У каждого экспоната имелся свой исследователь. Все это напоминало музей, оживший музей, ставший центром активной научной деятельности.
– И всем этим руководите вы один?
– О нет, мисс Феллоуз, слава богу, в моем распоряжении большой штат сотрудников. Меня интересует только теоретическая сторона вопроса: время как таковое, техника мезонного обнаружения удаленных во времени объектов и тому подобное. Все это я охотно променял бы на метод обнаружения объектов, удаленных во времени менее чем на десять тысяч лет. Если бы нам удалось проникнуть в историческую эпоху…
Его прервал какой-то шум у одной из отдаленных камер, откуда донесся до них чей-то высокий раздраженный голос. Хоскинс нахмурился и, извинившись, поспешил в ту сторону.
Мисс Феллоуз почти бегом бросилась за ним.
– Неужели вы не можете понять, что мне необходимо закончить очень важную часть моих исследований? – крикливо вопрошал пожилой мужчина с красным, обрамленным жидкой бородкой лицом.
Служащий, на лабораторном халате которого были вышиты буквы «СИ» («Стасис инкорпорейтид»), сказал, обращаясь к Хоскинсу:
– Профессора Адемевского с самого начала предупреждали, что этот экспонат будет находиться здесь только две недели.
– Я тогда еще не знал, сколько времени займут мои исследования, я не пророк! – возбужденно выкрикнул Адемевский.
– Вы же понимаете, профессор, что мы располагаем весьма ограниченным пространством, – сказал Хоскинс. – Поэтому мы вынуждены время от времени менять наши экспонаты. Этот обломок халкопирита должен вернуться туда, откуда он к нам прибыл, Ученые ждут, когда поступят новые экспонаты.
– Почему же я не могу получить его в личное пользование? Разрешите мне унести его отсюда.
– Вы знаете, что это невозможно.
– Вам жаль отдать мне кусок халкопирита, этот несчастный пятикилограммовый обломок? Но почему?
– Нам не по карману связанная с этим утечка энергии! – раздраженно воскликнул Хоскинс. – И вам это отлично известно.
– Дело в том, доктор Хоскинс, – прервал его служащий, – что вопреки правилам профессор пытался унести минерал с собой и чуть было не прорвал «Стасис».
На мгновение все умолкли. Повернувшись к ученому, Хоскинс холодно спросил:
– Это правда, профессор?
Адемевский смущенно кашлянул.
– Видите ли, я не думал, что это нанесет ущерб…
Хоскинс протянул руку и дернул за шнур, свободно висевший на наружной стене камеры, перед которой они сейчас стояли.
У мисс Феллоуз, которая в тот миг разглядывала этот ничем не примечательный, но вызвавший столь горячий спор кусок камня, перехватило дыхание – на ее глазах камень мгновенно исчез. Камера была пуста.
– Я очень сожалею, профессор, – сказал Хоскинс, – но выданное вам разрешение на исследование объектов, находящихся в «Стасисе», аннулируется навсегда.
– Но погодите…
– Я еще раз очень сожалею. Вы нарушили одно из наших самых важных правил.
– Я подам жалобу в Международную Ассоциацию…
– Жалуйтесь кому угодно. Вы только убедитесь, что в случаях, подобных этому, никто не заставит меня отступить.
Он демонстративно отвернулся от продолжавшего протестовать профессора и, все еще бледный от гнева, сказал, обращаясь к мисс Феллоуз:
– Вы не откажетесь позавтракать со мной?
Он провел ее в ту часть кафетерия, которая была отведена для членов администрации. Он поздоровался с сидевшими за столиками знакомыми и спокойно представил им мисс Феллоуз, испытавшую мучительную неловкость. «Что они подумают?» – эта мысль не давала ей покоя, и она изо всех сил старалась принять по возможности деловой вид.
– Доктор Хоскинс, у вас часто случаются подобные неприятности? – спросила она, взяв вилку и принимаясь за еду. – Я имею в виду это происшествие с профессором.
– Нет, – с усилием ответил Хоскинс, – такое произошло впервые. Мне, правда, частенько приходится спорить с желающими вынести из «Стасиса» тот или иной экспонат, но до сегодняшнего дня никто еще не пытался сделать это.
– Мне помнится, вы однажды сказали, что с этим связан большой расход энергии.
