В ванной комнате не было мыла. Ей следовало бы подумать об этом, но откуда она могла знать? Лиза все же приняла ванну, радуясь возможности понежиться в горячей воде, не боясь, что внезапно вернется миссис Сперделл, и вытерлась обоими толстыми пушистыми полотенцами. У выхода мужчина в костюме и галстуке спросил ее, не нужно ли ей помочь. Лиза ответила, что ищет миссис Купер. Она знала мало фамилий, поскольку круг ее знакомых был ограничен, и ей приходилось заимствовать их из художественной литературы или, как в этом случае, воспользоваться фамилией, придуманной Ив для уборщицы.
— Она остановилась в отеле?
Лиза ответила, что она приезжает сегодня или завтра. Мужчина просмотрел записи в своем журнале и сказал, что она ошибается, но пакет от «Макса и Спенсера», в котором лежали мокрые полотенца, подозрений у него не вызвал. Похоже, он совсем не рассердился и не жаждал отделаться от нее. Судя по тому, как он говорил о придуманной миссис Купер, рассуждал о том, где эта женщина могла бы остановиться, или что один из его служащих мог ошибиться, судя по тому, как он смотрел на нее и как разговаривал с ней, Лиза поняла, что она его очаровала. Как сказал бы Шон, у него крыша поехала.
Один только Шон выказывал ей такое восхищение, и она принимала это, не задумываясь над тем, что другие могут разделять его чувства. Теперь Лиза начала понимать, что его страсть к ней не была присуща ему одному, но возникла, вероятно, вполне естественно. Она почувствовала свою силу.
— Не стесняйтесь, заходите, если что-нибудь понадобится, — сказал ей вслед мужчина.
На автостоянке за супермаркетом она села в машину и включила зажигание. Лиза проехала по городу, осваивая то, чему Шон не мог научить ее на аэродроме. Как въезжать на холм, например, и как быстро останавливаться. Он, конечно, рассердился бы, потому что у нее не было водительских прав и страховки, но это не имело значения, потому что она не собиралась рассказывать ему.
Ей пришлось почти час ждать автобуса, чтобы вернуться обратно, и потом целую милю идти под дождем пешком от автобусной остановки.
Дни, последовавшие после обнаружения тела Бруно, навсегда запечатлелись в ее памяти. Это были темные дни, электричества не было, и они разжигали камин, чтобы согреться. Поскольку Ив почти ничего не делала, сидела, уставившись в стену, или пряталась в постель, Лиза постаралась, насколько это было в ее силах, расчистить сад перед домом, убрав все, кроме самых больших и тяжелых ветвей. Каждый день Лиза одна отправлялась в Шроув и приносила оттуда полезные вещи; зажигалки и фонари, керамические бутылки для горячей воды, консервы, кофе и сахар. Это было воровством, как догадалась она сейчас, хотя в то время ей это не приходило в голову.
Однажды днем она поднялась наверх, чтобы посмотреть телевизор. Лиза не связывала работу телевизора с электророзеткой, но поняла это, когда включила телевизор, а экран не засветился. Ее заинтересовало, работает ли телефон, хотя она ни разу не пользовалась телефоном, но он тоже оказался мертвым и не издавал ни звука, сколько бы кнопок она ни нажимала.
Они с Ив не имели представления о том, что происходит во внешнем мире. Вот об этом, как поняла теперь Лиза, Ив всегда и мечтала: оказаться в изоляции, быть отрезанной от всего, что лежит за пределами Шроува. Но едва ли она имела в виду изоляцию столь полную. Лиза подумала вдруг о радио в машине Бруно. Оно работало не от основной электрической сети, а, похоже, от самой машины, возможно, каким-то способом от мотора.
Радио Бруно рассказало бы им, что наделал ураган, а что, если весь мир подвергся разрушению, если навсегда исчезло электричество, если были уничтожены все телефоны? Но бесполезно было думать об этом. Лиза не знала, как завести мотор или включить радио, и даже если бы ей удалось выяснить это, машина была заперта в каретном сарае, а ключ где-то спрятан.
На следующий день этот вопрос утратил свое значение, так как приехали электрики, чтобы починить линию. Их фургон проехал мимо сторожки, подпрыгивая на отломанных сучьях и опавших листьях. Позднее, когда Лиза вышла погулять, она наткнулась на них, они залезли наверх, на высокие столбы, натягивали провода, и один из них, решив, вероятно, что она пришла из самого Шроува, крикнул Лизе, что телевизионная антенна сломана. Буря сорвала ее с крыши, и она висела над одной из труб.
Лиза не поняла, что он имеет в виду. Она никогда не слышала о телевизионной антенне. Для нее сложное устройство, обеспечивающее вещание и похожее на решетку в их духовке, было просто непонятным предметом на крыше, возможно, чем-то вроде флюгера. После того как электрики уехали, а свет и обогреватель снова заработали, Лиза отправилась в Шроув, чтобы посмотреть телевизор.
На этот раз он работал, но не так, как следовало. Изображение мелькало и вертелось, как будто кто-то поворачивал ручку, по экрану шли волнистые линии, делавшие его похожим на грубую холстину. Лица людей расплывались, а голоса их звучали так, будто все говорившие подхватили простуду.
Прошло много времени, прежде чем Лиза установила связь между плохой работой телевизора и сломанной духовочной решеткой на крыше. Она подумала, что телевизор просто испортился. Он был старый и испортился. Она чувствовала полную свою беспомощность, понимая, что ничего не может сделать, не рассказав Ив. Ее дневные просмотры закончились. Джонатан не смотрел телевизор, этот принадлежал его дедушке, и Джонатан, конечно, не стал бы покупать новый или чинить антенну.
Лиза понуро побрела к сторожке. Наблюдая за Ив, которая почти не разговаривала, а лишь заученно готовила ужин, в то время как мысли ее бродили где-то далеко, Лиза решила, что у ее матери не больше причин для скорби, чем у нее, только что потерявшей так много, потерявшей своего единственного друга.
Лиза намного повзрослела в недели, прошедшие после урагана. Она как будто стала старше на три или четыре года. Она узнала о таких вещах, о которых, как она была уверена, в одиннадцать лет не имеют ни малейшего представления Например, как находиться наедине с женщиной, почти лишившейся рассудка от отчаяния и скорби, в то время как чувствуешь, — да, она ощущала это даже тогда, — что как-то неправильно так страдать из-за вещи, из-за места, из-за клочка земли, из-за дома. Если Лиза так же сильно переживала из-за телевизора, то она была всего лишь ребенком, а Ив — взрослой женщиной. Но это вызьгеало у Лизы еще большую жалость к матери. Лизе приходилось заботиться о ней, быть ласковой, не волновать ее, уговаривать Ив заниматься тем, что отвлекало ее от грустных мыслей: давать уроки, делиться знаниями. Лиза иногда сидела над своими учебниками от раннего утра до позднего вечера только для того, чтобы отвлечь Ив от царящего вокруг разрушения и хаоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94