В стене образовалось отверстие диаметром в полметра. Колдунья встала на колени позади Мартино.
— Все дело в особенностях материи, — объяснила она. — Дерево притягивает металл, если отдать ему приказ.
— Дерево притягивает металл?
— А мы притягиваем Симмонса. Лезьте в дыру, а себя представьте большим быстрым грызуном, за которым гонится огромная и более быстрая кошка.
Мартино пролез в дыру и оказался в комнате без окон. На стенах висели две большие картины. Здесь была дверь, к которой он бросился в сопровождении Роберты. Но та была закрыта на ключ. Мартино отчаянно пытался высадить ее плечом.
— Мы выбрались из одной ловушки, чтобы попасть в другую, — подвела итог колдунья.
Дверь, запертая заклинанием, не уступала. Роберта отказалась от бесполезных попыток и подошла к одной из картин, пытаясь в полумраке рассмотреть композицию.
— Вы думаете, что пришло время знакомиться с культурным наследием? — взорвался Мартино.
Она не ответила. Если эта картина не была подделкой или копией, они могли спастись.
— Попросите господина Симмонса расширить мышиную нору, чтобы было чуть светлее, — предложила она.
Она выглядела совершенно серьезной. Мартино подчинился и подошел к отверстию, использовав ногу как приманку.
— Эй! Симмонс! Здесь можно заснуть! Чего вы ждете? Присоединяйтесь к нам!
И едва успел отдернуть ногу, когда от стены отлетел огромный кусок дерева. Проход теперь доходил до пояса следователю. Было слышно, как Симмонс перезаряжает карабин.
— Иду, — напевал Симмонс, — иду.
— Мы спасены, — объявила колдунья.
Она потянула Мартино за рукав и заставила смотреть на картину, которая теперь была достаточно хорошо освещена.
— Что вы о ней думаете? — спросила она.
— Как что думаю?
— Вам нравится картина? Нравится?
Мартино попытался прочесть то, что было написано на табличке. «Сон святой Урсулы» Витторе Карпаччо. На картине была изображена женщина, спящая в гигантской постели, к которой на цыпочках подходил ангел.
— Карпаччо… Неплохо.
— Вам нравится или не нравится?
— Нравится, — признался Мартино.
— Тогда уставьтесь в одну точку картины и расслабьтесь.
— Расслабиться, ну и шуточки у вас.
Симмонс перезарядил оружие. И мог присесть на корточки и целиться в них. Колдунья схватила молодого человека за затылок и нажала определенную точку. Клеман ощутил, что тело его обмякло, в голове помутилось, а в глазах заплясали бабочки.
— Вот мы и расслабились.
Она взяла его руку в свою и повела к стене, словно та не существовала. Мартино сжался, ощущая, как сужается его периферийное зрение. Нарисованные формы выстроились в своеобразную прихожую. В соседней комнате через приоткрытую дверь виднелся угол кровати.
— Где мы? — спросил молодой человек. Голос его звучал приглушенно.
— В «Святой Урсуле». Не стоит задерживаться. Следуйте за мной и постарайтесь на этот раз не заблудиться.
Они проскользнули в спальню. Мартино узнал сцену, хотя видел ее под другим углом. Женщина во сне что-то бормотала и постанывала. Ангел приближался к кровати со скоростью несущейся галопом улитки.
— Мы в картине! — вдруг сообразил он.
Он ощутил, что кто-то яростно дергает его за низ брюк. Его пытался удержать рыжий песик, упирающийся когтями в пол.
— Моргенстерн, — позвал Мартино жалобным голосом.
— Что еще? — обозлилась колдунья.
Но не улыбнулась, увидев, что происходит.
— Главное, не двигайтесь, Мартино, пока я не вспомню заклинание, которое обратит в камень это чудовище.
Он попытался подтянуть ногу к себе. Пес не отпускал. Урсула с ворчанием повернулась на бок. Моргенстерн, стоя на коленях, нежно разговаривала с собачкой.
— Милый песик. Отпусти господина и получишь к-кусочек сахара.
Собака разжала зубы и, опустив морду, подошла к колдунье, подметая хвостом пол. Моргенстерн дала песику кусок сахара, который достала из кармана. Следователь облегченно вздохнул.
— Что теперь?
— Выбираемся из этой картины в другую из цикла святой Урсулы, переходим в цикл святого Георгия и возвращаемся в реальный мир.
— Не знай я вас, Моргенстерн, я решил бы, что вы сошли с ума.
— Называйте меня Робертой, мой милый Мартино. И перестаньте ныть. Многие хотели бы увидеть эту картину так, как мы ее видим сейчас.
Молодой человек огляделся. Но зрелище нарисованной спальни его не тронуло.
— А Симмонс? Что сделаем с ним?
— Он является частью иной реальности. Мы как бы оставили его на обочине дороги…
— А если он решит вдруг пальнуть в упор в картину?
