Не понимая, что здесь произошло, Латимер сделал два робких шага. Какой-то слабый звук заставил его повернуть голову направо. И тотчас сердце его сделало один сильный удар и остановилось.
На пороге ванной, держа в одной руке выжатый тюбик зубной пасты, а в другой — массивный люгер, улыбался улыбкой мученика мистер Питерс.
Полмиллиона франков
В романе «Оружие убийцы» Латимер описал ситуацию, когда герой книги оказывается лицом к лицу с вооружённым убийцей. Написать эти несколько страниц оказалось нелегко, и, если бы не необходимость (он считал, что в последней главе вполне допустимы некоторые мелодраматические эффекты), он охотно пренебрёг бы этим. Он постарался представить это событие, как ему казалось, наиболее реалистически. Что он чувствовал бы, окажись в такой ситуации? И он решил, что скорей всего обалдел бы от страха, лишился бы дара речи.
Как ни странно, сейчас у него не было тех ощущений, которые он приписал герою. Латимер объяснил это изменившейся обстановкой. Во-первых, мистер Питерс, держащий в руке большой тяжёлый пистолет, не имел того угрожающего вида, который подобает убийце. Во-вторых, Латимер, имевший счастье познакомиться с мистером Питерсом, считал его совершенно неспособным на такой отчаянный шаг, как убийство. Но факт был налицо. Латимер был сильно потрясён. Именно поэтому он не догадался сказать ни равнодушное «Добрый вечер», ни юмористическое и гораздо более подходящее к ситуации «Какой неожиданный сюрприз!». Вместо этого у него вырвалось нечто похожее на «О-о», и затем, видимо, подсознательно желая разрядить обстановку, он промямлил:
— Кажется, что-то произошло.
Мистеру Питерсу именно в этот момент удалось справиться с пистолетом, который теперь, вне всякого сомнения, был направлен на Латимера.
— Не могли бы вы оказать любезность, — сказал мистер Питерс тихо, — закрыть за собой дверь? Вам для этого нужно только протянуть руку. И будьте добры, оставайтесь на том же месте.
Латимер подчинился. И почувствовал, что им овладел страх, ни в коей мере не похожий на те ощущения, которые он описал в романе. Больше всего он боялся боли, живо представив себе, как доктор извлекает пулю — хорошо бы, если бы он делал это под наркозом. Ещё он очень боялся, что мистер Питерс из-за неопытности может случайно нажать на курок или выстрелить, когда Латимер сделает какое-нибудь непроизвольное движение. Его била мелкая дрожь, и он никак не мог понять, трясёт ли его от нервного напряжения, от дикого страха или от злобы.
— За каким чёртом вы все это затеяли? — выпалил он, сам не ожидая от себя такой прыти, и вдруг выругался. На самом деле ему хотелось сказать что-то совсем другое, и он не хотел ругаться — он почти никогда не делал этого. Видимо, меня трясёт все-таки от злобы на своё бессилие, решил он. Он старался испепелить взглядом мистера Питерса.
Толстяк, опустив пистолет, сел на кровать.
— Самое ужасное, — сказал он, — что я не ожидал вас так рано. И потом меня подвела ваша горничная. Но что ждать от этой армянской девицы — они сначала готовы все сделать в лучшем виде, а потом все портят, как идиотки. Я думаю над тем, что этот большой мир, дарованный нам, мог бы быть замечательным местом, если бы… Но мы поговорим об этом как-нибудь после. — Он положил выжатый тюбик зубной пасты на столик возле кровати. — Мне хотелось бы привести все в порядок, когда я уйду.
— Интересно, что бы вы стали делать с книгами? — не замедлил съязвить Латимер.
— Ах да, книги! — Мистер Питерс сокрушённо покачал головой. — Печальный акт вандализма. А ведь книга — это чудесный сад прекрасных цветов, ковёр-самолёт, который уносит нас в далёкие неизвестные страны. Я глубоко сожалею об этом. Но это было необходимо.
— Необходимо? Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите?
Мистер Питерс улыбнулся покорно и печально, как безвинный страдалец.
— Будьте хоть чуточку искреннее, мистер Латимер, я прошу вас, пожалуйста. Причина очевидна и для вас, и для меня. Разумеется, я понимаю, что вы находитесь в затруднительном положении, не понимая, какова моя роль. Если это может послужить хоть каким-то утешением, мне точно так же необходимо определить, какова ваша роль.
Это фантастическое лицемерие вывело Латимера из себя — он забыл о страхе.
— Да послушайте же наконец, мистер Питерс, или как вас там ещё. Я пришёл к себе в отель, я очень устал и хочу лечь спать. Надеюсь, вы помните: мы выехали вместе с вами из Афин несколько дней тому назад и ехали в одном купе. Вы, помнится, ехали в Бухарест; я сошёл здесь, в Софии, провёл вечер со своим другом и вот, вернувшись к себе в отель, нахожу в номере полнейший хаос. На ум приходят только две вещи: либо вы грабитель, либо вы напились до чёртиков. Между прочим, вы вынуждаете меня нажать кнопку и позвать на помощь. Гипотезу о том, что вы проникли сюда с целью грабежа, я все-таки отвергаю, так как грабители не ездят в вагонах первого класса и не срывают с книг переплёты. Поскольку вы трезвы, остаётся предположить, что вы сошли с ума. Если это действительно так, выражаю вам своё соболезнование и надеюсь на помощь медицины. Но если вы более или менее здоровы, то я требую, чтобы вы объяснили причину своего присутствия. Так, повторяю, мистер Питерс, на кой черт вам все это нужно?
— Изумительно, — сказал мистер Питерс, от удовольствия закрывая глаза, — просто изумительно! Нет-нет, мистер Латимер, я попрошу вас не приближаться к звонку, будьте добры. Ну вот, так-то лучше. Вы знаете, на какое-то мгновение я почти поверил в вашу искренность. Почти, но не совсем. Имейте в виду, что таким, как вы, никогда не провести меня. Так что не будем тратить время попусту.
— Да послушайте же наконец… — Латимер непроизвольно шагнул вперёд.
Люгер был тотчас нацелен прямо ему в грудь. Улыбка исчезла с пухлых губ мистера Питерса; глаза у него слезились, точно при сильном насморке. Латимер сделал шаг назад — улыбка медленно вернулась.
— Давайте же, мистер Латимер, будем чуточку искреннее, пожалуйста. Поверьте, я не имел против вас ничего дурного. Я даже не стремился побеседовать с вами. Но раз уж вы застали меня здесь и мы теперь не имеем возможности разговаривать — я осмелюсь это сказать — с позиций бескорыстной дружбы, то давайте говорить хотя бы искренне. — Он слегка подался вперёд. — Почему вас так интересует Димитриос?
— Димитриос!
— Да, дорогой мистер Латимер. Димитриос. Вы ведь прибыли сюда из Малой Азии. Димитриос — тоже. В Афинах вы с немалым усердием занялись исследованием архивов комиссии по беженцам. В Софии тоже наняли агента, чтобы ознакомиться с архивом полиции. Зачем? Подождите, пока не отвечайте. Я, между прочим, ничего против вас не злоумышляю, да будет это вам раз и навсегда известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44