Самое забавное, я знал, что у нас ничего не выйдет, когда все это только началось прошлым летом, только я не хотел признаваться в этом даже самому себе. Наверное, я был влюблен… да, я знаю, что был. Я прежде никогда не влюблялся.
— Я тоже.
— Ну, у тебя, мне кажется, и случая не было. У меня же они бывали, но я ни разу не влюблялся. До тебя. Только, любимая, как ты справишься одна?
— Справлюсь.
— Я по-настоящему люблю тебя, Лиза. Не только из-за секса. Я полюбил тебя с первой секунды, как только увидел.
Лиза подняла к нему лицо и потянулась губами к его губам. Прикосновение его губ и языка пробудило ее отогревшееся тело. Она почувствовала, как ее пронзила привычная дрожь желания. Шон вздохнул с удовольствием и облегчением. Полуодетые, они занялись любовью, погребенные под кучей одеял, руки Шона были теплые, а Лизины все еще ледяными, а в прицепе мерцало голубое пламя газа, и пар, превратившись в капли воды, струйками стекал по окнам.
Было восемь часов, когда они проснулись, намного позднее намеченного срока. Лиза готовила чай, надев свое стеганое пальто, когда Шон произнес:
— Я скажу тебе, что я сделаю. Я оставлю тебе фургон.
Лиза обернулась:
— Фургон?
Шон подумал, что она снова поправляет его.
— Ладно, учительница, прицеп. Правда всегда на твоей стороне, верно? Ты всегда знаешь лучше. Вот кем тебе стоило бы стать, не доктором или адвокатом, а учительницей.
— Ты на самом деле хочешь оставить мне прицеп?
— Конечно. Ты только пойми. Я собирался взять фургон в расчете на тебя, но если ты не поедешь, мне лучше жить с другими парнями, так будет легче.
— Ты мог бы продать его.
— Что, эту старую развалюху? Кто ее купит? Ее колебание длилось не больше секунды.
— У меня есть деньги, — сказала Лиза. — Я нашла их, когда ездила в Шроув. Они принадлежали Ив, но она хотела бы, чтобы они перешли ко мне.
— Ты не говорила об этом. Почему ты не рассказала мне?
— Потому что я очень плохая… или я подумала, что ты очень плохой. Не сердись сейчас. Их много, больше тысячи фунтов.
Ей было стыдно, потому что она думала, что Шон отберет деньги, как только подвернется удобный случаи, а он в ответ лишь покачал головой.
— Я всегда говорил, что не стану жить за счет своей девушки, и так и будет. Даже, — он улыбнулся с сожалением, — если ты больше не моя девушка. Тебе он будет нужен, любимая, в любом случае. Я бы на твоем месте разыскал эту Хетер. Думаю, она себе места не находит, гадая, что с тобой приключилось. Она почувствует облегчение. И потом, может, вы с ней вместе поедете навестить твою маму.
Лиза подала ему чай.
— Я скажу тебе, что я сделаю, Шон. Я приготовлю нам большущий завтрак из яиц, и ветчины, и жареного картофеля, и поджаренного хлеба, и если прицеп провоняет, кому до этого дело?
— Мы встретимся когда-нибудь снова, правда? — спросил Шон, принимаясь за первое яйцо. — Кто знает, вероятно, мы оба станем другими.
— Конечно, мы снова встретимся.
Лиза знала, что этого не будет. Как бы ни сложилась его судьба, сама она изменится до неузнаваемости.
— Нужно, чтобы кто-то присматривал за тобой. — Шон слегка волновался, упаковывая свои сумки. Это были пластиковые пакеты из супермаркета, единственный багаж, который у него был. Ощущая свою вину перед ней, он не мог не волноваться. — Ты свяжешься с Хетер, правда? Те деньги, которые ты получила, их не так много. Давай сделаем вот что: я отвезу тебя в город, мне это по дороге. Ты сможешь позвонить ей оттуда.
— Хорошо.
— Мне станет легче, любимая.
Вместо того чтобы переживать из-за случившегося, он чувствовал, как с души у него спадает камень. Лиза могла утверждать это, она видела это по его глазам. Небольшой такой камешек. Завтра это чувство разрастется еще больше, охватит его всего. Ему трудно будет поверить в свою удачу. А сейчас он изо всех сил старался притвориться, показывая, что опечален.
— Я буду волноваться о тебе.
— Напиши, где ты остановишься, — сказала Лиза, — и я напишу тебе и расскажу, что со мной происходит. Обещаю тебе.
Он искоса бросил на нее взгляд.
— И не вставляй слишком много длинных слов.
