Йон попросил доставить на Шеферштрассе все фрезии, которые стояли в бочонке, – не меньше ста пятидесяти стеблей. В качестве получателя он указал ради предосторожности фамилию «Швертфегер», а от сопроводительной карточки отказался.
Затем он пробежал круг по парку, натер бараньи котлеты смесью зелени и толченого чеснока. Колумбус терпеливо дожидался у его ног кусочка мяса. Зазвонил телефон.
– Ну? – сказал Йон. – Спорим, что звонит она? На котлету?
– Ты сошел с ума, – заявила она без вступления. – Еще ни разу за свою жизнь я не получала такого букета.
– Хотелось бы надеяться, – хмыкнул Йон. – Понравились тебе цветы?
– Вся квартира благоухает. Но тебе следовало бы прислать заодно и вазу. Либо, на худой конец, ведро. У Бена не нашлось ничего подходящего.
– Ты получишь вазы любого размера. Я буду засыпать тебя вазами до конца своих дней.
– Опасная заявочка.
– Я вообще очень опасный тип, – согласился он. – Опасный и сумасшедший, и все из-за тебя. Тебе известно, что ты сотворила из меня нового человека? – Какое-то время он слышал лишь ее дыхание в трубке.
– Так не бывает, – заявила она наконец. – Человек всегда остается таким, каков он есть. Во всяком случае, в принципе, по своей сути.
– Давай не станем пускаться в философские дискуссии, – взмолился Йон. – Если у тебя найдется время, предлагаю куда-нибудь съездить. Я подыскиваю красивую местность. Хочу купить там дом.
– У тебя ведь уже есть.
– Юлия, я не хочу в нем оставаться. Об этом не может быть и речи.
– Продашь его?
– Думаю, для начала стану сдавать. Ну как, поедешь со мной? Скажем, в воскресенье?
– К сожалению, не получится, – вздохнула она. – Сегодня вечером прилетает Бен.
– Твой приятель? Тот самый фотограф?
– У него здесь назначена встреча с издателем.
– Но ведь ты не обязана находиться рядом с ним все выходные, верно? – Тут он услышал, как раздался звонок в ее дверь.
– Мы не виделись целую вечность, – возразила она. – У нас с тобой впереди еще много выходных. Йон, приехала Керстин, мне пора в фитнес-центр. Еще раз спасибо за дивные фрезии.
Он бросил на пол целую котлету и наблюдал, как с ней возился Колумбус. В квартире Юлии только одна спальня, там на полу лежит матрас. Где же будет спать этот самый Бен Мильтон? На софе в гостиной? Или они лягут вместе на матрасе? Юлия и этот педик-фотограф?
Роберт явился с точностью до минуты. Он взял такси, проехал на кладбище, побывал у могилы, а потом прошел пешком на Бансграбен. Был он все в том же мятом костюме, что и вчера, хотя обычно очень тщательно следил за своей внешностью.
Йон ожидал, что он сразу заговорит про «Мамма Леоне», но его друг не обмолвился об этом ни словом. Великолепно! Значит, он их не видел.
За секретером Шарлотты они составили последние письма в разные инстанции и страховые компании. Роберт сложил их на столике красного дерева в прихожей, чтобы потом захватить с собой и бросить в почтовый ящик.
– Еще раз огромное тебе спасибо, – сказал Йон и направился к лестнице. – Ты даже не представляешь, как мне важна твоя помощь. Сейчас я принесу почтовые марки, потом поджарю парочку бараньих котлет. Мне хочется поговорить с тобой спокойно. В том числе о том, как быть с «Пустовкой». Сегодня я получил предложение от Кёна.
– Да-да. Кён, – отозвался Роберт. – Он хочет взять питомник в аренду?
Йон замер на месте.
– Откуда ты знаешь?
– Шарлотта уже намекала мне на такую возможность. Когда размышляла, не выйти ли ей из дела. Но я догадываюсь, что ты об этом ничего даже не слышал.
Шарлотта собиралась избавиться от своего питомника? Йону всегда казалось, что она не может жить без работы.
– Что же она планировала взамен?
– Проводить больше времени с тобой. Поскольку боялась тебя потерять, – ответил Роберт. – Черт побери, Йон, неужели ты о ней никогда не думал?
– Минуточку, – возразил Йон, – потише, пожалуйста! Я жил вместе с ней, был с ней рядом день и ночь все двадцать четыре года. Так что, ясное дело, думал. Что дальше?
Несколько мгновений Роберт молча смотрел на него.
– Ты собирался принести почтовые марки, – напомнил он.
На софе в кабинете дрых Колумбус, переваривая баранину. Когда Йон проходил мимо него, кот открыл золотые глаза, сверкнул ими, зевнул и вытянул перед собой лапки в белых чулочках.
– Эй, толстяк, – успокоил его Йон. – Не буду тебе мешать. Я сейчас уйду.
