Одет с иголочки, через руку перекинута трость с золотым набалдашником.
— Он настоящий джентльмен? — полюбопытствовал я.
— Конечно нет, — ответила она тотчас же. — Скорее, зажиточный крестьянин или разбогатевший торговец из провинции.
— Деревенский лавочник? — предположил я.
— Нет-нет, — покачала она головой. — Он слишком хорошо одет для деревенского лавочника. Но он и не столичный торговец, потому что у него грубоватые манеры и он носит соломенную шляпу.
— Была у него золотая цепочка? — спросил Холмс.
— Да-да, — кивнула она. Закусив нижнюю губу, она задумалась. — Я не слышала, как он подъехал к дому. Когда он ушёл, я посмотрела в окно, но его уже не было видно.
Холмс горячо поблагодарил миссис Хадсон, и она, шурша платьем, выплыла из комнаты.
— Миссис Хадсон приняла его за иностранца, — тихо проговорил Холмс, сидя в своём неудобном кресле, — потому что у него валлийский выговор.
Я кивнул. Вчерашний иностранец был как две капли воды похож на франта, за которым следил Рэбби.
— Что-то здесь не чисто, во всём этом есть нечто зловещее, — продолжал Холмс — Видимо, дело не только в убийствах и красивой фермерше. Если этот деревенский дьявол столь богат и влиятелен, то зачем ему потребовалось посылать кого-то в Лондон, чтобы следить за двумя валлийцами, которые пожелали встретиться со мной? Над этим делом стоит поломать голову, Портер.
Он достал коробку с табаком и стал набивать трубку. Я знал, что Шерлок Холмс погрузится теперь в глубокие размышления: сопоставляя и комбинируя факты, меняя точки зрения, он будет думать над этой валлийской загадкой до тех пор, пока она не будет решена или ему не станет ясно, что имеющихся фактов недостаточно и надо заняться дополнительным расследованием.
Я отправился к себе, потому что предпочитаю обдумывать свои предположения лёжа и ещё потому, что боялся задохнуться в табачном дыму. Конечно, слухи о знаменитом сыщике дошли и до глухой валлийской деревушки. Кто-то подслушал разговор наших гостей и передал его Эмерику Тромблею или кому-то другому, кто совершил убийства, и тот послал своего агента в Лондон. Очевидно, наши гости не были знакомы ему, и агент смекнул, что проще всего установить слежку за домом Холмса: ведь он не знал, когда валлийцы прибывают в Лондон и, конечно, не мог опознать их в вокзальной сутолоке.
Когда спустя час я вернулся в гостиную, там было сине от табачного дыма, и я приоткрыл окно.
— Что вы обо всём этом думаете, Портер? — спросил Шерлок Холмс.
— Первое, что бросается в глаза в этом деле, сэр, — это, так сказать, несоответствие цели методам её достижения.
— Несоответствие цели методам её достижения? — весело повторил он. — Что вы имеете в виду, Портер?
— Я имею в виду Мелери Хьюс. Для Артура Сандерса или для какого-нибудь местного фермера она, конечно, выгодная партия, но для такого богача, как Эмерик Тромблей, она всего лишь небедная наследница. Зачем ему ради какой-то фермы идти на два убийства?
— Совершенно верно, — кивнул Холмс. — Но у этой медали есть и другая сторона.
— Вы, конечно, имеете в виду влюблённость в красавицу Мелери. Мне трудно представить себе, чтобы похожий на сморчка пожилой мужчина пел серенады под её окном или читал ей лунной ночью любовные стихи.
— Правильно, — кивнул опять Холмс. — правда, я не подумал ни о серенадах, ни о стихах. Вполне возможно, Портер, что у человека с некрасивой внешностью окажется горячее сердце, но вероятно и другое. Просто старый развратник воспылал страстью к молодой красавице. Но очень трудно поверить, что даже ради удовлетворения своей страсти этот старый развратник способен совершить два убийства. Вы не задумывались над тем, что в этом деле могут быть и другие возможности? Я давно приучил себя находить их и после тщательного рассмотрения либо отвергать, либо принимать к сведению. Вы, Портер, должны делать то же самое. Что вы думаете о франте с валлийским акцентом?
— Он, конечно, знал, что Сандерс и Хьюс придут сюда. Вероятно, он начал слежку ещё вчера.
— Вероятно, — согласился Холмс. — Больше всего меня волнует, видел ли он, как я вернулся вчера вечером. Подождём появления Рэдберта. От него мы узнаем что-нибудь ещё об этом франте.
Я пошёл к себе, чтобы переодеться: ведь Рэбби мог в любую минуту прислать какого-нибудь мальчишку с просьбой о помощи. В скромном костюме мастерового, вышедшего погулять в воскресный день, я не должен был привлекать к себе ничьего внимания.
