Агнес улыбнулась. Это была самая прекрасная улыбка, какую я когда-либо видел.
— Прости, я подумал...
Ее взгляд рассеянно блуждал, и внезапно мне пришло в голову, что у нее мокрые волосы, как, впрочем, и плащ, что вся она промокла, поэтому я отнес ее на второй этаж и положил в свою постель.
— Я принесу тебе воды.
— Чашку чая, — попросила Агнес и снова улыбнулась.
По дороге на кухню я снова все вспоминал и вспоминал... Потом взял топор и обошел все комнаты. В доме никого не оказалось. Лишь после этого я сделал чай и отнес его на подносе Агнес, сел рядом и просто смотрел на нее. Я не знал, что сказать.
Она скорчила мне рожицу. Тот факт, что Агнес смогла это сделать, принес мне некоторое облегчение.
— Очень болит голова, — пожаловалась она.
— Может, позвать врача?
— Нет, — ответила она и, приподнявшись на локте, прикрыла от боли глаза. — Я должна была встретиться с тобой после всего того, что произошло сегодня вечером.
— О! — только и вымолвил я, тотчас вспоминая о Жарре.
— Извини, — сказала Агнес. — Тебе было чертовски неприятно, но мне необходимо было убедить Жарре, будто я на его стороне.
Перед моими глазами встали его черные кудри... Вот он целует Агнес в шею...
— Ну и как? — поинтересовался я.
— Жарре мне все рассказал. — Агнес проглотила две таблетки аспирина. — И очень гордился собой.
— Все рассказал?
Я не спал вот уже сорок восемь часов и чувствовал, что валюсь с ног.
— Он заключил сделку. Слушай, тебе интересно?
— Сделку?
— Жарре считает, что это очень умно. Твой партнер Гарри пришел к нему и предложил пять тысяч фунтов, если он выиграет гонку.
— Гарри? — Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. — Но у Жарре ведь есть спонсор!
— Уже больше нет. Был большой скандал, и спонсор отказался от Жарре. Поэтому ему нужно было, чтобы кто-нибудь финансировал его участие в регате «Вокруг островов». И знаешь, с кем он договорился? С Делом Бонифейсом. Потом Жарре получит большие деньги, и никаких проблем.
— Ты готова подтвердить все это на комиссии по претензиям? Сообщить об этой... сделке?
— Конечно, — ответила Агнес и добавила: — Я, кстати, записала на магнитофон все, что он мне рассказал.
Я в изумлении уставился на нее, Агнес смотрела на меня своими огромными синими глазами.
— Гениально! — только и смог вымолвить я.
— Знаешь, Жан-Люк ужасно ревнует меня к тебе. — Она хитро улыбнулась. — Конечно, здесь он прав. Но, по-моему, это все из-за его горячей крови, — сказала Агнес, будто читая мои мысли. — Конечно, когда он таранил твою яхту, то действовал хладнокровно и обдуманно.
Я кивнул.
Внезапно ее лицо вдруг стало отсутствующим и уставшим.
— Спи, — предложил я. — Я люблю тебя.
— Только потому, что я шпионю для тебя? — ответила шутливо Агнес и закрыла глаза.
Лежа рядом с ней, я думал, как чертовски глупо все получается — единственный раз я мог выспаться, но рядом со мной была Агнес... Я думал, что скажет Чарльз Ллойд, когда узнает о решении комиссии прослушав сделанную Агнес запись.
Потом я погрузился в тяжелый сон.
* * *
Я превратился в айсберг, а вокруг бушевала буря. Я дрожал, и моя дрожь привлекала внимание огромной чайки с голубыми глазами. Это были глаза Терри Таннера, и я знал, что в любую минуту чайка может наброситься на меня, чтобы разорвать на кусочки. Вдруг она обернулась и пронзительно закричала. Ее крик резал мне уши и заставил все тело еще сильнее дрожать от страха...
Это был телефонный звонок. Неуклюже вытащив из-под себя онемевшую правую руку, я поднял трубку.
— Да, — хрипло произнес я, — Кто это?
Часы показывали 3.15.
— ...сообщение записано на пленку, — раздалось в трубке. — Слушай внимательно.
Голос был лишен всякой эмоциональной окраски. Борясь со сном, я с трудом вникал в слова.
— Сообщение начинается. Ты достанешь десять тысяч фунтов новыми десятифунтовыми купюрами, завернешь их в черный мешок. Завтра ты отвезешь этот сверток в Норфолк, в гавань Морлей, и в десять часов вечера положишь его под брезентовый чехол ялика «Айша». Он будет пришвартован справа, если смотреть на море. Потом ты уйдешь и не станешь наблюдать. Полиции ничего не сообщай, иначе рискуешь своей яхтой. — Голос замолчал.
Я сидел совершенно ошеломленный и старался собраться с мыслями, горло перехватило.
— Подожди, — глухо прохрипел я.
— Повторяю, — произнес голос.
