Уже не в первый раз он порывает с компанией, которая плохо сотрудничает с ним. А причина, по которой он был так напуган, проста — к чему ему лишние заботы?
Но все-таки из его слов можно было сделать вывод, что эта самая «Си Хорз Лэнд» еще существует, по крайней мере, в испанском филиале. Можно представить, что это за компания, с которой даже Джеймс не хочет иметь ничего общего.
И я сразу с беспокойством подумал о людях Генри, с которыми должен был скоро встретиться.
Глава 10
Ощущение опасности не покидало меня. Проснувшись на следующее утро, я пошел прямо в офис, позвонил Джеймсу, который явно не обрадовался мне, и потребовал:
— Я хочу выяснить, что осталось от «Си Хорз Лэнд» в Испании. Имена и адреса.
— Не знаю. Люди меняются. Не видел никого из них.
— А ты знаком с моим другом Гарри Чейзом, журналистом? Может, он начнет задавать тебе вопросы?
— Пусть спрашивает сколько угодно. Но я не могу сказать ему то, чего не знаю сам.
— А ты подумай, — посоветовал я и повесил трубку, глядя на карту бухты, висящую на стене. Если Джеймс не побоится моей угрозы обратиться к журналисту, значит, ему действительно нечего сказать или он уж слишком перепуган чем-то.
Но как бы то ни было. Генри должен защитить свои права. Я работал на одной из яхт, когда услышал, что кто-то громко зовет меня. Это был голос Мэри.
Она стояла у ворот сада в позе борца, приготовившегося к схватке.
Щеки ее пылали.
— Иди сюда, — сказала она.
И, не ожидая моего ответа, направилась прямо в дом, остановившись возле кабинета Генри.
— Не будешь ли ты любезен сказать этому джентльмену, чтобы он убирался отсюда?
Из-за ее плеча, обтянутого голубой шерстяной кофтой, я увидел Поула Уэлша, сидящего за письменным столом Генри.
За его спиной до самого потолка громоздились конторские книги, папки с делами. Он поднял голову от документов, которые изучал.
— Что такое? — спросил он.
Мэри показала большим пальцем себе за спину:
— Вон отсюда!
— Я разбираюсь с делами, связанными с приобретением недвижимости, и поэтому я здесь и имею на это право.
Он имел право. Когда матчевый гонщик пугает вас сводом правил, он обычно уверен в себе.
— Поул, если вы не возражаете, я все-таки войду, — сказал я и втиснулся вслед за Мэри в кабинет. Она просто лишилась дара речи. Я повернулся, подмигнул, глядя в ее красное лицо, и закрыл за собой дверь.
— Повторяю, я занят, — сказал Поул.
Его холеные руки перебирали содержимое папки.
Я мягко возразил:
— Но вы могли бы, по крайней мере, предупредить заранее.
Он ответил с убийственной иронией:
— Как я понимаю, вам известно, что я уполномочен заниматься вопросами приобретения собственности. Этого вполне достаточно, чтобы я мог ознакомиться с документами.
Я чувствовал, как во мне поднимается гнев. Точно такой же гнев, как и тот, что помешал мне держать себя в руках на Гонках Айсберга.
Взвешивая каждое слово, он очень спокойно сказал:
— Вам надо было в свое время обзавестись приличными манерами.
Мне очень хотелось схватить его за ворот безупречного свитера и выкинуть за дверь. Вместо этого я сделал глубокий вдох и расслабился.
— Генри сейчас отсутствует. Будет удобней, если вы появитесь здесь, когда он вернется.
— Но это неудобно мне, — отрезал он, не поднимая головы.
— Отлично, — ответил я. — А теперь — вон! Немедленно! Он спокойно перевернул страницу и посоветовал:
— Звоните в полицию.
Вот оно! Внезапно передо мной возник безвестный мальчик Мартин Деверо из школы в Ридинге. И Поул Уэлш, который учился в Итоне и чей отец держал яхту на маленькой стоянке где-то на юге Англии. Я подскочил к нему, схватил большим и указательным пальцем его за ухо и сильно дернул.
Он закричал сдавленным фальцетом и попытался оттолкнуть меня. Я настаивал:
— Выметайтесь, пока я не выкинул вас за порог!
Он крутанул головой, освободился и попытался выдавить надменную улыбку. Это была жалкая попытка.
— Я всегда знал, что вы порядочное дерьмо, Мартин!
— Вон! — повторил я.
— Хорошо, ухожу.
Крепко сжав побледневшие губы, он неуклюже занес было ногу и попытался ударить меня в пах; я ушел в сторону, перехватил рукой его колено и отвел удар. Так мы и стояли лицом к лицу, и он старался сохранить равновесие.
— А теперь катись вон! — процедил я и сильно толкнул его. Он вылетел в дверь, потом поднялся на ноги, белый от гнева. Но сумел избежать моего взгляда, осматривая кабинет, старый письменный стол, громоздящиеся на нем папки.
