И тут молодой Ик не выдержал: с отчаянным криком он прыгнул с утёса к живительной струе. Но не допрыгнул до неё и с распростёртыми руками полетел в бездну. Ни всплеска, ни удара нельзя было расслышать в грохоте, который шёл по-прежнему откуда-то снизу и всё усиливался.
Но вот горячий пепел перестал падать, и хлынул проливной дождь. Образовавшийся из паров, вылетавших из вулкана, он был тоже горячий, обжигал голые мохнатые тела, но люди об этом не думали. С радостными криками они подставляли сложенные ладони и пили, пили… Матери набирали из ладоней воду в рот и изо рта поили детей. Малышка Кама не умела складывать ладони, Рам подставил ей свои, полные горячей грязной воды.
Вскоре дождь прекратился. Прошёл и этот день, наступил новый. Гора грохотала и гудела. Жажда была утолена, теперь голод постепенно заглушил в людях все другие чувства. Мужчины с рычаньем топтались на тесной площадке, переглядывались… Матери поняли: они начали хватать и прижимать к себе детей, старались спрятать их в трещинах стены, глаза их загорались страхом и ненавистью. Незаметно орда разделилась: мужчины столпились на одном конце площадки, женщины с детьми теснились на другом. Они непрерывно двигались: передние отчаянным усилием втискивались в задние ряды, но их тут же выжимали те, которые теперь оказались впереди. Развязка приближалась…
Рам с девочкой на руках оказался один посредине площадки. Вдруг Руй растолкал окружавших его мужчин. Со свирепым рычаньем, одним прыжком, он оказался около Рама. Сильная рука сорвала с его плеча вскрикнувшего ребёнка, Руй замахнулся, готовясь размозжить ему голову о камень. Мужчины, толкаясь и тесня друг друга, кинулись к нему — не упустить своей доли… Но тут страшный толчок бросил всех на землю: стены ущелья вновь зашатались, не дымный, а огненный столб поднялся над вершиной горы. Рам, падая, успел подхватить девочку, которую Руй выпустил из рук. Новый удар чуть не сбросил людей в пропасть, куда низвергался ручей. Прошло немало времени, пока они осмелились поднять головы, осмотреться. Послышались редкие восклицания удивления, радости. Люди становились на четвереньки, медленно поднимались, не понимая, что случилось. Стены ущелья раскололись от страшного удара, и вверх от площадки, на которой они стояли, теперь шла трещина, точно узкая тропинка. Выход из ущелья! На свободу! Страшное пиршество, какое готовили мужчины, было забыто. Шатаясь от слабости, люди бросились по открывшейся перед ними дороге.
Старый лес покрывал гору в том месте, куда вывела их новая тропа. Листья на деревьях и на кустах свернулись, засохли, обожжённые горячим пеплом. Люди шли, бежали, сколько позволяли ослабевшие ноги. Они со страхом оглядывались то на ущелье, чуть не погубившее их, то на огненный столб справа высоко на вершине горы. Вдруг передние остановились так внезапно, что задние едва не столкнули их вниз: дорогу пересекало второе ущелье, ещё более глубокое. Оно тянулось вниз от самой вершины горы, и по нему двигалась огненная река. В глубине ущелья она светилась и искрилась. Кусты по стенам ущелья пылали.
Люди орды видели извержение вулкана первый раз в жизни. Но они вспомнили лесной пожар, бегство вперегонки с обезумевшими зверями… Первобытный ужас перед огнём овладел их сердцами. Окаменев от страха, они смотрели, как, медленно вздуваясь, поднимается к их ногам огненный поток.
Вдруг из ущелья взметнулся вихрь, дохнул на них отравленным раскалённым воздухом, осыпал искрами с пылающих кустов. Люди точно проснулись и с громкими воплями отскочили от края.
Бежать! Но куда? Позади ущелье, из которого они только что выбрались, впереди — огненная река. Оставалась одна дорога: вниз по склону горы, к приветливой равнине, откуда Гау привёл их сюда.
Носорог? О нём больше не вспоминали. Разве могло быть что-нибудь страшнее огня? Люди мчались с горы, ломая кустарник, натыкались на деревья, падали и катились по склону кувырком, заражая друг друга всё нарастающим страхом. Гау не пробовал их останавливать. Общее бегство захватило и его, он мчался и оглядывался вместе со всеми. Но в его маленьких упрямых глазах виднелся не только животный страх, не он. заставлял его морщиться и тяжело вздыхать. Его тонкие губы усиленно шевелились.
— Огонь! — произнёс он тоскливо. И опять повторил: — Огонь!
Глава 33
Густой кустарник, через который люди продирались почти вслепую, кончился у подножия горы. Один за другим выбегали на равнину отставшие и, задыхаясь, останавливались в полном изнеможении.
Гул и грохот, подземные толчки продолжались. Столб дыма на вершине стал ещё гуще, но огненный поток спускался с горы где-то по другой дороге, с этого места его не было видно. Равнина лежала перед людьми такая, какой они привыкли её видеть, если бы не слой пепла, покрывавший траву и листья деревьев. Странно было также полное отсутствие жизни: исчезли стада стройных антилоп и высоких жираф, ушли слоны и огромные нелетающие птицы. Удивительный инстинкт вовремя предупредил их об опасности, которой не почувствовали заранее люди. Они не знали, что носорог-мать осталась здесь потому, что в кустах лежал её детёныш со сломанной ногой.
Люди уже собрались у подножия горы, как вдруг из гущи кустов на склоне раздался детский крик. Они испуганно шарахнулись в сторону, хотя в крике слышался скорее не страх, а удивление. Крик повторился, его узнали. Кричала маленькая Си. Тотчас же, покрывая её голос, прогремел ответный мощный рёв мужской глотки: расшвыривая стоявших на пути, назад в кусты устремился свирепый Руй.
Мужчины, увлечённые его примером, двинулись было за ним осторожно, но его новый крик заставил их забыть об осторожности, обо всём, кроме желания обогнать других.
— Есть! Еда! — означал клич Руя, и орда с шумом вломилась в самую гущу кустов. Огромный олень последним усилием попробовал подняться навстречу, но тяжело повалился на бок: ноги, изломанные в поспешном бегстве с горы, ему не повиновались. Тяжёлое каменное рубило Руя тут же прекратило его страдания. Люди радостными криками сзывали отставших.
Мяса, жирного и горячего, хватило на всех. А когда от оленя остались чисто высосанные кости, матери перестали бояться мужчин и прятать от них детей. Теперь голода больше не было, а прошлого никто вспоминать не собирался.
На этот раз вместе с сытостью не пришла обычная беспечность: гул и грохот, непрерывное содрогание почвы не давали забыть об опасности. Страх шёл по пятам, горячий ветер кружил головы. Едва покончив с едой, люди поспешили опять вниз, на широкий простор равнины, прочь от опасностей огненной горы. Никогда ещё они не слушались с такой готовностью голоса Гау, звавшего в путь. На равнине, не сговариваясь, все как один, повернули налево:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35