Я нажал на кнопку магнитофона, вмонтированного в телефонный аппарат. Неизвестный повторил свое послание, в конце которого прозвучало:
— Вспомни Эдварда Бонифейса и Джона Доусона. Подумай о своей яхте.
Я взглянул на Агнес. Она еще спала, звонок не разбудил ее. Я помчался вниз по лестнице и непослушным пальцем набрал номер телефонной станции.
— Я бы хотел узнать, откуда мне звонили.
— Извините, но мы таких справок не даем, — безразличным голосом ответил оператор.
Я было собрался аргументировать свою просьбу. Но потом мне пришло в голову: оператор сообщит в полицию... полиция... Нет...
Подумай о своей яхте.
И я набрал номер Скотто. Тот сразу же поднял трубку.
— Как Мэй?
— Хорошо, — ответил он. — Спит. Что-нибудь произошло, Джимми?
— Нет, — соврал я, подумав на мгновение, что хорошо было бы рассказать Скотто об этом разговоре. Он был бы неплохим помощником. Но тут меня снова одолел мой прежний невроз. Болезнь рулевого — убеждение, что он отвечает за все.
— Все хорошо, пока все хорошо!
— Не беспокойся, — весело ответил Скотто, но его голос звучал встревоженно. — Спокойной ночи.
— Да, — попрощался я. — Спокойной ночи.
Я положил трубку и не знаю, сколько времени просидел за столом, смотря в темноту. Меня окутывали предрассветные тени, заставляя дрожать от страха. Но не того страха, который возникает, когда сильные волны бьют в борт и штурвал начинает трещать, не справляясь с управлением. А который испытывает человек, идущий по тонкой проволоке над бездонной пропастью, и достаточно одного неверного шага, чтобы навсегда погрузиться в забвение.
Спустя некоторое время я поднялся и прошел по темному дому. Дождь прекратился, только ветер шумел в листьях деревьев. Сварив себе кофе, я снова уселся за стол на кухне.
Кофе помог. Шок прошел, и голова заработала, мысли задвигались, подобно старым большим часам.
Никакой полиции. Это займет время, а я должен участвовать в регате и не могу рисковать яхтой. И еще Артур Дэвис, Эд Бонифейс, Джон Доусон.
Быстро перекусив, я начал приготовления. Написал рекомендательное письмо Агнес для Скотто, послание для Скотто и Чарли, где детально расписал необходимые приготовления для гонок. И еще в предрассветных сумерках, когда ранние птицы только начинали свои первые песни, завел «ягуар» и выехал на восток.
Глава 29
Утро было чистым и солнечным, но к тому времени, когда я добрался до Эссекса, небо затянули облака и начался мелкий дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Прости, я подумал...
Ее взгляд рассеянно блуждал, и внезапно мне пришло в голову, что у нее мокрые волосы, как, впрочем, и плащ, что вся она промокла, поэтому я отнес ее на второй этаж и положил в свою постель.
— Я принесу тебе воды.
— Чашку чая, — попросила Агнес и снова улыбнулась.
По дороге на кухню я снова все вспоминал и вспоминал... Потом взял топор и обошел все комнаты. В доме никого не оказалось. Лишь после этого я сделал чай и отнес его на подносе Агнес, сел рядом и просто смотрел на нее. Я не знал, что сказать.
Она скорчила мне рожицу. Тот факт, что Агнес смогла это сделать, принес мне некоторое облегчение.
— Очень болит голова, — пожаловалась она.
— Может, позвать врача?
— Нет, — ответила она и, приподнявшись на локте, прикрыла от боли глаза. — Я должна была встретиться с тобой после всего того, что произошло сегодня вечером.
— О! — только и вымолвил я, тотчас вспоминая о Жарре.
— Извини, — сказала Агнес. — Тебе было чертовски неприятно, но мне необходимо было убедить Жарре, будто я на его стороне.
Перед моими глазами встали его черные кудри... Вот он целует Агнес в шею...
— Ну и как? — поинтересовался я.
— Жарре мне все рассказал. — Агнес проглотила две таблетки аспирина. — И очень гордился собой.
— Все рассказал?
Я не спал вот уже сорок восемь часов и чувствовал, что валюсь с ног.
— Он заключил сделку. Слушай, тебе интересно?
— Сделку?
— Жарре считает, что это очень умно. Твой партнер Гарри пришел к нему и предложил пять тысяч фунтов, если он выиграет гонку.
— Гарри? — Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. — Но у Жарре ведь есть спонсор!
— Уже больше нет. Был большой скандал, и спонсор отказался от Жарре. Поэтому ему нужно было, чтобы кто-нибудь финансировал его участие в регате «Вокруг островов». И знаешь, с кем он договорился? С Делом Бонифейсом. Потом Жарре получит большие деньги, и никаких проблем.
— Ты готова подтвердить все это на комиссии по претензиям? Сообщить об этой... сделке?
— Конечно, — ответила Агнес и добавила: — Я, кстати, записала на магнитофон все, что он мне рассказал.
Я в изумлении уставился на нее, Агнес смотрела на меня своими огромными синими глазами.
— Гениально! — только и смог вымолвить я.
