Их сопротивление было настолько же тщетным, насколько и отчаянно храбрым, потому что они не могли собрать достаточно людей, чтобы в течение длительного времени противостоять движущейся силе наступающей орды. Люди падали, пронзенные длинными копьями, и воины Гассема медленно, но неуклонно, шаг за шагом прокладывали себе путь по направлению к бреши.
Пока атакующие и защитники упорно сражались около пролома, Гассем наблюдал за отчаянной борьбой на стене. Отряды, ответственные за установку лестниц, проталкивали раздвоенные жерди к крепостному валу, а защитники отталкивали их прочь с помощью таких же жердей. Постепенно лестницы были установлены на место. В отличие от атакующих, защитники на узких стенных проходах не могли обеспечить достаточное количество народа, чтобы отбросить лестницы надолго. Точно так же, у них не было надежного способа остановить штурмовые башни, кроме крюков, которые они бросали в башни, пытаясь зацепить и повались эти массивные сооружения с помощью канатов. Башни оказались слишком тяжелыми и устойчивыми для этого, и вскоре их опускные мосты пали на крепостной вал и солдаты начали повсеместный штурм.
Теперь, когда дело дошло до рукопашной, в борьбу вступило еще большее количество оборонявшихся. С людьми, взбирающимися по одному вверх по лестнице или бегущими по опускным мостам по двое или по трое, сначала легко справлялись защитники, которые были многочисленны и сражались с великим отчаянием. Они голыми руками опрокидывали штурмовые лестницы, а некоторые даже покидали свои посты на стенном проходе и прыгали на опускные мосты и сражались с врагом на шаткой опасной платформе, чтобы хоть на пару пядей отогнать противника от своего города. Борьба зашла в тупик, так как ни нападающие, ни защитники не могли извлечь никакого преимущества из данной ситуации. Повсюду обороняющиеся солдаты, не занятые непосредственно с лестницами или башнями, истощив запасы метательных копий, стрел и дротиков, сейчас перешли на котлы с горячим маслом и емкости, заполненные смолой, открытые горлышки которых были заткнуты пылающим тряпьем, смоченным маслом. Падая на землю, где продолжался бой, они разбивались, обрызгивая всех, кто оказался поблизости, липкой пылающей жидкостью.
Гассему это зрелище доставило глубокое удовлетворение. Всегда было приятно смотреть на храбрых людей, которые продолжали сопротивляться, даже если они были твоими врагами. А лучше всего то, что он не обнаружил недостатков в действиях собственных войск. К настоящему времени даже солдаты, набранные с материка, были почти также фанатично преданы своему королю, как и островитяне. Они были счастливы следовать за своим победоносным вождем и служили ему не на страх, а на совесть, чего, возможно, никогда не видел от них их прежний король.
Ему было приятно наблюдать за тем, как сражались соноанцы. В открытой схватке на поле боя они показали себя не с лучшей стороны, зато при обороне столицы были яростны и упорны, как длинношеи. Это значило, что они станут хорошими солдатами и для короля Гассема, после того, как покорятся своей судьбе. В уме Гассем уже прикидывал, как вольются новые соноанские отряды в его победоносную армию. Он решил, что, расправившись с командирами, будет щедр с обычными солдатами. Виной тому, что происходило сейчас, было трусливое упрямство короля Мана, и его солдаты должны будут это понять. Когда они привыкнут к этой мысли, собственная гордость заставит людей поверить, что их прежний король никуда не годился, и истинное счастье для них — это служить завоевателю, который мог бы убить их всех.
Гассемом двигало не человеколюбие — понятие, абсолютно чуждое ему. Он предполагал, что ему понадобится огромная армия для длительной напряженной военной кампании, которая предстояла в пустыне. Впервые, вместо стремительного, безудержного натиска, он должен будет заниматься тыловым обеспечением и возводить крепости. Это предполагало гарнизоны, а все истинные воины ненавидели гарнизонные обязанности. Зато соноанцы могут идеально подойти для решения этой задачи.
