Не уверена, что это не был полный треп: Ванюшин, как всегда, страшно комплексовал и не мог мне сказать прямо, что элементарно втюрился в Кэт и чувствует себя виноватым передо мной, которой не так давно объяснялся в вечной любви.
Я, конечно, не преминула повалять дурака и на полном серьезе заявила, что, если это нужно ему, я готова плюнуть на Москву. И отдать ему руку и сердце. Но вот лететь в Швецию самолетом я не могу, потому что не собираюсь расставаться с Гришкой и с обожаемым «гансиком», и предлагаю ему двинуть на моем автомобиле транзитом через Финляндию, затем автопаромом по Балтике, ну и так далее…
И еще я радостно прибавила, что капитан любого приличного судна имеет право заключать браки между пассажирами и если у нас этот счастливый акт произойдет не в занюханном московском ЗАГСе, а посередине Балтийского моря, то я буду благодарна ему на всю оставшуюся жизнь. И вообще, мы будем жить счастливо и помрем в один день.
По-моему, Лор чуть не потерял сознание. Мне его стало жалко. Я потрепала его по щеке:
— Забирай свою Кэт, полубратик, и валите ко всем чертям! Вот только не будьте полными кретинами. В Журчихе у нее мать, так что сгоняй к будущей теще, парень! Покажись… Она очень хороший человек… И с Катькой ей повидаться не помешает!
Вечером Рагозина заперлась в ванной и ревела. Оказывается, эта дура боялась, что я расскажу Лору о ее эскорт-герловой истории. А мне было страшно легко, как будто я целый воз проблем с плеч свалила. Сработало!
Из Журчихи, куда они отправились на старой колымаге Долли, они вернулись через день. Кажется, там все обошлось. Правда, то, что Нина Васильевна не приехала на свадьбу, говорило о том, что не все там было гладко. Но Лорик был в восторге от весенней деревни. Катька помалкивала угрюмовато. А я зареклась совать нос не в свои делишки.
За четыре дня мы умудрилась не только организовать регистрацию в ЗАГСе, получить штампы и оформить загранпаспорта, но и сдать квартиру на площади Восстания каким-то милым обувным коммерсантам-итальянцам. После чего молодые отбыли.
На Майские праздники из Журчихи на побывку в Москву приехали отец и Нина Васильевна. Строительство коттеджа в дубовой роще с теплом возобновилось, сторож там был уже не нужен, но в планах владельца было возведение псарни и устройство псовой охоты в окрестных лесах и полях. И бате предлагалась постоянная должность главного псаря и личного егеря.
— Это он считает, что должность постоянная, — сказал мне отец. — А там все временное, Маша! Хозяин тоже! Потому что это такой тип, что его посадят всенепременно… Или прикончат! Свои же!
Нина Васильевна отчалила прибирать квартиру, но ужинать вечером пришла к нам. Она была какая-то смурная.
— С Катей что-то не то… Что она тут натворила, Маша? Ты же должна знать… Звонили из какого-то агентства. Пока я не сказала, что она замуж вышла и за границей уже, не отлипали… И вообще, знаешь, у нас в доме все не то. Как будто там совершенно незнакомая женщина жила, а не Катя!
Я разговорчик замылила. Зачем ей знать?
Отцу попалась в руки тетрадка с моим проектом. И он ему страшно понравился.
— А ты умнеешь, — сказал он с уважением. — Только одна ты ничего не вытянешь! Тут команда нужна. Прежде всего — водилы, мужики на собственных колесах… Чтобы начинать сразу, пусть понемножку.
Опять у меня что-то сдвинулось. Они уехали снова в деревню — землю готовить под картошку, а я решилась и двинула к Трофимовым. Правда, предварительно узнала, что Никита в ездке и его не будет. Созвонилась с Трофимовым-зятем и просила, чтобы обязательно при нашем разговоре был сам дед.
Я пришла с воблочкой из лавки, они тут же сгоняли, за бочечным пивком. Под пивко в кухне я им и изложила свою диспозицию.
— Я ведь как раскинула? Лавочка у меня раскручена, рыбопродукты всех видов поступают постоянно. Добавить колбаски, мясного, муки-крупы, масла растительного и всякого прочего — не проблема. Меня среди опта который год все знают. Имя есть, слово железное… Все, что у меня имеется, я в это дело вбухаю. И кредит возьму. Под залог квартиры… Я вам с моей Клавкой сформирую в нашей лавке ассортимент. Если захотят ваши женщины, то помогут. Нет — обойдемся. И выходим на первые маршруты… На пробу. Смотрим что, кому, где… Мои товары, моя работа на весах — ваши колеса, господа! У вас «Газель» есть… У кого еще моторы?
— У Витьки Сазонова «форд-фургон»… Старый, правда, болты сыплются, — начал перечислять Трофимов-зять. — У Гуревича «Соболь». У Мишки и Карабаса тоже по «Газели»… Уже пять тачек! А, дед, как думаешь?