– Совершенно верно. Мы, конечно, постарались учесть такую возможность, так как подобные случаи будут повторяться, и у нас имеется теперь специальный запас энергии, рассчитанный на покрытие утечки при непредусмотренном выносе из «Стасиса» какого-нибудь предмета. Но это не означает, что нам доставит удовольствие за полсекунды потерять годовой запас энергии. Ведь ущерб, нанесенный нашему капиталу потерей такого количества энергии, заставил бы нас на долгие годы отложить дальнейшее претворение в жизнь планов проникновения в глубины времени… Кроме того, вы можете себе представить, что случилось бы, находись профессор в камере в тот миг, когда «Стасис» был прорван!
– А что бы с ним произошло?
– Видите ли, мы экспериментировали на неодушевленных предметах и на мышах – они бесследно исчезают. Мы полагаем, что они отправляются назад, в прошлое, вместе с тем объектом, который мгновенно переносится в то время, из которого его извлекли. Поэтому нам приходится как бы ставить на якорь те предметы, исчезновение которых из «Стасиса» нам нежелательно. Что касается профессора, то он отправился бы прямо в плиоцен вместе с исчезнувшим куском камня и очутился бы там в то самое время, из которого этот камень извлекли, плюс те две недели, что он находился у нас.
– Это было бы ужасно!
– Уверяю вас, что судьба самого профессора меня мало беспокоит: если он был настолько глуп, чтобы совершить подобный поступок, то туда ему и дорога, это послужило бы ему хорошим уроком. Но представьте себе, какое это произвело бы впечатление на публику, если бы факт его исчезновения стал широко известен. Достаточно только людям узнать, что наши опыты столь опасны, как нас тут же лишат средств на их продолжение.
Хоскинс выразительно щелкнул пальцами и принялся мрачно ковырять вилкой стоявшую перед ним еду.
– А вы не могли бы вернуть его назад? – спросила мисс Феллоуз. – Тем же способом, каким вы раздобыли этот камень?
– Нет. Потому что, как только предмет отправлен обратно, он уже больше не фиксируется, если только связь с ним не предусматривается заранее, а в данном случае у нас не было для этого никаких оснований. Да и вообще мы никогда к этому не прибегаем. Для того, чтобы найти профессора, нужно было бы восстановить первоначальное направление поиска, а это все равно что забросить удочку в океан с целью поймать одну определенную рыбу. О господи, когда я думаю о всех мерах предосторожности, принимаемых нами, чтобы избежать несчастных случаев, мне начинает казаться, что я схожу с ума. Каждая камера «Стасиса» имеет свое прорывающее устройство – без этого нельзя, так как все они фиксируют различные предметы и должны функционировать независимо друг от друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– И всем этим руководите вы один?
– О нет, мисс Феллоуз, слава богу, в моем распоряжении большой штат сотрудников. Меня интересует только теоретическая сторона вопроса: время как таковое, техника мезонного обнаружения удаленных во времени объектов и тому подобное. Все это я охотно променял бы на метод обнаружения объектов, удаленных во времени менее чем на десять тысяч лет. Если бы нам удалось проникнуть в историческую эпоху…
Его прервал какой-то шум у одной из отдаленных камер, откуда донесся до них чей-то высокий раздраженный голос. Хоскинс нахмурился и, извинившись, поспешил в ту сторону.
Мисс Феллоуз почти бегом бросилась за ним.
– Неужели вы не можете понять, что мне необходимо закончить очень важную часть моих исследований? – крикливо вопрошал пожилой мужчина с красным, обрамленным жидкой бородкой лицом.
Служащий, на лабораторном халате которого были вышиты буквы «СИ» («Стасис инкорпорейтид»), сказал, обращаясь к Хоскинсу:
– Профессора Адемевского с самого начала предупреждали, что этот экспонат будет находиться здесь только две недели.
– Я тогда еще не знал, сколько времени займут мои исследования, я не пророк! – возбужденно выкрикнул Адемевский.
– Вы же понимаете, профессор, что мы располагаем весьма ограниченным пространством, – сказал Хоскинс. – Поэтому мы вынуждены время от времени менять наши экспонаты. Этот обломок халкопирита должен вернуться туда, откуда он к нам прибыл, Ученые ждут, когда поступят новые экспонаты.
– Почему же я не могу получить его в личное пользование? Разрешите мне унести его отсюда.
– Вы знаете, что это невозможно.
– Вам жаль отдать мне кусок халкопирита, этот несчастный пятикилограммовый обломок? Но почему?
– Нам не по карману связанная с этим утечка энергии! – раздраженно воскликнул Хоскинс. – И вам это отлично известно.
– Дело в том, доктор Хоскинс, – прервал его служащий, – что вопреки правилам профессор пытался унести минерал с собой и чуть было не прорвал «Стасис».
На мгновение все умолкли. Повернувшись к ученому, Хоскинс холодно спросил:
– Это правда, профессор?