Обе телефонные будки на рыночной площади были свободны. Шон остановился перед ними. Он пошарил в кармане своего пиджака и отдал ей всю мелочь, какая у него была: монеты, чтобы позвонить Хетер, и монеты для звонка в Министерство внутренних дел. Их хватит, даже если люди на другом конце провода заставят ее ждать, пока предпринимают розыски человека. Первым делом, сказал Шон, Лизе следует обратиться в главное справочное бюро и получить телефон Хетер. У нее еще сохранился адрес, верно?
— Но, может, тебе все-таки лучше поехать со мной, любимая? Только на неделю или две, пока мы не найдем какое-то место, куда ты поедешь, пока ты не уверишься в этой Хетер.
Лиза покачала головой:
— Ты оставил там фургон, помнишь? Ты оставил мне фургон.
Шон был благодарен ей за то, что она повторила его словечко, Лиза поняла это по его глазам. Казалось, глаза его полны любви, как это было в те первые дни, во время сбора яблок, в теплых, залитых солнцем полях. Лиза приблизила к нему лицо и поцеловала его, долгим, нежным, лишенным страсти поцелуем. Мысль о том, что она задумала убить его, причинила ей боль, и так будет всегда. Даже если она не собиралась сделать это всерьез, даже если это было фантазией, порожденной стрессом и воспоминанием, это навсегда останется с ней. Встанет неодолимым препятствием, закрывая для них будущее, будь то любовь, или товарищеские отношения, или даже простое общение.
— Уезжай, — сказала Лиза. — Не маши. Со мной будет все в порядке. Удачи тебе.
Но она смотрела вслед уезжающей машине, она не могла удержаться. И Шон помахал ей. Он сделал странную вещь: послал ей воздушный поцелуй. Лиза осталась на холодной рыночной площади, на тротуаре, с кишащими вокруг нее покупателями.
Телефонные будки оказались заняты. В одну вошла женщина, а в другую мальчик. Лиза присела ни низкий каменный парапет возле цветочной клумбы, где не было цветов, а земля, покрытая тонким слоем инея, сверкала на солнце. Для нее не имело значения, сколько людей устремится в эти телефонные будки, пусть даже соберется очередь из пятидесяти человек, пусть даже кто-нибудь из вошедших изуродует их, как это сделали с будкой около супермаркета, пусть сорвут телефонные аппараты со стены, это не имело бы для нее значения, потому что Лиза не собиралась никому звонить. В первую очередь она должна придумать, как узнать, где находится определенная улица.
Лиза стала думать. Если бы она не сосредоточила свои мысли на практическом вопросе, ее охватил бы страх, сознание своего полного одиночества. Раньше или позже ей придется столкнуться с этой проблемой, но не сейчас. Лиза представила, как будет это выглядеть со стороны:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Я тоже.
— Ну, у тебя, мне кажется, и случая не было. У меня же они бывали, но я ни разу не влюблялся. До тебя. Только, любимая, как ты справишься одна?
— Справлюсь.
— Я по-настоящему люблю тебя, Лиза. Не только из-за секса. Я полюбил тебя с первой секунды, как только увидел.
Лиза подняла к нему лицо и потянулась губами к его губам. Прикосновение его губ и языка пробудило ее отогревшееся тело. Она почувствовала, как ее пронзила привычная дрожь желания. Шон вздохнул с удовольствием и облегчением. Полуодетые, они занялись любовью, погребенные под кучей одеял, руки Шона были теплые, а Лизины все еще ледяными, а в прицепе мерцало голубое пламя газа, и пар, превратившись в капли воды, струйками стекал по окнам.
Было восемь часов, когда они проснулись, намного позднее намеченного срока. Лиза готовила чай, надев свое стеганое пальто, когда Шон произнес:
— Я скажу тебе, что я сделаю. Я оставлю тебе фургон.
Лиза обернулась:
— Фургон?
Шон подумал, что она снова поправляет его.
— Ладно, учительница, прицеп. Правда всегда на твоей стороне, верно? Ты всегда знаешь лучше. Вот кем тебе стоило бы стать, не доктором или адвокатом, а учительницей.
— Ты на самом деле хочешь оставить мне прицеп?
— Конечно. Ты только пойми. Я собирался взять фургон в расчете на тебя, но если ты не поедешь, мне лучше жить с другими парнями, так будет легче.
— Ты мог бы продать его.
— Что, эту старую развалюху? Кто ее купит? Ее колебание длилось не больше секунды.
— У меня есть деньги, — сказала Лиза. — Я нашла их, когда ездила в Шроув. Они принадлежали Ив, но она хотела бы, чтобы они перешли ко мне.
— Ты не говорила об этом. Почему ты не рассказала мне?
— Потому что я очень плохая… или я подумала, что ты очень плохой. Не сердись сейчас. Их много, больше тысячи фунтов.
Ей было стыдно, потому что она думала, что Шон отберет деньги, как только подвернется удобный случаи, а он в ответ лишь покачал головой.