3
Если бы мальчишку, который прибежал от Рэбби, вымыть и приодеть, то всякому, кто бросил бы на него взор, он показался маменькиным любимчиком — милый курносый нос, длинные кудрявые волосы. К сожалению, у него, как и у Рэбби, не было матери. Он влетел в комнату и, запыхавшись, выпалил:
— Рэбби велел передать, франт остановился в отеле «Три монахини», что на Олдгейт-Хай-стрит, и просил мистера Джонса прийти к нему.
Нам довольно скоро удалось остановить кэб, но кучер не хотел нас сажать до тех пор, пока я не достал из кармана пригоршню монет. Июньский ветерок обвевал наши лица, солнце поднялось уже довольно высоко. В окнах домов, на скамейках палисадников — всюду мы видели людей, уткнувшихся в раскрытые газеты. Пустые улицы, тишина и белые листы газет — вот главные приметы воскресного дня в Лондоне.
Мы очень быстро добрались до места, хотя путь от Бейкер-стрит до отеля был неблизкий. Я попросил кучера остановиться за два квартала до отеля и расплатился с ним, не поскупившись на чаевые. В этом я следовал совету Холмса, который говорил: надо приучать всех, кто нас обслуживает, к тому, что внешний вид клиента бывает обманчив.
Рэбби, прятавшийся в одном из подъездов, увидев нас, вышел навстречу.
— Он сейчас в отеле? — спросил я.
— А то где же, — кивнул Рэбби и стал рассказывать, как следил за франтом.
Проводив наших гостей до отеля «Юстон», тот расплатился с кэбменом и, выждав несколько минут, направился в вестибюль отеля. Там он говорил с клерком, — очевидно, чтобы установить, те ли это люди, за которыми ему было поручено следить, и затем вышел на улицу. Взяв кэб, он вернулся в отель «Три монахини» и поднялся к себе в номер — отдохнуть после трудов, как предположил Рэбби. Именно тогда он и послал за мной Джорджа.
— Ты не выяснил, кто он такой?
— Никак невозможно, — покачал головой Рэбби. — Швейцар гоняется за мной, как собака за зайцем.
Отель «Три монахини», недавно открывшийся после капитального ремонта, был одним из самых дорогих, и служащие старались оградить своих постояльцев от мелких торговцев, нищих и уличных мальчишек. К сожалению, я не мог пойти и спросить у клерка имя франта, потому что швейцар, бросив взгляд на мою одежду, просто не пропустил бы меня.
Мы устроили небольшое совещание и решили действовать следующим образом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Он настоящий джентльмен? — полюбопытствовал я.
— Конечно нет, — ответила она тотчас же. — Скорее, зажиточный крестьянин или разбогатевший торговец из провинции.
— Деревенский лавочник? — предположил я.
— Нет-нет, — покачала она головой. — Он слишком хорошо одет для деревенского лавочника. Но он и не столичный торговец, потому что у него грубоватые манеры и он носит соломенную шляпу.
— Была у него золотая цепочка? — спросил Холмс.
— Да-да, — кивнула она. Закусив нижнюю губу, она задумалась. — Я не слышала, как он подъехал к дому. Когда он ушёл, я посмотрела в окно, но его уже не было видно.
Холмс горячо поблагодарил миссис Хадсон, и она, шурша платьем, выплыла из комнаты.
— Миссис Хадсон приняла его за иностранца, — тихо проговорил Холмс, сидя в своём неудобном кресле, — потому что у него валлийский выговор.
Я кивнул. Вчерашний иностранец был как две капли воды похож на франта, за которым следил Рэбби.
— Что-то здесь не чисто, во всём этом есть нечто зловещее, — продолжал Холмс — Видимо, дело не только в убийствах и красивой фермерше. Если этот деревенский дьявол столь богат и влиятелен, то зачем ему потребовалось посылать кого-то в Лондон, чтобы следить за двумя валлийцами, которые пожелали встретиться со мной? Над этим делом стоит поломать голову, Портер.
Он достал коробку с табаком и стал набивать трубку. Я знал, что Шерлок Холмс погрузится теперь в глубокие размышления: сопоставляя и комбинируя факты, меняя точки зрения, он будет думать над этой валлийской загадкой до тех пор, пока она не будет решена или ему не станет ясно, что имеющихся фактов недостаточно и надо заняться дополнительным расследованием.
Я отправился к себе, потому что предпочитаю обдумывать свои предположения лёжа и ещё потому, что боялся задохнуться в табачном дыму. Конечно, слухи о знаменитом сыщике дошли и до глухой валлийской деревушки. Кто-то подслушал разговор наших гостей и передал его Эмерику Тромблею или кому-то другому, кто совершил убийства, и тот послал своего агента в Лондон. Очевидно, наши гости не были знакомы ему, и агент смекнул, что проще всего установить слежку за домом Холмса: ведь он не знал, когда валлийцы прибывают в Лондон и, конечно, не мог опознать их в вокзальной сутолоке.