Он огляделся по сторонам, прикидывая, куда мог деть коробку с почтовыми марками, когда убирал кабинет. Но не мог вспомнить. Его задел за живое упрек Роберта, такой агрессивный тон никогда не был ему свойствен. На лестнице раздались его шаги.
– Ну что там с марками? – Когда Роберт вошел в кабинет, Колумбус спрыгнул с софы и выбежал в коридор.
– Да вот ищу, – нетерпеливо ответил Йон и поскорей убрал на полку ящик с инструментами, чтобы Роберт опять не споткнулся.
– Тут уже все дочиста вылизано, – заметил Роберт, но все-таки стряхнул с софы воображаемую кошачью шерсть, уселся и положил ногу на ногу, после чего спокойно спросил: – Ну и как кормят в «Мамма Леоне»?
Йон тяжело вздохнул. Так. Все ясно. Теперь придется взвешивать каждое слово.
– Очень хорошо, – проговорил он и твердо посмотрел в глаза друга. – Только выбор вин мог быть и получше. Почему же ты не подошел к нашему столику?
– Не хотел мешать. Твоей условленной встрече. С коллегой. – Таким ироничным тоном он, вероятно, когда-то разговаривал с сотрудниками финансового ведомства. И уж точно с Барбарой в эпоху сооружения стены в квартире.
– Что ж, – сказал Йон, – я в любом случае хотел поговорить с тобой об этом.
– Значит, она была права. – Внезапно голос Роберта дрогнул, зазвучал медлительно и устало. – Шарлотта, я ее имею в виду. С ее подозрениями, что ты опять гуляешь налево. А я, идиот, уговаривал ее, что ей все только мерещится.
Йон подошел к окну. Над кронами деревьев, растущих в конце участка, на темнеющем небе протянулась бледно-желтая полоса. На верхушке ели сидела птица; она казалась игрушечной. Он вдруг вспомнил, что в тот вечер, после смерти Шарлотты, Роберт стоял на этом же самом месте, в такой же точно позе. Йон повернулся и сел на подоконник.
– Послушай, – сказал он. – И не перебивай меня, дай мне три минуты. Женщина, с которой ты меня видел… Шарлотта знала о ней.
– Дальше, – пробормотал Роберт. Его голова покоилась на спинке софы, глаза были закрыты.
– Мы решили развестись. Она дала согласие. Я хотел уехать, в тот самый день, когда Шарлотта… когда она упала.
– Дальше, – сказал Роберт, не открывая глаз. – У тебя еще две минуты.
– Это трагическое совпадение. Я имею в виду, что она погибла как раз тогда, когда я хотел уйти.
– Полторы, – сказал Роберт.
По спине Йона пробежал холодок.
– Прошу разговаривать со мной вежливо, – заявил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Затем он пробежал круг по парку, натер бараньи котлеты смесью зелени и толченого чеснока. Колумбус терпеливо дожидался у его ног кусочка мяса. Зазвонил телефон.
– Ну? – сказал Йон. – Спорим, что звонит она? На котлету?
– Ты сошел с ума, – заявила она без вступления. – Еще ни разу за свою жизнь я не получала такого букета.
– Хотелось бы надеяться, – хмыкнул Йон. – Понравились тебе цветы?
– Вся квартира благоухает. Но тебе следовало бы прислать заодно и вазу. Либо, на худой конец, ведро. У Бена не нашлось ничего подходящего.
– Ты получишь вазы любого размера. Я буду засыпать тебя вазами до конца своих дней.
– Опасная заявочка.
– Я вообще очень опасный тип, – согласился он. – Опасный и сумасшедший, и все из-за тебя. Тебе известно, что ты сотворила из меня нового человека? – Какое-то время он слышал лишь ее дыхание в трубке.
– Так не бывает, – заявила она наконец. – Человек всегда остается таким, каков он есть. Во всяком случае, в принципе, по своей сути.
– Давай не станем пускаться в философские дискуссии, – взмолился Йон. – Если у тебя найдется время, предлагаю куда-нибудь съездить. Я подыскиваю красивую местность. Хочу купить там дом.
– У тебя ведь уже есть.
– Юлия, я не хочу в нем оставаться. Об этом не может быть и речи.
– Продашь его?
– Думаю, для начала стану сдавать. Ну как, поедешь со мной? Скажем, в воскресенье?
– К сожалению, не получится, – вздохнула она. – Сегодня вечером прилетает Бен.
– Твой приятель? Тот самый фотограф?
– У него здесь назначена встреча с издателем.
– Но ведь ты не обязана находиться рядом с ним все выходные, верно? – Тут он услышал, как раздался звонок в ее дверь.
– Мы не виделись целую вечность, – возразила она. – У нас с тобой впереди еще много выходных. Йон, приехала Керстин, мне пора в фитнес-центр. Еще раз спасибо за дивные фрезии.
Он бросил на пол целую котлету и наблюдал, как с ней возился Колумбус. В квартире Юлии только одна спальня, там на полу лежит матрас. Где же будет спать этот самый Бен Мильтон? На софе в гостиной? Или они лягут вместе на матрасе? Юлия и этот педик-фотограф?
