— Нет, не было никакой отары.
— Куда же этот баран ее повел? — задумался хозяин, — Я же ему говорил…
— О ком ты? — спросил Муса, гася окурок.
— У меня тут русские работают: двое отару пасут, двое еще… Это я потом покажу тебе.
— За деньги?
— Да ну, какие деньги! За еду работают. А пастухи должны мне много; никогда не расплатятся.
Хозяин замолчал, потом собрался с мыслями и продолжил.
— Смешная история, понимаешь. Эти два русских барана срезали у меня провода, и пошли сдавать на металл.
— И что же тут смешного?
— А то, что пункт приема здесь держит Ама Эльмурзаев. Быстрее, чем они сдали наворованное, я уже позвонил по сотовому Аме, и сказал о своей беде. Как только они пришли к нему, он тут же позвонил мне, задержал их на время. И тут подъехал я с сыновьями. Мы закрыли дверь и достали ножи. Ты знаешь, эти двое пропитых ублюдков обоссались на месте. Мы их мордами вытерли мочу, и поставили на счетчик за убытки. Они просили отработать — я же не зверь, я согласился. Теперь они пасут моих овец.
— Они не навредят тебе?
— Нет, они спускают в штаны каждый раз, как только я повышу на них голос. Даже еще смешнее: если мой Руслан повышает на них голос, то они тоже брызжут мочой во все стороны.
— А за счет чего же ты живешь на такую широкую ногу, брат? Овцы, что ли, приносят тебе доход?
— Э, пока ты сражался за свободу и веру с кафирами, ты забыл, что есть еще и легальный доход — без стрельбы и взрывов. Пойдем, я тебе покажу, за счет чего я живу.
Гости поднялись из-за стола вместе с хозяином, и он повел их из комнаты прямо в подвал.
Навстречу вошедшим, в тусклом электрическом свете поднялось с подстилки нечто бородато — нечёсаное, дышащее перегаром. Муса от неожиданности даже отшатнулся, на что его брат Арсан засмеялся:
— Это мой работник — Иван. Из бомжей. Он тут основная рабочая сила.
— А что же от него так воняет?
— Не моется, пьет постоянно; но мне его жалко почему-то — не могу выгнать.
— Видит Аллах, добрая у тебя душа, брат.
Арсан промолчал, а провел их в глубину подземного помещения. У стен один на другой громоздились ящики с пустыми бутылками. Посреди подвала стояла наполненная водой ванна. В двух шагах располагались бочки со спиртом. На удобном расстоянии обнаружился ящик с этикетками, и станок для закатывания.
— Вот здесь, Муса, я изготовляю любимый напиток русских — водку. И заметь, очень дешевую водку. Вот почему кафиры так охотно покупают продукцию моего производства, и так неохотно берут государственную.
— Ты что, Арсан, снабжаешь весь район?
— Да ну, конечно, нет. Таких цехов еще много. Конкуренция, брат. Вот азербайджанцы тоже цех держат, мешали мне очень. Цену сбивали ниже минимума… Так знаешь, кто-то их покоцал конкретно по-умному.
— Ты, Арсан, руку приложил?
— Нет, знаешь, не я. Но они и на меня могут думать. Стрелка-то не нашли. Чисто кто-то сработал, красиво… А на меня пусть думают — это хорошо; бояться больше будут, мешать меньше будут, усек, брат.
Муса обнял брата, прижался щетинистой щекой к его лицу, засмеялся.
— Менты не мешают?
— Нет, не мешают. Им сюда и ехать-то не на чем. Да и я по мелочи не торгую. Продаю оптом, сразу крупную партию своим людям, знакомым. А они уже по рознице сами крутятся, я им жить не мешаю; зачем мешать?
— А как же ты возишь спирт? Ведь дорога-то одна — через реку?
— Паромщик получает свое в пасть. Он будет молчать, даже если его будут резать. Тут все такие — за водку мать родную продадут, учти.
Хозяин заводика все оглядывал подвал, будто потерял что-то. Наконец, он подошел к Ивану, и ласково спросил:
— Ваня, где Филя, что-то я его не наблюдаю здесь.
— Он в сортир пошел: прихватило его, дрищет дальше чем видит.
Арсан долго смотрел в глаза бомжа, но ничего не сказал, а повернулся к гостям, и пригласил их на выход.
Только в доме гости почувствовали, как холодно и промозгло в подвале. Наверху было тепло. Арсан остановился как бы в раздумье; хотел что-то сказать, но брат опередил его:
— Арсан! Мы долго ехали к тебе, видит Аллах, устали. Разреши лечь поспать, а то глаза слипаются.
— Конечно, брат. Эй, Совнаби, постели гостям наверху, в парадной спальне, и побыстрее. Отдыхайте. К шашлыку я вас разбужу.
Тут он на миг замолчал, хитро улыбнулся, и уже тихо спросил:
— На вечер не послать ли за девчонками в станицу? Тут такие есть! Эх, пальчики оближешь. Малолеточки, и за бутылку презренной водяры всего они ваши на всю ночь! Ну как?
— Извини, брат. Обязательно воспользуемся твоей добротой. Но не сегодня. Сегодня устали сильно, брат, извини.
— Ну, завтра, значит, завтра. Я позвоню, кстати, договорюсь. А вы идите поспать, идите.
Дочка Арсана повела гостей в спальню, а хозяин вышел во двор, где стал звать какого-то Хрюна, пересыпая русские слова чеченскими, и связывая воедино всю языковую конструкцию обильными порциями мата.
Якуб не отводил глаз от хозяйской дочки. Он делал это так откровенно, что даже Муса это заметил, но ничего не сказал, а только улыбнулся в усы. Он и вправду очень хотел спать, а вечером будет долгий разговор обо всем, что накопилось за те два года, что братья не видели друг друга.
Глава 25
Вечером есть шашлык чеченцы расположились на кухне. Гости хотели на улице, но хозяин объяснил, что в это время суток комары и мошка не дадут спокойно посидеть, не то что насладиться едой. Кухня большая, всем мужчинам места хватит. Помимо взрослых, за столом оказались сыновья хозяина, старавшиеся показать свою солидность, но получалось не очень. Якуб особенно замечал это, и ему хотелось рассмеяться, но позволить себе такого он не посмел бы никогда в жизни, тем более в семье друга. От этого ему приходилось постоянно прикусывать губу.
— Муса, слушай, мне показалось, что ты будто прихрамываешь, что с тобой? — после очередной порции шашлыка, наконец, спросил брата Арсан.
Муса усмехнулся:
— Ты правильно это заметил. И еще есть много рубцов на моем теле. Вот тогда-то и спас мою жизнь друг Якуб.
Якуб скромно улыбнулся, а Муса замолчал.
— Расскажи, брат, что произошло.
Подростки жадными глазами смотрели на героя, и Муса, отложив в сторону мясо, вытер рот, прокашлялся, и начал рассказывать.
— В марте 96-го года наша группа получила от верного человека из штаба русских данные о передвижении их колонн к Аллерою. Командир решил, что упускать такой шанс задать трепку кафирам просто нельзя. К сожалению, точную дату их выдвижения узнать не удалось. Поэтому пришлось целую неделю жить в лесу и ждать. Но мы не просто ждали, мы готовили позицию.
Рассказчик вытащил сигарету и закурил.
— Перед нами была поляна, на которую вела одна дорога, и с которой уходила тоже одна дорога — на Аллерой. Поляна широкая, ровная. А мы были на склоне, прямо перед ней. Все видно как на ладони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50