— Боже, ну и хлам! — сказал он и удалился.
* * *
Вечером у нас с Мэри состоялся разговор.
— Я не желаю, чтобы этот человек появился здесь снова, — заявила она.
Я просматривал счета.
— Но у него, в связи с намерением приобрести собственность, есть полное право знакомиться с документами.
— Только не в моем доме! — отрезала она и добавила после паузы: — Может быть, он уже нашел то, что искал. Кое-что исчезло.
— Исчезло?
Она посмотрела на меня своими бледно-голубыми глазами.
— Вот уже тридцать лет я осаждаю эту проклятую комнату. Каждый раз, когда Генри уезжает, я проникаю в кабинет и навожу порядок, потому что, как только вернется, он вышвырнет меня отсюда. Так вот, что-то исчезло, это совершенно точно.
— А вы не думаете, что он мог взять это с собой? Она покачала головой:
— Нет, по-моему. Это что-то довольно большое.
— И вы не можете вспомнить, что это?
— Я теперь свое имя и то с трудом вспоминаю. Я смотрел на ее изможденное лицо и большие руки, лежащие на кухонном столе. Мэри ухаживала за мной с того самого времени, когда мне исполнилось двенадцать лет. Теперь она сама нуждалась в уходе и помощи.
— Вот что, я не пойду ночевать в Пойнт-Хауз, останусь здесь.
Она подняла голову и явно хотела сообщить мне, что я становлюсь смешным. Но потом изменила свое намерение. Ее лицо смягчилось.
— Если ты так настаиваешь.
Всю эту ночь я провел в полудреме, прислушиваясь к знакомым ночным звукам «Саут-Крика». Дул сильный ветер, завывая в снастях стоящих на приколе яхт. Со стороны причальной стенки доносился громкий шум прибоя.
Внезапно я вдруг проснулся. Моя комната располагалась над комнатой Генри. Сквозь шум, доносившийся с моря, я расслышал нечто другое: осторожный шорох и легкое постукивание снизу, сквозь пол. Я прикрыл глаза. Может быть, крысы? Болото кишело ими, и не было никакой возможности отвадить их от старого дома в «Саут-Крике». Но для крыс это сильный стук, и вещи, которые передвигались и падали, были для них неподъемны.
Я осторожно спустил ноги с кровати на холодные доски пола и быстро натянул джинсы и свитер. Потом открыл дверь и начал спускаться по лестнице.
Мэри была воспитана войной. Ее привычка экономить топливо возникла еще во времена затемнения, и она скорее примет ванну из шампанского, чем оставит на ночь горящую лампочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Но все-таки из его слов можно было сделать вывод, что эта самая «Си Хорз Лэнд» еще существует, по крайней мере, в испанском филиале. Можно представить, что это за компания, с которой даже Джеймс не хочет иметь ничего общего.
И я сразу с беспокойством подумал о людях Генри, с которыми должен был скоро встретиться.
Глава 10
Ощущение опасности не покидало меня. Проснувшись на следующее утро, я пошел прямо в офис, позвонил Джеймсу, который явно не обрадовался мне, и потребовал:
— Я хочу выяснить, что осталось от «Си Хорз Лэнд» в Испании. Имена и адреса.
— Не знаю. Люди меняются. Не видел никого из них.
— А ты знаком с моим другом Гарри Чейзом, журналистом? Может, он начнет задавать тебе вопросы?
— Пусть спрашивает сколько угодно. Но я не могу сказать ему то, чего не знаю сам.
— А ты подумай, — посоветовал я и повесил трубку, глядя на карту бухты, висящую на стене. Если Джеймс не побоится моей угрозы обратиться к журналисту, значит, ему действительно нечего сказать или он уж слишком перепуган чем-то.
Но как бы то ни было. Генри должен защитить свои права. Я работал на одной из яхт, когда услышал, что кто-то громко зовет меня. Это был голос Мэри.
Она стояла у ворот сада в позе борца, приготовившегося к схватке.
Щеки ее пылали.
— Иди сюда, — сказала она.
И, не ожидая моего ответа, направилась прямо в дом, остановившись возле кабинета Генри.
— Не будешь ли ты любезен сказать этому джентльмену, чтобы он убирался отсюда?
Из-за ее плеча, обтянутого голубой шерстяной кофтой, я увидел Поула Уэлша, сидящего за письменным столом Генри.
За его спиной до самого потолка громоздились конторские книги, папки с делами. Он поднял голову от документов, которые изучал.
— Что такое? — спросил он.
Мэри показала большим пальцем себе за спину:
— Вон отсюда!
— Я разбираюсь с делами, связанными с приобретением недвижимости, и поэтому я здесь и имею на это право.
Он имел право. Когда матчевый гонщик пугает вас сводом правил, он обычно уверен в себе.
— Поул, если вы не возражаете, я все-таки войду, — сказал я и втиснулся вслед за Мэри в кабинет. Она просто лишилась дара речи. Я повернулся, подмигнул, глядя в ее красное лицо, и закрыл за собой дверь.