Около бреши его штурмовой отряд загнал защитников обратно в пролом и прижал их там. Под прикрытием щитов оттаскивали прочь тела павших, чтобы тем, кто еще продолжал сражаться, не приходилось шагать по трупам. В ход пошли длинные копья, с помощью которых избавлялись от защитников, находившихся на поспешно возведенной защитной стене из булыжника и бревен. Из тыла передовой линии следующие две шеренги выступили вперед, держа копья высоко над головой, чтобы не задеть щиты своих товарищей, и также начали теснить оборонявшихся. Те, кто не мог сражаться, подбирали осколки булыжников и отбрасывали их подальше, чтобы расширить и выровнять подходы к бреши. Другие держали щиты над головой, образуя крышу, защищающую их от метательного оружия, падающего сверху. Рев, крики, проклятия создавали постоянный, сводящий с ума аккомпанемент к бешеным усилиям штурма.
По всей протяженности стены солдаты, поднявшиеся по штурмовым лестницам, пытались закрепиться наверху. Вот уже удалось сделать это в двух местах, — теперь оставалось лишь зажать в тиски тех защитников города, что оказались между отрядами нападавших. Не получая никакой поддержки с флангов, соноанцы были вынуждены либо сражаться до последнего, либо рискнуть жизнью, прыгая вниз со стены на мостовую и крыши домов.
Гассем не хотел вводить в бой резервы до тех пор, пока у него не будет выгодной позиции на стене, откуда он мог бы следить за сражением в пределах города. Это был решающий этап боя, но сейчас король был лишь простым наблюдателем, который не мог повлиять на ход битвы, в то время как его командиры выносили на своих плечах основную тяжесть штурма.
Все больше воинов взбирались на стену, встречая все меньшее сопротивление. Солдаты выстраивались в шеренги за башнями, чтобы в свою очередь ринуться по ступеням и на опускные мосты.
Офицер стоял сверху крепостного вала и махал красным плащом, подавая сигнал о том, что стена стала безопасной. С торжествующим криком Гассем спустился с наблюдательной башни и бросился через поле по направлению к ближайшей лестнице. Повсюду были тела павших, а раненые, спотыкаясь, брели обратно в лагерь, истекая кровью, а порой и с торчащими из тела обломками стрел.
Крепко держа свое копье, Гассем уверенно поднялся по ступеням приставной лестницы и спрыгнул на крепостной вал. За спиной он услышал приветственные вопли шессинов, но не обернулся к ним. До победы еще далеко! Король не имел никакого представления о том, насколько сильны войска Мана. Если в самом городе имелись резервы, то король может придержать их для боя на более выгодной территории, возможно, в кварталах с узкими, запутанными улицами, или в цитадели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Пока атакующие и защитники упорно сражались около пролома, Гассем наблюдал за отчаянной борьбой на стене. Отряды, ответственные за установку лестниц, проталкивали раздвоенные жерди к крепостному валу, а защитники отталкивали их прочь с помощью таких же жердей. Постепенно лестницы были установлены на место. В отличие от атакующих, защитники на узких стенных проходах не могли обеспечить достаточное количество народа, чтобы отбросить лестницы надолго. Точно так же, у них не было надежного способа остановить штурмовые башни, кроме крюков, которые они бросали в башни, пытаясь зацепить и повались эти массивные сооружения с помощью канатов. Башни оказались слишком тяжелыми и устойчивыми для этого, и вскоре их опускные мосты пали на крепостной вал и солдаты начали повсеместный штурм.
Теперь, когда дело дошло до рукопашной, в борьбу вступило еще большее количество оборонявшихся. С людьми, взбирающимися по одному вверх по лестнице или бегущими по опускным мостам по двое или по трое, сначала легко справлялись защитники, которые были многочисленны и сражались с великим отчаянием. Они голыми руками опрокидывали штурмовые лестницы, а некоторые даже покидали свои посты на стенном проходе и прыгали на опускные мосты и сражались с врагом на шаткой опасной платформе, чтобы хоть на пару пядей отогнать противника от своего города. Борьба зашла в тупик, так как ни нападающие, ни защитники не могли извлечь никакого преимущества из данной ситуации. Повсюду обороняющиеся солдаты, не занятые непосредственно с лестницами или башнями, истощив запасы метательных копий, стрел и дротиков, сейчас перешли на котлы с горячим маслом и емкости, заполненные смолой, открытые горлышки которых были заткнуты пылающим тряпьем, смоченным маслом. Падая на землю, где продолжался бой, они разбивались, обрызгивая всех, кто оказался поблизости, липкой пылающей жидкостью.
