– Что это ты так весело поешь? Верно, тебе счастливо живется?
– Счастливо, не счастливо, а плакать не приходится. Было мое счастье, да пролетело мимо. А ведь счастье не птица, за хвост не поймаешь. А ты лучше скажи мне по старой дружбе – почему ты всем женихам отказываешь?
Засмеялась девушка и говорит:
– Потому и отказываю, что за незнакомого человека выходить опасно, а по старой дружбе меня не сватали.
Вздохнул кузнец и говорит:
– Я бы посватал, да ведь ты за такого не пойдешь?
– Я-то пойду, да отец за мной приданого не даст, если я не за купца выйду.
– Это купцам страшно, – отвечает кузнец, – а вот мне на приданое – тьфу! Не в нем счастье, а была бы невеста по душе.
Девушка его словам обрадовалась. Думает: «Вот оно, мое счастье, этот за богатством не гонится. И ума-разума ему не в людях занимать. И красота у него не от моды, а от природы…»
Кузнец спрашивает:
– Ты за сковородником когда придешь?
– Сам принесешь, – сказала девушка и убежала.
На другой день кузнец принарядился и пошел сковородник относить. Приходит он с черного хода в кухню, поздоровался с девушкиной мамашей и говорит:
– Вот, получите сковородник, ваша дочка заказывала. Хорош ли будет?
Мать сковородник к сковородкам примерила и очень обрадовалась. Говорит:
– Вот, миленький, спасибо! Уж так-то ты мне угодил! Сколько же тебе за него платы?
– Да ведь плату-то я хочу больно большую просить. Не знаю – согласны ли будете? Как бы вместо платы мне вот этим сковородником по шее не пришло.
Девушкина мать догадлива была. Засмеялась она и говорит:
– Ну уж не стану такой хороший сковородник об твою шею ломать. Какую хочешь плату бери. Да у вас, верно, дело-то слажено? То-то моя дочка всем женихам отказывает, отца-то печалит. Ступай-ка, милый, в горницу – видать, тебе отказу не будет.
Девушка жениху не отказала, отец согласился. Вскоре и свадьбу сыграли.
Поселилась молодая в мужнином доме. Не так-то жили роскошно, да с умом с разумом голодны не бывали. И пошло в кузнецовом доме все складно да ладно, вроде и не так богато, да не в людях занято, а нажито своим трудом да своим умом. Муж женой не нахвалится – и умна, и приветлива, и на делах ловка. Люди на их счастливую жизнь радуются, на их деток завидуют.
Время идет, как вода течет, день за днем, год за годом. Уже и дети Кузнецовы большие стали, поженились, замуж повышли, своих деток народили. А девушка давным-давно бабушкой стала.
Раз сидит бабушка, внучку баюкает, а сама думу думает: «Вот и век мой проходит, а Птица Радость так у меня и не побывала. Или она прилетала к нам невидимо? Или я того не достойна, чтобы она меня проведала?»
Только она так подумала, озарилась изба ярким светом чудесным, появилась Птица Радость, крылами сверкнула, хвостом повернула, заговорила – словно струны на звонких гуслях заиграли:
– Здравствуй, милая моя девушка! Всем ли ты довольна? Радостно ли живешь на свете?
– Живу, всем довольна. Своей радостью порадовалась, чужой радуюсь. Спасибо тебе, Птица Радость, научила ты меня не одной себе счастья желать, доброе не на стороне искать, не в людях просить, а в своем сердце носить, чтобы было чем и других порадовать-повеселить.
Засмеялась Птица Радость своим радостным смехом, будто серебряные колокольчики зазвенели, взмахнула она крылами, озарила еще раз избу светом чудесным и сказала:
– Доживай свой век счастливо. Я невидимо всегда с тобою.
И стала Птица Радость невидимою. Проснулась внучка, спрашивает:
– Это ты, бабаня, с кем говорила?
– А со своей радостью, моя милая, с Птицей Радостью, про которую тебе сказку сказывала.
– А она где теперь?
– На всем свете, милая. Невидимо она прилетает к людям и дает им радость.
– А если ее на войне убьют?
– Что ты, внученька, что ты! Убить ее нельзя. Нет такой силы, чтобы Птицу Радость убила. Спи, моя милая, пусть и к тебе Птица Радость прилетит, озарит тебя своим ясным светом чудесным.
На этом сказка кончается. Продолжать ее никому не запрещается. А мне бабушка только это и сказывала, а прибавлять ничего не наказывала.
Три Ивана
В одной деревушке в небольшой избушке жили мужик да баба. Люди они были работящие, а поэтому и хозяйство у них было подходящее – не так богато, но и бедным назвать нельзя.
Родился у них сын. Собрались крестить. Отец спрашивает:
– Как же, мать, мы своего первенца назовем? Мать отвечает:
– Да ведь хорошо бы отцово имя дать. Люди-то так дают. Давай назовем, как тебя, – Иваном.
Отец согласился. Так и сделали – окрестили, назвали Иваном.
Прошел год. Родился у них второй сын. Отец опять спрашивает:
– Ну, мать, а этого сына как назовем? Мать подумала и отвечает:
– Да ведь люди-то, если не отцово, так дедово имя дают. Давай назовем, как твоего отца звали.
Отец согласился. При крещении и этого сына Иваном назвали.
Прошло времени еще год. Народился у них третий сын. И опять отец спрашивает:
– Как же, мать, третьего сына звать будем? Она говорит:
– А ты сам-то как думаешь? Отец подумал-подумал и говорит:
– А я вот как думаю: одного деда имя дали, надо и другого деда имя дать. Чтобы без обиды. Давай назовем сына, как твоего отца звали.
Так они и третьему сыну дали имя– Иван. Растут три Ивана, один другого подгоняют. Люди на них удивляются – все трое на одно лицо, ростом ровны, как ниткой ударены, и характером одинаковы. Мать на них не наглядится, мать на них не налюбуется. Всё – «Ванюшка!» да «Ванюшка!», да опять – «Ванюшка!»
Печет она блины-оладьи, выйдет за ворота и позовет:
– Ванюшка!
А они все трое бегут, один с улицы – он там с ребятами в козны играл, другой с речки – этот решетом огольцов ловил, а третий с задов – этот всё клетушки нагораживал. Придет время обедать, выйдет мать за ворота, опять покличет:
– Ванюшка!
И опять все трое тут же явятся.
Так время и шло. Сыновья подрастать стали, а родители стареть начали.
И вот однажды отец говорит матери:
– Трудновато мне, старуха, работать стало. Не молоденький. Сыны подрастают, надо бы их к делу приучать.
– Ну что ж, – отвечает мать, приучай помаленьку.
И вот отец как-то сказал старшему сыну:
– Поедем, Иван, в поле, пора тебе пахать учиться.
А сын отвечает:
– Это что же – я один пахать буду? Нас трое, пусть все пашут.
Средний Иван говорит:
– Мне нельзя пахать, у меня нога болит.
А у него и верно нога болела – наколол чем-то, она и разболелась. А младший Иван говорит:
– Мне еще рано пахать, я всех моложе.
Так этот разговор ничем и кончился – отправился отец один поле пахать.
Другой раз отец хотел про это речь завести. Сыновья все трое в избе были, вот отец и говорит:
– Иван!
Старший Иван с лавки встал да и пошел из избы. Отец опять:
– Иван!
Средний Иван тоже к двери да из избы вон. Отец опять:
– Иван!
Тут младший Иван к двери бегом, через порог шагнул и говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33