Когда спустя час я вернулся в гостиную, там было сине от табачного дыма, и я приоткрыл окно.
— Что вы обо всём этом думаете, Портер? — спросил Шерлок Холмс.
— Первое, что бросается в глаза в этом деле, сэр, — это, так сказать, несоответствие цели методам её достижения.
— Несоответствие цели методам её достижения? — весело повторил он. — Что вы имеете в виду, Портер?
— Я имею в виду Мелери Хьюс. Для Артура Сандерса или для какого-нибудь местного фермера она, конечно, выгодная партия, но для такого богача, как Эмерик Тромблей, она всего лишь небедная наследница. Зачем ему ради какой-то фермы идти на два убийства?
— Совершенно верно, — кивнул Холмс. — Но у этой медали есть и другая сторона.
— Вы, конечно, имеете в виду влюблённость в красавицу Мелери. Мне трудно представить себе, чтобы похожий на сморчка пожилой мужчина пел серенады под её окном или читал ей лунной ночью любовные стихи.
— Правильно, — кивнул опять Холмс. — правда, я не подумал ни о серенадах, ни о стихах. Вполне возможно, Портер, что у человека с некрасивой внешностью окажется горячее сердце, но вероятно и другое. Просто старый развратник воспылал страстью к молодой красавице. Но очень трудно поверить, что даже ради удовлетворения своей страсти этот старый развратник способен совершить два убийства. Вы не задумывались над тем, что в этом деле могут быть и другие возможности? Я давно приучил себя находить их и после тщательного рассмотрения либо отвергать, либо принимать к сведению. Вы, Портер, должны делать то же самое. Что вы думаете о франте с валлийским акцентом?
— Он, конечно, знал, что Сандерс и Хьюс придут сюда. Вероятно, он начал слежку ещё вчера.
— Вероятно, — согласился Холмс. — Больше всего меня волнует, видел ли он, как я вернулся вчера вечером. Подождём появления Рэдберта. От него мы узнаем что-нибудь ещё об этом франте.
Я пошёл к себе, чтобы переодеться: ведь Рэбби мог в любую минуту прислать какого-нибудь мальчишку с просьбой о помощи. В скромном костюме мастерового, вышедшего погулять в воскресный день, я не должен был привлекать к себе ничьего внимания.
3
Если бы мальчишку, который прибежал от Рэбби, вымыть и приодеть, то всякому, кто бросил бы на него взор, он показался маменькиным любимчиком — милый курносый нос, длинные кудрявые волосы. К сожалению, у него, как и у Рэбби, не было матери. Он влетел в комнату и, запыхавшись, выпалил:
— Рэбби велел передать, франт остановился в отеле «Три монахини», что на Олдгейт-Хай-стрит, и просил мистера Джонса прийти к нему.
Нам довольно скоро удалось остановить кэб, но кучер не хотел нас сажать до тех пор, пока я не достал из кармана пригоршню монет. Июньский ветерок обвевал наши лица, солнце поднялось уже довольно высоко. В окнах домов, на скамейках палисадников — всюду мы видели людей, уткнувшихся в раскрытые газеты. Пустые улицы, тишина и белые листы газет — вот главные приметы воскресного дня в Лондоне.
Мы очень быстро добрались до места, хотя путь от Бейкер-стрит до отеля был неблизкий. Я попросил кучера остановиться за два квартала до отеля и расплатился с ним, не поскупившись на чаевые. В этом я следовал совету Холмса, который говорил: надо приучать всех, кто нас обслуживает, к тому, что внешний вид клиента бывает обманчив.
Рэбби, прятавшийся в одном из подъездов, увидев нас, вышел навстречу.
— Он сейчас в отеле? — спросил я.
— А то где же, — кивнул Рэбби и стал рассказывать, как следил за франтом.
Проводив наших гостей до отеля «Юстон», тот расплатился с кэбменом и, выждав несколько минут, направился в вестибюль отеля. Там он говорил с клерком, — очевидно, чтобы установить, те ли это люди, за которыми ему было поручено следить, и затем вышел на улицу. Взяв кэб, он вернулся в отель «Три монахини» и поднялся к себе в номер — отдохнуть после трудов, как предположил Рэбби. Именно тогда он и послал за мной Джорджа.
— Ты не выяснил, кто он такой?
— Никак невозможно, — покачал головой Рэбби. — Швейцар гоняется за мной, как собака за зайцем.
Отель «Три монахини», недавно открывшийся после капитального ремонта, был одним из самых дорогих, и служащие старались оградить своих постояльцев от мелких торговцев, нищих и уличных мальчишек. К сожалению, я не мог пойти и спросить у клерка имя франта, потому что швейцар, бросив взгляд на мою одежду, просто не пропустил бы меня.
Мы устроили небольшое совещание и решили действовать следующим образом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52