— Повторяю, я занят, — сказал Поул.
Его холеные руки перебирали содержимое папки.
Я мягко возразил:
— Но вы могли бы, по крайней мере, предупредить заранее.
Он ответил с убийственной иронией:
— Как я понимаю, вам известно, что я уполномочен заниматься вопросами приобретения собственности. Этого вполне достаточно, чтобы я мог ознакомиться с документами.
Я чувствовал, как во мне поднимается гнев. Точно такой же гнев, как и тот, что помешал мне держать себя в руках на Гонках Айсберга.
Взвешивая каждое слово, он очень спокойно сказал:
— Вам надо было в свое время обзавестись приличными манерами.
Мне очень хотелось схватить его за ворот безупречного свитера и выкинуть за дверь. Вместо этого я сделал глубокий вдох и расслабился.
— Генри сейчас отсутствует. Будет удобней, если вы появитесь здесь, когда он вернется.
— Но это неудобно мне, — отрезал он, не поднимая головы.
— Отлично, — ответил я. — А теперь — вон! Немедленно! Он спокойно перевернул страницу и посоветовал:
— Звоните в полицию.
Вот оно! Внезапно передо мной возник безвестный мальчик Мартин Деверо из школы в Ридинге. И Поул Уэлш, который учился в Итоне и чей отец держал яхту на маленькой стоянке где-то на юге Англии. Я подскочил к нему, схватил большим и указательным пальцем его за ухо и сильно дернул.
Он закричал сдавленным фальцетом и попытался оттолкнуть меня. Я настаивал:
— Выметайтесь, пока я не выкинул вас за порог!
Он крутанул головой, освободился и попытался выдавить надменную улыбку. Это была жалкая попытка.
— Я всегда знал, что вы порядочное дерьмо, Мартин!
— Вон! — повторил я.
— Хорошо, ухожу.
Крепко сжав побледневшие губы, он неуклюже занес было ногу и попытался ударить меня в пах; я ушел в сторону, перехватил рукой его колено и отвел удар. Так мы и стояли лицом к лицу, и он старался сохранить равновесие.
— А теперь катись вон! — процедил я и сильно толкнул его. Он вылетел в дверь, потом поднялся на ноги, белый от гнева. Но сумел избежать моего взгляда, осматривая кабинет, старый письменный стол, громоздящиеся на нем папки.
— Боже, ну и хлам! — сказал он и удалился.
* * *
Вечером у нас с Мэри состоялся разговор.
— Я не желаю, чтобы этот человек появился здесь снова, — заявила она.
Я просматривал счета.
— Но у него, в связи с намерением приобрести собственность, есть полное право знакомиться с документами.
— Только не в моем доме! — отрезала она и добавила после паузы: — Может быть, он уже нашел то, что искал. Кое-что исчезло.
— Исчезло?
Она посмотрела на меня своими бледно-голубыми глазами.
— Вот уже тридцать лет я осаждаю эту проклятую комнату. Каждый раз, когда Генри уезжает, я проникаю в кабинет и навожу порядок, потому что, как только вернется, он вышвырнет меня отсюда. Так вот, что-то исчезло, это совершенно точно.
— А вы не думаете, что он мог взять это с собой? Она покачала головой:
— Нет, по-моему. Это что-то довольно большое.
— И вы не можете вспомнить, что это?
— Я теперь свое имя и то с трудом вспоминаю. Я смотрел на ее изможденное лицо и большие руки, лежащие на кухонном столе. Мэри ухаживала за мной с того самого времени, когда мне исполнилось двенадцать лет. Теперь она сама нуждалась в уходе и помощи.
— Вот что, я не пойду ночевать в Пойнт-Хауз, останусь здесь.
Она подняла голову и явно хотела сообщить мне, что я становлюсь смешным. Но потом изменила свое намерение. Ее лицо смягчилось.
— Если ты так настаиваешь.
Всю эту ночь я провел в полудреме, прислушиваясь к знакомым ночным звукам «Саут-Крика». Дул сильный ветер, завывая в снастях стоящих на приколе яхт. Со стороны причальной стенки доносился громкий шум прибоя.
Внезапно я вдруг проснулся. Моя комната располагалась над комнатой Генри. Сквозь шум, доносившийся с моря, я расслышал нечто другое: осторожный шорох и легкое постукивание снизу, сквозь пол. Я прикрыл глаза. Может быть, крысы? Болото кишело ими, и не было никакой возможности отвадить их от старого дома в «Саут-Крике». Но для крыс это сильный стук, и вещи, которые передвигались и падали, были для них неподъемны.
Я осторожно спустил ноги с кровати на холодные доски пола и быстро натянул джинсы и свитер. Потом открыл дверь и начал спускаться по лестнице.
Мэри была воспитана войной. Ее привычка экономить топливо возникла еще во времена затемнения, и она скорее примет ванну из шампанского, чем оставит на ночь горящую лампочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63