Гассему это зрелище доставило глубокое удовлетворение. Всегда было приятно смотреть на храбрых людей, которые продолжали сопротивляться, даже если они были твоими врагами. А лучше всего то, что он не обнаружил недостатков в действиях собственных войск. К настоящему времени даже солдаты, набранные с материка, были почти также фанатично преданы своему королю, как и островитяне. Они были счастливы следовать за своим победоносным вождем и служили ему не на страх, а на совесть, чего, возможно, никогда не видел от них их прежний король.
Ему было приятно наблюдать за тем, как сражались соноанцы. В открытой схватке на поле боя они показали себя не с лучшей стороны, зато при обороне столицы были яростны и упорны, как длинношеи. Это значило, что они станут хорошими солдатами и для короля Гассема, после того, как покорятся своей судьбе. В уме Гассем уже прикидывал, как вольются новые соноанские отряды в его победоносную армию. Он решил, что, расправившись с командирами, будет щедр с обычными солдатами. Виной тому, что происходило сейчас, было трусливое упрямство короля Мана, и его солдаты должны будут это понять. Когда они привыкнут к этой мысли, собственная гордость заставит людей поверить, что их прежний король никуда не годился, и истинное счастье для них — это служить завоевателю, который мог бы убить их всех.
Гассемом двигало не человеколюбие — понятие, абсолютно чуждое ему. Он предполагал, что ему понадобится огромная армия для длительной напряженной военной кампании, которая предстояла в пустыне. Впервые, вместо стремительного, безудержного натиска, он должен будет заниматься тыловым обеспечением и возводить крепости. Это предполагало гарнизоны, а все истинные воины ненавидели гарнизонные обязанности. Зато соноанцы могут идеально подойти для решения этой задачи.
Около бреши его штурмовой отряд загнал защитников обратно в пролом и прижал их там. Под прикрытием щитов оттаскивали прочь тела павших, чтобы тем, кто еще продолжал сражаться, не приходилось шагать по трупам. В ход пошли длинные копья, с помощью которых избавлялись от защитников, находившихся на поспешно возведенной защитной стене из булыжника и бревен. Из тыла передовой линии следующие две шеренги выступили вперед, держа копья высоко над головой, чтобы не задеть щиты своих товарищей, и также начали теснить оборонявшихся. Те, кто не мог сражаться, подбирали осколки булыжников и отбрасывали их подальше, чтобы расширить и выровнять подходы к бреши. Другие держали щиты над головой, образуя крышу, защищающую их от метательного оружия, падающего сверху. Рев, крики, проклятия создавали постоянный, сводящий с ума аккомпанемент к бешеным усилиям штурма.
По всей протяженности стены солдаты, поднявшиеся по штурмовым лестницам, пытались закрепиться наверху. Вот уже удалось сделать это в двух местах, — теперь оставалось лишь зажать в тиски тех защитников города, что оказались между отрядами нападавших. Не получая никакой поддержки с флангов, соноанцы были вынуждены либо сражаться до последнего, либо рискнуть жизнью, прыгая вниз со стены на мостовую и крыши домов.
Гассем не хотел вводить в бой резервы до тех пор, пока у него не будет выгодной позиции на стене, откуда он мог бы следить за сражением в пределах города. Это был решающий этап боя, но сейчас король был лишь простым наблюдателем, который не мог повлиять на ход битвы, в то время как его командиры выносили на своих плечах основную тяжесть штурма.
Все больше воинов взбирались на стену, встречая все меньшее сопротивление. Солдаты выстраивались в шеренги за башнями, чтобы в свою очередь ринуться по ступеням и на опускные мосты.
Офицер стоял сверху крепостного вала и махал красным плащом, подавая сигнал о том, что стена стала безопасной. С торжествующим криком Гассем спустился с наблюдательной башни и бросился через поле по направлению к ближайшей лестнице. Повсюду были тела павших, а раненые, спотыкаясь, брели обратно в лагерь, истекая кровью, а порой и с торчащими из тела обломками стрел.
Крепко держа свое копье, Гассем уверенно поднялся по ступеням приставной лестницы и спрыгнул на крепостной вал. За спиной он услышал приветственные вопли шессинов, но не обернулся к ним. До победы еще далеко! Король не имел никакого представления о том, насколько сильны войска Мана. Если в самом городе имелись резервы, то король может придержать их для боя на более выгодной территории, возможно, в кварталах с узкими, запутанными улицами, или в цитадели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84