— Ничего не слышу, — сопел тот, тряся слуховой аппарат.
— Да все вы слышите, когда надо! — возмутилась я. — Это же все наше будет! Мы всему полные хозяева. Погорим — так вместе! Выберемся — тоже вместе! Все пополам… Навар тоже! Если вам нравится на это самое трансагентство пахать, которое вас беспощадно доит, валяйте! Только вы ж даже не понимаете, что это такое, когда все твое…
Дед отрешенно смотрел в потолок и шевелил губами, будто молился. Я поняла: что-то считает.
— Ну, что ты в небеса пялишься? Летающую тарелочку ждешь? На которой тебе счастливую старость поднесут? — обозлился Трофимов-зять.
— Не вопи… Не глухой! — отозвался Иван Иванович. — Не бросать же девушку на погибель… Тем более как бы и не чужая… С другой стороны, как бы дровишек не наломать! Это ж тебе не кувалдой железяку охаживать. Тонкая политика! Не в гости чай пить — к жуликам идем, к торгашам. Ладно, Юрка, объявляй на этот выходной общий сбор всех Трофимовых. Как бы на симпозиум….
— Я готова! — встрепенулась я.
— Извини, Маш, — прыснул в кулак Трофимов-зять. — У нас все симпозиумы в бане! Мужской, сама понимаешь…
— Мы тебе депешей сообщим! — загоготал дед.
…В дело со своими колесами согласились войти еще двое, не считая Трофимовых. Грузовички загнали в боксы и начали переоборудовать их в передвижные лавки. Я отстегнула на герметичные кузова, финские холодильные установочки, лари, стеллажи, весы и прочую мутоту. Мужики монтировали наружное освещение для вечерней торговли.
Возни оказалось на удивление много, особенно с покраской кузовов в фирменный заметный отовсюду цвет. Ну и с регистрацией новой фирмы пришлось попотеть. Это только крику много про свободную торговлю, а копнешь — какая там, на фиг, свобода?
В июле долбанула совершенно тропическая жара. Стало ясно, что самым ходким товаром будут напитки и мороженое. Мы решили, что первый выезд будет на Большую Волгу, там по берегам отдыхающих дикарей — как маку. А обратным ходом прочешем деревеньки.
Мы с Клавдией готовились к премьере, разбирали картонки и ругались, когда кто-то заглянул внутрь и сказал удивленно:
— Что у вас тут творится, Мэри?
У меня челюсть отвисла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Я, конечно, не преминула повалять дурака и на полном серьезе заявила, что, если это нужно ему, я готова плюнуть на Москву. И отдать ему руку и сердце. Но вот лететь в Швецию самолетом я не могу, потому что не собираюсь расставаться с Гришкой и с обожаемым «гансиком», и предлагаю ему двинуть на моем автомобиле транзитом через Финляндию, затем автопаромом по Балтике, ну и так далее…
И еще я радостно прибавила, что капитан любого приличного судна имеет право заключать браки между пассажирами и если у нас этот счастливый акт произойдет не в занюханном московском ЗАГСе, а посередине Балтийского моря, то я буду благодарна ему на всю оставшуюся жизнь. И вообще, мы будем жить счастливо и помрем в один день.
По-моему, Лор чуть не потерял сознание. Мне его стало жалко. Я потрепала его по щеке:
— Забирай свою Кэт, полубратик, и валите ко всем чертям! Вот только не будьте полными кретинами. В Журчихе у нее мать, так что сгоняй к будущей теще, парень! Покажись… Она очень хороший человек… И с Катькой ей повидаться не помешает!
Вечером Рагозина заперлась в ванной и ревела. Оказывается, эта дура боялась, что я расскажу Лору о ее эскорт-герловой истории. А мне было страшно легко, как будто я целый воз проблем с плеч свалила. Сработало!
Из Журчихи, куда они отправились на старой колымаге Долли, они вернулись через день. Кажется, там все обошлось. Правда, то, что Нина Васильевна не приехала на свадьбу, говорило о том, что не все там было гладко. Но Лорик был в восторге от весенней деревни. Катька помалкивала угрюмовато. А я зареклась совать нос не в свои делишки.
За четыре дня мы умудрилась не только организовать регистрацию в ЗАГСе, получить штампы и оформить загранпаспорта, но и сдать квартиру на площади Восстания каким-то милым обувным коммерсантам-итальянцам. После чего молодые отбыли.
На Майские праздники из Журчихи на побывку в Москву приехали отец и Нина Васильевна. Строительство коттеджа в дубовой роще с теплом возобновилось, сторож там был уже не нужен, но в планах владельца было возведение псарни и устройство псовой охоты в окрестных лесах и полях. И бате предлагалась постоянная должность главного псаря и личного егеря.
