Во-вторых, никто их не хватится до самого утра.
— Почему это? — поинтересовалась Даша.
— Посмотри… — я указала ей на пустые бутылки из-под водки, — если бы у них пересменка была… или вообще — контроль какой-нибудь, разве бы они стали водку пить? И разве бы они разрешили нам остаться здесь до утра? Да и средств связи тут никаких. Только телефон…
Даша оглянулась на телефон, аккуратно сняла трубку и положила ее рядом с автоматом.
— Пускай будет все время занято, — сказала она уже в полный голос.
Я кивнула.
Приведя свою одежду в порядок, я подошла к Гиви, ладонью прикрыла ему глаза, словно мертвому, потом, чувствуя в себе еще не остывший заряд энергии, легонько дунула ему в лицо.
Через секунду Гиви сам открыл глаза. Даша тихонько взвизгнула, но я движением руки успокоила ее и присела на корточки рядом с кавказцем.
— Ты меня слышишь? — спросила я, глядя прямо в неподвижные глаза.
— Да… — еле слышно ответил он.
— Ты понимаешь меня?
— Да…
— Господи! — прошептала Даша за моей спиной. — Он говорит… будто не своим голосом. Как будто он умер и… говорит призрак…
— Мне нужно пройти в кабинет главного врача, — четко и внятно проговорила я, обращаясь к Гиви, — как это сделать короче?
— Выйди во двор и прямо пройди к главному входу, — ни секунды не медля, ответил Гиви таким же безжизненным голосом, — потом поднимись на второй этаж. Направо по коридору. Тридцать пятый кабинет.
Он замолчал. Толково отвечает, будто по-писаному. Так всегда разговаривают люди, введенные в транс. Если человек в здравом рассудке и уме прежде, чем ответить, подумает и снабдит и обременит информацию какими-то ненужными дополнительными деталями или вообще исказит факты, то введенный в транс солгать не сможет. Его сознание открыто, я задаю вопросы, а полностью подчиненный мне мозг посредством артикуляционного аппарата выдает мне сведения.
— Мне встретится на пути кто-нибудь? — задала я следующий вопрос.
Гиви ничего не ответил — губы его дрогнули, из приоткрытого рта вырвался довольно громкий хрип. Жутковато это смотрелось, если учесть, что лицо кавказца было неподвижно, а глаза словно мертвые. Словно ожившая древняя маска на стене гробницы.
Даша невольно вскрикнула.
Ничего, это моя вина. Я не правильно задала вопрос. Человек, находящийся в трансе, может ответить только на те вопросы, на которые действительно может ответить. То есть, используя информацию, заложенную в его сознание. Введенный в транс, не может рассуждать или предполагать, он может отвечать только на прямо поставленные вопросы. Вот из-за этого-то Гиви…
Гиви захрипел еще громче, его голова дернулась, и на секунду мне показалось, что ожила какая-то черточка его смуглого лица.
Так не пойдет. Если сейчас не исправить положения, то может произойти непоправимое — мозг Гиви запрограммирован на беспрекословное подчинение и послушно ищет сейчас ответ на мой вопрос. И, конечно, не может найти. Напряжение мозговых импульсов нарастает и может стать слишком высоким — и тогда Гиви умрет. Ну, в противном случае отделается простой шизофренией, а если очень повезет — всего лишь нервным истощением.
Но ведь я-то ничего плохого этому человеку не желаю. Может быть, он и находится на службе у преступника, но пока я ни в чем не уверена, и поэтому…
— У главного входа есть вахтер? — поспешно задала я следующий вопрос.
Воздух со свистом вылетел между посинелых губ кавказца.
— Нет, — сдавленно ответил он.
— Слава богу, — отозвалась Даша у меня за спиной, — значит, путь свободен!
— У главного входа есть охранник? — спросила я, не удовлетворившись ответом.
— Да…
— Один охранник?
— Да…
— Кто еще может быть в здании клиники? Гиви снова захрипел. Понятно, он не знает ответа и на этот вопрос. Пора заканчивать наш разговор, время поджимает. Ладонью я закрыла глаза Гиви и легонько дунула ему в лицо. Он мгновенно замер, словно пораженный ударом чудовищной силы мороза. Когда его веки снова поднялись, жизненного тепла в них уже не было: как и остальные охранники, Гиви впал в состояние глубокой каталепсии.
***
Нине было трудно говорить — это Васик понял сразу. Поэтому, как только она вытолкнула бескровными губами первые слова приветствия, он тут же заговорил сам, улыбаясь и беспрерывно касаясь дрожащими пальцами черной прядки на бледном виске Нины.
Васик говорил тихо и быстро, проглатывая слова, забывая в конце фразы то, что собирался сказать в начале. Он словно пытался закутать Нину в теплое одеяло своего присутствия, хотел заполнить своим нескладным костистым телом больничную палату, стерильно белую и казавшуюся холодной из-за этой неживой белизны.