— Министерство внесет нас в списки пропавших без вести.
Собачка вдруг повернулась в сторону прихожей и с яростным лаем бросилась туда. Урсула села в кровати в момент, когда в спальню ворвался Симмонс. Он вскинул карабин, целясь в колдунью. Единственной мыслью, пришедшей в голову Роберте, оказалась мысль, что Симмонсу тоже нравится Карпаччо. Очко в его пользу.
Пес подпрыгнул и вцепился ему в пояс. Симмонс ударил его прикладом, а потом отбросил ногой в угол спальни, прицелился и выстрелил. Собачка превратилась в кровавую лужу, а по нарисованной спальне прокатился раскат грома.
Урсула потеряла сознание. Ангел ничего не заметил. Симмонс снова целился в двух беглецов.
— Бежим! — крикнула колдунья.
Они бросились в боковую дверь и оказались на берегу Большого канала. Вечерело. На набережной толпились люди. Великолепный понтонный мост позволял перебраться через рукав лагуны.
«Что мы делаем в „Чуде креста“? — спросила себя Моргенстерн. — Эта картина никогда не входила в цикл святой Урсулы…»
— Мы все еще в Венеции? — спросил Мартино.
— В Венеции. Не стоит ждать, пока Симмонс нас догонит.
Они пробились через толпу нотаблей, которые смотрели на них, не понимая, что Моргенстерн и Мартино делают среди них. Через пару минут они уже пересекли древний мост Риальто и углубились в лабиринт узких улочек полуреальной-полувымышленной Венеции.
— Этот цикл святого Георгия… Как вы рассчитываете в него попасть?
— Вернувшись в цикл святой Урсулы и добравшись до некоей сцены, — объяснила Роберта.
Симмонс не подавал признаков жизни. Но они все же часто озирались в поисках преследователя.
— Какая сцена?
— Брак. Дело происходит на берегу моря. Стилистические элементы объединяют эту картину с битвой святого Георгия и дракона. Построение ландшафта. Наклонная мачта корабля, которая воссоздается в копье святого.
— Вы изучали историю искусств или колдовства?
— И то, и другое. Подождите.
Она что-то услышала. Они находились в дворике, который художник не успел дорисовать. В пустоте висел колодец. Роберта прислушалась, но шум, который раздался несколько мгновений назад, стих. Молодой человек показал на папку за ее поясом.
— Договоры?
— Мы успеем их изучить, когда выберемся отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Все дело в особенностях материи, — объяснила она. — Дерево притягивает металл, если отдать ему приказ.
— Дерево притягивает металл?
— А мы притягиваем Симмонса. Лезьте в дыру, а себя представьте большим быстрым грызуном, за которым гонится огромная и более быстрая кошка.
Мартино пролез в дыру и оказался в комнате без окон. На стенах висели две большие картины. Здесь была дверь, к которой он бросился в сопровождении Роберты. Но та была закрыта на ключ. Мартино отчаянно пытался высадить ее плечом.
— Мы выбрались из одной ловушки, чтобы попасть в другую, — подвела итог колдунья.
Дверь, запертая заклинанием, не уступала. Роберта отказалась от бесполезных попыток и подошла к одной из картин, пытаясь в полумраке рассмотреть композицию.
— Вы думаете, что пришло время знакомиться с культурным наследием? — взорвался Мартино.
Она не ответила. Если эта картина не была подделкой или копией, они могли спастись.
— Попросите господина Симмонса расширить мышиную нору, чтобы было чуть светлее, — предложила она.
Она выглядела совершенно серьезной. Мартино подчинился и подошел к отверстию, использовав ногу как приманку.
— Эй! Симмонс! Здесь можно заснуть! Чего вы ждете? Присоединяйтесь к нам!
И едва успел отдернуть ногу, когда от стены отлетел огромный кусок дерева. Проход теперь доходил до пояса следователю. Было слышно, как Симмонс перезаряжает карабин.
— Иду, — напевал Симмонс, — иду.
— Мы спасены, — объявила колдунья.
Она потянула Мартино за рукав и заставила смотреть на картину, которая теперь была достаточно хорошо освещена.
— Что вы о ней думаете? — спросила она.
— Как что думаю?
— Вам нравится картина? Нравится?
Мартино попытался прочесть то, что было написано на табличке. «Сон святой Урсулы» Витторе Карпаччо. На картине была изображена женщина, спящая в гигантской постели, к которой на цыпочках подходил ангел.
— Карпаччо… Неплохо.
— Вам нравится или не нравится?
— Нравится, — признался Мартино.
— Тогда уставьтесь в одну точку картины и расслабьтесь.
— Расслабиться, ну и шуточки у вас.