Адемевский смущенно кашлянул.
– Видите ли, я не думал, что это нанесет ущерб…
Хоскинс протянул руку и дернул за шнур, свободно висевший на наружной стене камеры, перед которой они сейчас стояли.
У мисс Феллоуз, которая в тот миг разглядывала этот ничем не примечательный, но вызвавший столь горячий спор кусок камня, перехватило дыхание – на ее глазах камень мгновенно исчез. Камера была пуста.
– Я очень сожалею, профессор, – сказал Хоскинс, – но выданное вам разрешение на исследование объектов, находящихся в «Стасисе», аннулируется навсегда.
– Но погодите…
– Я еще раз очень сожалею. Вы нарушили одно из наших самых важных правил.
– Я подам жалобу в Международную Ассоциацию…
– Жалуйтесь кому угодно. Вы только убедитесь, что в случаях, подобных этому, никто не заставит меня отступить.
Он демонстративно отвернулся от продолжавшего протестовать профессора и, все еще бледный от гнева, сказал, обращаясь к мисс Феллоуз:
– Вы не откажетесь позавтракать со мной?
Он провел ее в ту часть кафетерия, которая была отведена для членов администрации. Он поздоровался с сидевшими за столиками знакомыми и спокойно представил им мисс Феллоуз, испытавшую мучительную неловкость. «Что они подумают?» – эта мысль не давала ей покоя, и она изо всех сил старалась принять по возможности деловой вид.
– Доктор Хоскинс, у вас часто случаются подобные неприятности? – спросила она, взяв вилку и принимаясь за еду. – Я имею в виду это происшествие с профессором.
– Нет, – с усилием ответил Хоскинс, – такое произошло впервые. Мне, правда, частенько приходится спорить с желающими вынести из «Стасиса» тот или иной экспонат, но до сегодняшнего дня никто еще не пытался сделать это.
– Мне помнится, вы однажды сказали, что с этим связан большой расход энергии.
– Совершенно верно. Мы, конечно, постарались учесть такую возможность, так как подобные случаи будут повторяться, и у нас имеется теперь специальный запас энергии, рассчитанный на покрытие утечки при непредусмотренном выносе из «Стасиса» какого-нибудь предмета. Но это не означает, что нам доставит удовольствие за полсекунды потерять годовой запас энергии. Ведь ущерб, нанесенный нашему капиталу потерей такого количества энергии, заставил бы нас на долгие годы отложить дальнейшее претворение в жизнь планов проникновения в глубины времени… Кроме того, вы можете себе представить, что случилось бы, находись профессор в камере в тот миг, когда «Стасис» был прорван!
– А что бы с ним произошло?
– Видите ли, мы экспериментировали на неодушевленных предметах и на мышах – они бесследно исчезают. Мы полагаем, что они отправляются назад, в прошлое, вместе с тем объектом, который мгновенно переносится в то время, из которого его извлекли. Поэтому нам приходится как бы ставить на якорь те предметы, исчезновение которых из «Стасиса» нам нежелательно. Что касается профессора, то он отправился бы прямо в плиоцен вместе с исчезнувшим куском камня и очутился бы там в то самое время, из которого этот камень извлекли, плюс те две недели, что он находился у нас.
– Это было бы ужасно!
– Уверяю вас, что судьба самого профессора меня мало беспокоит: если он был настолько глуп, чтобы совершить подобный поступок, то туда ему и дорога, это послужило бы ему хорошим уроком. Но представьте себе, какое это произвело бы впечатление на публику, если бы факт его исчезновения стал широко известен. Достаточно только людям узнать, что наши опыты столь опасны, как нас тут же лишат средств на их продолжение.
Хоскинс выразительно щелкнул пальцами и принялся мрачно ковырять вилкой стоявшую перед ним еду.
– А вы не могли бы вернуть его назад? – спросила мисс Феллоуз. – Тем же способом, каким вы раздобыли этот камень?
– Нет. Потому что, как только предмет отправлен обратно, он уже больше не фиксируется, если только связь с ним не предусматривается заранее, а в данном случае у нас не было для этого никаких оснований. Да и вообще мы никогда к этому не прибегаем. Для того, чтобы найти профессора, нужно было бы восстановить первоначальное направление поиска, а это все равно что забросить удочку в океан с целью поймать одну определенную рыбу. О господи, когда я думаю о всех мерах предосторожности, принимаемых нами, чтобы избежать несчастных случаев, мне начинает казаться, что я схожу с ума. Каждая камера «Стасиса» имеет свое прорывающее устройство – без этого нельзя, так как все они фиксируют различные предметы и должны функционировать независимо друг от друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15