— Знаешь, Жан-Люк ужасно ревнует меня к тебе. — Она хитро улыбнулась. — Конечно, здесь он прав. Но, по-моему, это все из-за его горячей крови, — сказала Агнес, будто читая мои мысли. — Конечно, когда он таранил твою яхту, то действовал хладнокровно и обдуманно.
Я кивнул.
Внезапно ее лицо вдруг стало отсутствующим и уставшим.
— Спи, — предложил я. — Я люблю тебя.
— Только потому, что я шпионю для тебя? — ответила шутливо Агнес и закрыла глаза.
Лежа рядом с ней, я думал, как чертовски глупо все получается — единственный раз я мог выспаться, но рядом со мной была Агнес... Я думал, что скажет Чарльз Ллойд, когда узнает о решении комиссии прослушав сделанную Агнес запись.
Потом я погрузился в тяжелый сон.
* * *
Я превратился в айсберг, а вокруг бушевала буря. Я дрожал, и моя дрожь привлекала внимание огромной чайки с голубыми глазами. Это были глаза Терри Таннера, и я знал, что в любую минуту чайка может наброситься на меня, чтобы разорвать на кусочки. Вдруг она обернулась и пронзительно закричала. Ее крик резал мне уши и заставил все тело еще сильнее дрожать от страха...
Это был телефонный звонок. Неуклюже вытащив из-под себя онемевшую правую руку, я поднял трубку.
— Да, — хрипло произнес я, — Кто это?
Часы показывали 3.15.
— ...сообщение записано на пленку, — раздалось в трубке. — Слушай внимательно.
Голос был лишен всякой эмоциональной окраски. Борясь со сном, я с трудом вникал в слова.
— Сообщение начинается. Ты достанешь десять тысяч фунтов новыми десятифунтовыми купюрами, завернешь их в черный мешок. Завтра ты отвезешь этот сверток в Норфолк, в гавань Морлей, и в десять часов вечера положишь его под брезентовый чехол ялика «Айша». Он будет пришвартован справа, если смотреть на море. Потом ты уйдешь и не станешь наблюдать. Полиции ничего не сообщай, иначе рискуешь своей яхтой. — Голос замолчал.
Я сидел совершенно ошеломленный и старался собраться с мыслями, горло перехватило.
— Подожди, — глухо прохрипел я.
— Повторяю, — произнес голос.
Я нажал на кнопку магнитофона, вмонтированного в телефонный аппарат. Неизвестный повторил свое послание, в конце которого прозвучало:
— Вспомни Эдварда Бонифейса и Джона Доусона. Подумай о своей яхте.
Я взглянул на Агнес. Она еще спала, звонок не разбудил ее. Я помчался вниз по лестнице и непослушным пальцем набрал номер телефонной станции.
— Я бы хотел узнать, откуда мне звонили.
— Извините, но мы таких справок не даем, — безразличным голосом ответил оператор.
Я было собрался аргументировать свою просьбу. Но потом мне пришло в голову: оператор сообщит в полицию... полиция... Нет...
Подумай о своей яхте.
И я набрал номер Скотто. Тот сразу же поднял трубку.
— Как Мэй?
— Хорошо, — ответил он. — Спит. Что-нибудь произошло, Джимми?
— Нет, — соврал я, подумав на мгновение, что хорошо было бы рассказать Скотто об этом разговоре. Он был бы неплохим помощником. Но тут меня снова одолел мой прежний невроз. Болезнь рулевого — убеждение, что он отвечает за все.
— Все хорошо, пока все хорошо!
— Не беспокойся, — весело ответил Скотто, но его голос звучал встревоженно. — Спокойной ночи.
— Да, — попрощался я. — Спокойной ночи.
Я положил трубку и не знаю, сколько времени просидел за столом, смотря в темноту. Меня окутывали предрассветные тени, заставляя дрожать от страха. Но не того страха, который возникает, когда сильные волны бьют в борт и штурвал начинает трещать, не справляясь с управлением. А который испытывает человек, идущий по тонкой проволоке над бездонной пропастью, и достаточно одного неверного шага, чтобы навсегда погрузиться в забвение.
Спустя некоторое время я поднялся и прошел по темному дому. Дождь прекратился, только ветер шумел в листьях деревьев. Сварив себе кофе, я снова уселся за стол на кухне.
Кофе помог. Шок прошел, и голова заработала, мысли задвигались, подобно старым большим часам.
Никакой полиции. Это займет время, а я должен участвовать в регате и не могу рисковать яхтой. И еще Артур Дэвис, Эд Бонифейс, Джон Доусон.
Быстро перекусив, я начал приготовления. Написал рекомендательное письмо Агнес для Скотто, послание для Скотто и Чарли, где детально расписал необходимые приготовления для гонок. И еще в предрассветных сумерках, когда ранние птицы только начинали свои первые песни, завел «ягуар» и выехал на восток.
Глава 29
Утро было чистым и солнечным, но к тому времени, когда я добрался до Эссекса, небо затянули облака и начался мелкий дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67