Симмонс перезарядил оружие. И мог присесть на корточки и целиться в них. Колдунья схватила молодого человека за затылок и нажала определенную точку. Клеман ощутил, что тело его обмякло, в голове помутилось, а в глазах заплясали бабочки.
— Вот мы и расслабились.
Она взяла его руку в свою и повела к стене, словно та не существовала. Мартино сжался, ощущая, как сужается его периферийное зрение. Нарисованные формы выстроились в своеобразную прихожую. В соседней комнате через приоткрытую дверь виднелся угол кровати.
— Где мы? — спросил молодой человек. Голос его звучал приглушенно.
— В «Святой Урсуле». Не стоит задерживаться. Следуйте за мной и постарайтесь на этот раз не заблудиться.
Они проскользнули в спальню. Мартино узнал сцену, хотя видел ее под другим углом. Женщина во сне что-то бормотала и постанывала. Ангел приближался к кровати со скоростью несущейся галопом улитки.
— Мы в картине! — вдруг сообразил он.
Он ощутил, что кто-то яростно дергает его за низ брюк. Его пытался удержать рыжий песик, упирающийся когтями в пол.
— Моргенстерн, — позвал Мартино жалобным голосом.
— Что еще? — обозлилась колдунья.
Но не улыбнулась, увидев, что происходит.
— Главное, не двигайтесь, Мартино, пока я не вспомню заклинание, которое обратит в камень это чудовище.
Он попытался подтянуть ногу к себе. Пес не отпускал. Урсула с ворчанием повернулась на бок. Моргенстерн, стоя на коленях, нежно разговаривала с собачкой.
— Милый песик. Отпусти господина и получишь к-кусочек сахара.
Собака разжала зубы и, опустив морду, подошла к колдунье, подметая хвостом пол. Моргенстерн дала песику кусок сахара, который достала из кармана. Следователь облегченно вздохнул.
— Что теперь?
— Выбираемся из этой картины в другую из цикла святой Урсулы, переходим в цикл святого Георгия и возвращаемся в реальный мир.
— Не знай я вас, Моргенстерн, я решил бы, что вы сошли с ума.
— Называйте меня Робертой, мой милый Мартино. И перестаньте ныть. Многие хотели бы увидеть эту картину так, как мы ее видим сейчас.
Молодой человек огляделся. Но зрелище нарисованной спальни его не тронуло.
— А Симмонс? Что сделаем с ним?
— Он является частью иной реальности. Мы как бы оставили его на обочине дороги…
— А если он решит вдруг пальнуть в упор в картину?
— Министерство внесет нас в списки пропавших без вести.
Собачка вдруг повернулась в сторону прихожей и с яростным лаем бросилась туда. Урсула села в кровати в момент, когда в спальню ворвался Симмонс. Он вскинул карабин, целясь в колдунью. Единственной мыслью, пришедшей в голову Роберте, оказалась мысль, что Симмонсу тоже нравится Карпаччо. Очко в его пользу.
Пес подпрыгнул и вцепился ему в пояс. Симмонс ударил его прикладом, а потом отбросил ногой в угол спальни, прицелился и выстрелил. Собачка превратилась в кровавую лужу, а по нарисованной спальне прокатился раскат грома.
Урсула потеряла сознание. Ангел ничего не заметил. Симмонс снова целился в двух беглецов.
— Бежим! — крикнула колдунья.
Они бросились в боковую дверь и оказались на берегу Большого канала. Вечерело. На набережной толпились люди. Великолепный понтонный мост позволял перебраться через рукав лагуны.
«Что мы делаем в „Чуде креста“? — спросила себя Моргенстерн. — Эта картина никогда не входила в цикл святой Урсулы…»
— Мы все еще в Венеции? — спросил Мартино.
— В Венеции. Не стоит ждать, пока Симмонс нас догонит.
Они пробились через толпу нотаблей, которые смотрели на них, не понимая, что Моргенстерн и Мартино делают среди них. Через пару минут они уже пересекли древний мост Риальто и углубились в лабиринт узких улочек полуреальной-полувымышленной Венеции.
— Этот цикл святого Георгия… Как вы рассчитываете в него попасть?
— Вернувшись в цикл святой Урсулы и добравшись до некоей сцены, — объяснила Роберта.
Симмонс не подавал признаков жизни. Но они все же часто озирались в поисках преследователя.
— Какая сцена?
— Брак. Дело происходит на берегу моря. Стилистические элементы объединяют эту картину с битвой святого Георгия и дракона. Построение ландшафта. Наклонная мачта корабля, которая воссоздается в копье святого.
— Вы изучали историю искусств или колдовства?
— И то, и другое. Подождите.
Она что-то услышала. Они находились в дворике, который художник не успел дорисовать. В пустоте висел колодец. Роберта прислушалась, но шум, который раздался несколько мгновений назад, стих. Молодой человек показал на папку за ее поясом.
— Договоры?
— Мы успеем их изучить, когда выберемся отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75