— Это он считает, что должность постоянная, — сказал мне отец. — А там все временное, Маша! Хозяин тоже! Потому что это такой тип, что его посадят всенепременно… Или прикончат! Свои же!
Нина Васильевна отчалила прибирать квартиру, но ужинать вечером пришла к нам. Она была какая-то смурная.
— С Катей что-то не то… Что она тут натворила, Маша? Ты же должна знать… Звонили из какого-то агентства. Пока я не сказала, что она замуж вышла и за границей уже, не отлипали… И вообще, знаешь, у нас в доме все не то. Как будто там совершенно незнакомая женщина жила, а не Катя!
Я разговорчик замылила. Зачем ей знать?
Отцу попалась в руки тетрадка с моим проектом. И он ему страшно понравился.
— А ты умнеешь, — сказал он с уважением. — Только одна ты ничего не вытянешь! Тут команда нужна. Прежде всего — водилы, мужики на собственных колесах… Чтобы начинать сразу, пусть понемножку.
Опять у меня что-то сдвинулось. Они уехали снова в деревню — землю готовить под картошку, а я решилась и двинула к Трофимовым. Правда, предварительно узнала, что Никита в ездке и его не будет. Созвонилась с Трофимовым-зятем и просила, чтобы обязательно при нашем разговоре был сам дед.
Я пришла с воблочкой из лавки, они тут же сгоняли, за бочечным пивком. Под пивко в кухне я им и изложила свою диспозицию.
— Я ведь как раскинула? Лавочка у меня раскручена, рыбопродукты всех видов поступают постоянно. Добавить колбаски, мясного, муки-крупы, масла растительного и всякого прочего — не проблема. Меня среди опта который год все знают. Имя есть, слово железное… Все, что у меня имеется, я в это дело вбухаю. И кредит возьму. Под залог квартиры… Я вам с моей Клавкой сформирую в нашей лавке ассортимент. Если захотят ваши женщины, то помогут. Нет — обойдемся. И выходим на первые маршруты… На пробу. Смотрим что, кому, где… Мои товары, моя работа на весах — ваши колеса, господа! У вас «Газель» есть… У кого еще моторы?
— У Витьки Сазонова «форд-фургон»… Старый, правда, болты сыплются, — начал перечислять Трофимов-зять. — У Гуревича «Соболь». У Мишки и Карабаса тоже по «Газели»… Уже пять тачек! А, дед, как думаешь?
— Ничего не слышу, — сопел тот, тряся слуховой аппарат.
— Да все вы слышите, когда надо! — возмутилась я. — Это же все наше будет! Мы всему полные хозяева. Погорим — так вместе! Выберемся — тоже вместе! Все пополам… Навар тоже! Если вам нравится на это самое трансагентство пахать, которое вас беспощадно доит, валяйте! Только вы ж даже не понимаете, что это такое, когда все твое…
Дед отрешенно смотрел в потолок и шевелил губами, будто молился. Я поняла: что-то считает.
— Ну, что ты в небеса пялишься? Летающую тарелочку ждешь? На которой тебе счастливую старость поднесут? — обозлился Трофимов-зять.
— Не вопи… Не глухой! — отозвался Иван Иванович. — Не бросать же девушку на погибель… Тем более как бы и не чужая… С другой стороны, как бы дровишек не наломать! Это ж тебе не кувалдой железяку охаживать. Тонкая политика! Не в гости чай пить — к жуликам идем, к торгашам. Ладно, Юрка, объявляй на этот выходной общий сбор всех Трофимовых. Как бы на симпозиум….
— Я готова! — встрепенулась я.
— Извини, Маш, — прыснул в кулак Трофимов-зять. — У нас все симпозиумы в бане! Мужской, сама понимаешь…
— Мы тебе депешей сообщим! — загоготал дед.
…В дело со своими колесами согласились войти еще двое, не считая Трофимовых. Грузовички загнали в боксы и начали переоборудовать их в передвижные лавки. Я отстегнула на герметичные кузова, финские холодильные установочки, лари, стеллажи, весы и прочую мутоту. Мужики монтировали наружное освещение для вечерней торговли.
Возни оказалось на удивление много, особенно с покраской кузовов в фирменный заметный отовсюду цвет. Ну и с регистрацией новой фирмы пришлось попотеть. Это только крику много про свободную торговлю, а копнешь — какая там, на фиг, свобода?
В июле долбанула совершенно тропическая жара. Стало ясно, что самым ходким товаром будут напитки и мороженое. Мы решили, что первый выезд будет на Большую Волгу, там по берегам отдыхающих дикарей — как маку. А обратным ходом прочешем деревеньки.
Мы с Клавдией готовились к премьере, разбирали картонки и ругались, когда кто-то заглянул внутрь и сказал удивленно:
— Что у вас тут творится, Мэри?
У меня челюсть отвисла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65