Казалось, и Нина поняла это желание Васика, потому что замолчала и слушала его, иногда только кивая, смотрела в его глаза, и Васик смотрел то в ее ласковые, слегка притухшие глаза, то на слабо пульсирующую голубую тоненькую вену справа на шее.
Когда не о чем было уже говорить, Васик накрыл лежащую на груди руку Нины своей. Она улыбнулась.
— А мне здесь до утра разрешили остаться, — шепотом похвастал он. — Доктор сказал, что я могу даже попросить носилки и спать на них…
— Васик… — позвала Нина, и Васик замолчал.
— Что?
— Ты ничего не рассказываешь о том, как там с Петей… — проговорила Нина.
— С Петей? — переспросил Васик. — Я думал, тебе об этом неприятно говорить. Ты ведь… Я ведь… Я ведь помню, как ты реагировала на то, что у меня сын, оказывается, появился… А потом тебя из-за него еще и ранили…
— Тебе тоже досталось, — попыталась улыбнуться Нина. — Но все-таки?.. Конечно, менты вовремя не могли поспеть, но потом-то они хоть что-нибудь узнали? — Выговорив эту длинную фразу, Нина закашлялась и, как только приступ кашля прошел, заговорила снова. — Или, может быть, тебе звонили насчет выкупа?
— Никто мне не звонил, — мрачно ответил Васик, — я вообще тебя не хотел расстраивать, ты сама об этом речь завела.
— Это ведь и меня касается, — очень тихо прошептала Нина.
— Да, понимаю…
Он пробормотал сначала что-то невнятное, потом вспомнил об Ольге и Даше, перейдя зачем-то на Витю, молодого человека Ольги, и сам не заметил, как рассказал Нине все о событиях последних дней.
— Так, значит… — проговорила Нина, — мне кажется, этот Витя деловой человек и очень серьезный. Да еще бывший солдат… Участвовал в военных действиях. Такой во многом может помочь.
Васик кивнул.
— А Петеньку во что бы то ни стало нужно отыскать, — неожиданно заключила она и опять закашлялась. Ее рука зашарила по одеялу, и Васик догадливо вложил платок в ее пальцы, Нина прижала платок к губам.
— Мы его найдем, — склоняясь к ней, шепотом пообещал Васик, — ты только ни о чем не беспокойся. Лежи и набирайся сил. Доктор сказал, что с тобой все будет в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Почему это? — поинтересовалась Даша.
— Посмотри… — я указала ей на пустые бутылки из-под водки, — если бы у них пересменка была… или вообще — контроль какой-нибудь, разве бы они стали водку пить? И разве бы они разрешили нам остаться здесь до утра? Да и средств связи тут никаких. Только телефон…
Даша оглянулась на телефон, аккуратно сняла трубку и положила ее рядом с автоматом.
— Пускай будет все время занято, — сказала она уже в полный голос.
Я кивнула.
Приведя свою одежду в порядок, я подошла к Гиви, ладонью прикрыла ему глаза, словно мертвому, потом, чувствуя в себе еще не остывший заряд энергии, легонько дунула ему в лицо.
Через секунду Гиви сам открыл глаза. Даша тихонько взвизгнула, но я движением руки успокоила ее и присела на корточки рядом с кавказцем.
— Ты меня слышишь? — спросила я, глядя прямо в неподвижные глаза.
— Да… — еле слышно ответил он.
— Ты понимаешь меня?
— Да…
— Господи! — прошептала Даша за моей спиной. — Он говорит… будто не своим голосом. Как будто он умер и… говорит призрак…
— Мне нужно пройти в кабинет главного врача, — четко и внятно проговорила я, обращаясь к Гиви, — как это сделать короче?
— Выйди во двор и прямо пройди к главному входу, — ни секунды не медля, ответил Гиви таким же безжизненным голосом, — потом поднимись на второй этаж. Направо по коридору. Тридцать пятый кабинет.
Он замолчал. Толково отвечает, будто по-писаному. Так всегда разговаривают люди, введенные в транс. Если человек в здравом рассудке и уме прежде, чем ответить, подумает и снабдит и обременит информацию какими-то ненужными дополнительными деталями или вообще исказит факты, то введенный в транс солгать не сможет. Его сознание открыто, я задаю вопросы, а полностью подчиненный мне мозг посредством артикуляционного аппарата выдает мне сведения.
— Мне встретится на пути кто-нибудь? — задала я следующий вопрос.
Гиви ничего не ответил — губы его дрогнули, из приоткрытого рта вырвался довольно громкий хрип. Жутковато это смотрелось, если учесть, что лицо кавказца было неподвижно, а глаза словно мертвые. Словно ожившая древняя маска на стене гробницы.
Даша невольно вскрикнула.