— Я всегда говорил, что не стану жить за счет своей девушки, и так и будет. Даже, — он улыбнулся с сожалением, — если ты больше не моя девушка. Тебе он будет нужен, любимая, в любом случае. Я бы на твоем месте разыскал эту Хетер. Думаю, она себе места не находит, гадая, что с тобой приключилось. Она почувствует облегчение. И потом, может, вы с ней вместе поедете навестить твою маму.
Лиза подала ему чай.
— Я скажу тебе, что я сделаю, Шон. Я приготовлю нам большущий завтрак из яиц, и ветчины, и жареного картофеля, и поджаренного хлеба, и если прицеп провоняет, кому до этого дело?
— Мы встретимся когда-нибудь снова, правда? — спросил Шон, принимаясь за первое яйцо. — Кто знает, вероятно, мы оба станем другими.
— Конечно, мы снова встретимся.
Лиза знала, что этого не будет. Как бы ни сложилась его судьба, сама она изменится до неузнаваемости.
— Нужно, чтобы кто-то присматривал за тобой. — Шон слегка волновался, упаковывая свои сумки. Это были пластиковые пакеты из супермаркета, единственный багаж, который у него был. Ощущая свою вину перед ней, он не мог не волноваться. — Ты свяжешься с Хетер, правда? Те деньги, которые ты получила, их не так много. Давай сделаем вот что: я отвезу тебя в город, мне это по дороге. Ты сможешь позвонить ей оттуда.
— Хорошо.
— Мне станет легче, любимая.
Вместо того чтобы переживать из-за случившегося, он чувствовал, как с души у него спадает камень. Лиза могла утверждать это, она видела это по его глазам. Небольшой такой камешек. Завтра это чувство разрастется еще больше, охватит его всего. Ему трудно будет поверить в свою удачу. А сейчас он изо всех сил старался притвориться, показывая, что опечален.
— Я буду волноваться о тебе.
— Напиши, где ты остановишься, — сказала Лиза, — и я напишу тебе и расскажу, что со мной происходит. Обещаю тебе.
Он искоса бросил на нее взгляд.
— И не вставляй слишком много длинных слов.
Обе телефонные будки на рыночной площади были свободны. Шон остановился перед ними. Он пошарил в кармане своего пиджака и отдал ей всю мелочь, какая у него была: монеты, чтобы позвонить Хетер, и монеты для звонка в Министерство внутренних дел. Их хватит, даже если люди на другом конце провода заставят ее ждать, пока предпринимают розыски человека. Первым делом, сказал Шон, Лизе следует обратиться в главное справочное бюро и получить телефон Хетер. У нее еще сохранился адрес, верно?
— Но, может, тебе все-таки лучше поехать со мной, любимая? Только на неделю или две, пока мы не найдем какое-то место, куда ты поедешь, пока ты не уверишься в этой Хетер.
Лиза покачала головой:
— Ты оставил там фургон, помнишь? Ты оставил мне фургон.
Шон был благодарен ей за то, что она повторила его словечко, Лиза поняла это по его глазам. Казалось, глаза его полны любви, как это было в те первые дни, во время сбора яблок, в теплых, залитых солнцем полях. Лиза приблизила к нему лицо и поцеловала его, долгим, нежным, лишенным страсти поцелуем. Мысль о том, что она задумала убить его, причинила ей боль, и так будет всегда. Даже если она не собиралась сделать это всерьез, даже если это было фантазией, порожденной стрессом и воспоминанием, это навсегда останется с ней. Встанет неодолимым препятствием, закрывая для них будущее, будь то любовь, или товарищеские отношения, или даже простое общение.
— Уезжай, — сказала Лиза. — Не маши. Со мной будет все в порядке. Удачи тебе.
Но она смотрела вслед уезжающей машине, она не могла удержаться. И Шон помахал ей. Он сделал странную вещь: послал ей воздушный поцелуй. Лиза осталась на холодной рыночной площади, на тротуаре, с кишащими вокруг нее покупателями.
Телефонные будки оказались заняты. В одну вошла женщина, а в другую мальчик. Лиза присела ни низкий каменный парапет возле цветочной клумбы, где не было цветов, а земля, покрытая тонким слоем инея, сверкала на солнце. Для нее не имело значения, сколько людей устремится в эти телефонные будки, пусть даже соберется очередь из пятидесяти человек, пусть даже кто-нибудь из вошедших изуродует их, как это сделали с будкой около супермаркета, пусть сорвут телефонные аппараты со стены, это не имело бы для нее значения, потому что Лиза не собиралась никому звонить. В первую очередь она должна придумать, как узнать, где находится определенная улица.
Лиза стала думать. Если бы она не сосредоточила свои мысли на практическом вопросе, ее охватил бы страх, сознание своего полного одиночества. Раньше или позже ей придется столкнуться с этой проблемой, но не сейчас. Лиза представила, как будет это выглядеть со стороны:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94