Роберт явился с точностью до минуты. Он взял такси, проехал на кладбище, побывал у могилы, а потом прошел пешком на Бансграбен. Был он все в том же мятом костюме, что и вчера, хотя обычно очень тщательно следил за своей внешностью.
Йон ожидал, что он сразу заговорит про «Мамма Леоне», но его друг не обмолвился об этом ни словом. Великолепно! Значит, он их не видел.
За секретером Шарлотты они составили последние письма в разные инстанции и страховые компании. Роберт сложил их на столике красного дерева в прихожей, чтобы потом захватить с собой и бросить в почтовый ящик.
– Еще раз огромное тебе спасибо, – сказал Йон и направился к лестнице. – Ты даже не представляешь, как мне важна твоя помощь. Сейчас я принесу почтовые марки, потом поджарю парочку бараньих котлет. Мне хочется поговорить с тобой спокойно. В том числе о том, как быть с «Пустовкой». Сегодня я получил предложение от Кёна.
– Да-да. Кён, – отозвался Роберт. – Он хочет взять питомник в аренду?
Йон замер на месте.
– Откуда ты знаешь?
– Шарлотта уже намекала мне на такую возможность. Когда размышляла, не выйти ли ей из дела. Но я догадываюсь, что ты об этом ничего даже не слышал.
Шарлотта собиралась избавиться от своего питомника? Йону всегда казалось, что она не может жить без работы.
– Что же она планировала взамен?
– Проводить больше времени с тобой. Поскольку боялась тебя потерять, – ответил Роберт. – Черт побери, Йон, неужели ты о ней никогда не думал?
– Минуточку, – возразил Йон, – потише, пожалуйста! Я жил вместе с ней, был с ней рядом день и ночь все двадцать четыре года. Так что, ясное дело, думал. Что дальше?
Несколько мгновений Роберт молча смотрел на него.
– Ты собирался принести почтовые марки, – напомнил он.
На софе в кабинете дрых Колумбус, переваривая баранину. Когда Йон проходил мимо него, кот открыл золотые глаза, сверкнул ими, зевнул и вытянул перед собой лапки в белых чулочках.
– Эй, толстяк, – успокоил его Йон. – Не буду тебе мешать. Я сейчас уйду.
Он огляделся по сторонам, прикидывая, куда мог деть коробку с почтовыми марками, когда убирал кабинет. Но не мог вспомнить. Его задел за живое упрек Роберта, такой агрессивный тон никогда не был ему свойствен. На лестнице раздались его шаги.
– Ну что там с марками? – Когда Роберт вошел в кабинет, Колумбус спрыгнул с софы и выбежал в коридор.
– Да вот ищу, – нетерпеливо ответил Йон и поскорей убрал на полку ящик с инструментами, чтобы Роберт опять не споткнулся.
– Тут уже все дочиста вылизано, – заметил Роберт, но все-таки стряхнул с софы воображаемую кошачью шерсть, уселся и положил ногу на ногу, после чего спокойно спросил: – Ну и как кормят в «Мамма Леоне»?
Йон тяжело вздохнул. Так. Все ясно. Теперь придется взвешивать каждое слово.
– Очень хорошо, – проговорил он и твердо посмотрел в глаза друга. – Только выбор вин мог быть и получше. Почему же ты не подошел к нашему столику?
– Не хотел мешать. Твоей условленной встрече. С коллегой. – Таким ироничным тоном он, вероятно, когда-то разговаривал с сотрудниками финансового ведомства. И уж точно с Барбарой в эпоху сооружения стены в квартире.
– Что ж, – сказал Йон, – я в любом случае хотел поговорить с тобой об этом.
– Значит, она была права. – Внезапно голос Роберта дрогнул, зазвучал медлительно и устало. – Шарлотта, я ее имею в виду. С ее подозрениями, что ты опять гуляешь налево. А я, идиот, уговаривал ее, что ей все только мерещится.
Йон подошел к окну. Над кронами деревьев, растущих в конце участка, на темнеющем небе протянулась бледно-желтая полоса. На верхушке ели сидела птица; она казалась игрушечной. Он вдруг вспомнил, что в тот вечер, после смерти Шарлотты, Роберт стоял на этом же самом месте, в такой же точно позе. Йон повернулся и сел на подоконник.
– Послушай, – сказал он. – И не перебивай меня, дай мне три минуты. Женщина, с которой ты меня видел… Шарлотта знала о ней.
– Дальше, – пробормотал Роберт. Его голова покоилась на спинке софы, глаза были закрыты.
– Мы решили развестись. Она дала согласие. Я хотел уехать, в тот самый день, когда Шарлотта… когда она упала.
– Дальше, – сказал Роберт, не открывая глаз. – У тебя еще две минуты.
– Это трагическое совпадение. Я имею в виду, что она погибла как раз тогда, когда я хотел уйти.
– Полторы, – сказал Роберт.
По спине Йона пробежал холодок.
– Прошу разговаривать со мной вежливо, – заявил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76