сколько можно, а то зубки будут болеть.
— Не будут, — захныкала Марина, — я жвачку хочу.
— На, Мариночка, — протянул ей Виктор целую пачку жвачек. — Только не писайся больше, ведь ты же хорошая девочка. — И Виктор погладил ее по головке.
Девочка ему нравилась и притягивала к себе своей детскостью и беззащитностью.
— Спасибо, дядя Витя.
— Не дядя Витя, а папа.
— Спасибо, папа Витя.
— Ну, что ты с ней поделаешь? — усмехнулась Тоня.
— Забавная, — с нежностью сказал он, — она просто у нас умница. — Временами у него даже возникала мысль удочерить Мариночку, но он не любил спешить. «Время покажет», — рассудительно думал он. — Хочешь еще анекдот? — спросил добродушно Виктор, пребывавший в приподнятом настроении.
— Давай, только покороче, а то ужин уже готов, все остынет.
— Ну, приходит как-то один грузин в ресторан с большим мешком денег за спиной. Подходит к нему официантка…
В это время в дверь настойчиво позвонили.
— Кто там? — подошла Тоня к дверям.
— Петр Васильевич, участковый инспектор.
— Знаю, знаю, что вы — участковый инспектор, — приветливо улыбнулась Тоня, а сама подумала: «Когда же черт перестанет носить тебя? Соседям стыдно в глаза смотреть стало».
— Может, поужинаете с нами?
— Нет, спасибо, — серьезно ответил он, а увидев Виктора, обрадовался: — Так ты дома, значит?
— Дома, как видите, не на улице же, — шутливо ответил Виктор.
— А мне уже доложили, что в семь часов тебя видели около ресторана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73