Ничего, это моя вина. Я не правильно задала вопрос. Человек, находящийся в трансе, может ответить только на те вопросы, на которые действительно может ответить. То есть, используя информацию, заложенную в его сознание. Введенный в транс, не может рассуждать или предполагать, он может отвечать только на прямо поставленные вопросы. Вот из-за этого-то Гиви…
Гиви захрипел еще громче, его голова дернулась, и на секунду мне показалось, что ожила какая-то черточка его смуглого лица.
Так не пойдет. Если сейчас не исправить положения, то может произойти непоправимое — мозг Гиви запрограммирован на беспрекословное подчинение и послушно ищет сейчас ответ на мой вопрос. И, конечно, не может найти. Напряжение мозговых импульсов нарастает и может стать слишком высоким — и тогда Гиви умрет. Ну, в противном случае отделается простой шизофренией, а если очень повезет — всего лишь нервным истощением.
Но ведь я-то ничего плохого этому человеку не желаю. Может быть, он и находится на службе у преступника, но пока я ни в чем не уверена, и поэтому…
— У главного входа есть вахтер? — поспешно задала я следующий вопрос.
Воздух со свистом вылетел между посинелых губ кавказца.
— Нет, — сдавленно ответил он.
— Слава богу, — отозвалась Даша у меня за спиной, — значит, путь свободен!
— У главного входа есть охранник? — спросила я, не удовлетворившись ответом.
— Да…
— Один охранник?
— Да…
— Кто еще может быть в здании клиники? Гиви снова захрипел. Понятно, он не знает ответа и на этот вопрос. Пора заканчивать наш разговор, время поджимает. Ладонью я закрыла глаза Гиви и легонько дунула ему в лицо. Он мгновенно замер, словно пораженный ударом чудовищной силы мороза. Когда его веки снова поднялись, жизненного тепла в них уже не было: как и остальные охранники, Гиви впал в состояние глубокой каталепсии.
***
Нине было трудно говорить — это Васик понял сразу. Поэтому, как только она вытолкнула бескровными губами первые слова приветствия, он тут же заговорил сам, улыбаясь и беспрерывно касаясь дрожащими пальцами черной прядки на бледном виске Нины.
Васик говорил тихо и быстро, проглатывая слова, забывая в конце фразы то, что собирался сказать в начале. Он словно пытался закутать Нину в теплое одеяло своего присутствия, хотел заполнить своим нескладным костистым телом больничную палату, стерильно белую и казавшуюся холодной из-за этой неживой белизны.
Казалось, и Нина поняла это желание Васика, потому что замолчала и слушала его, иногда только кивая, смотрела в его глаза, и Васик смотрел то в ее ласковые, слегка притухшие глаза, то на слабо пульсирующую голубую тоненькую вену справа на шее.
Когда не о чем было уже говорить, Васик накрыл лежащую на груди руку Нины своей. Она улыбнулась.
— А мне здесь до утра разрешили остаться, — шепотом похвастал он. — Доктор сказал, что я могу даже попросить носилки и спать на них…
— Васик… — позвала Нина, и Васик замолчал.
— Что?
— Ты ничего не рассказываешь о том, как там с Петей… — проговорила Нина.
— С Петей? — переспросил Васик. — Я думал, тебе об этом неприятно говорить. Ты ведь… Я ведь… Я ведь помню, как ты реагировала на то, что у меня сын, оказывается, появился… А потом тебя из-за него еще и ранили…
— Тебе тоже досталось, — попыталась улыбнуться Нина. — Но все-таки?.. Конечно, менты вовремя не могли поспеть, но потом-то они хоть что-нибудь узнали? — Выговорив эту длинную фразу, Нина закашлялась и, как только приступ кашля прошел, заговорила снова. — Или, может быть, тебе звонили насчет выкупа?
— Никто мне не звонил, — мрачно ответил Васик, — я вообще тебя не хотел расстраивать, ты сама об этом речь завела.
— Это ведь и меня касается, — очень тихо прошептала Нина.
— Да, понимаю…
Он пробормотал сначала что-то невнятное, потом вспомнил об Ольге и Даше, перейдя зачем-то на Витю, молодого человека Ольги, и сам не заметил, как рассказал Нине все о событиях последних дней.
— Так, значит… — проговорила Нина, — мне кажется, этот Витя деловой человек и очень серьезный. Да еще бывший солдат… Участвовал в военных действиях. Такой во многом может помочь.
Васик кивнул.
— А Петеньку во что бы то ни стало нужно отыскать, — неожиданно заключила она и опять закашлялась. Ее рука зашарила по одеялу, и Васик догадливо вложил платок в ее пальцы, Нина прижала платок к губам.
— Мы его найдем, — склоняясь к ней, шепотом пообещал Васик, — ты только ни о чем не беспокойся. Лежи и набирайся сил. Доктор сказал, что с тобой все будет в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52