Приехал я туда минут через пятнадцать. Огни везде погашены, весь дом погружен в темноту. Кругом ни звука.
Я подошел к входной двери. Заперта! Тогда я вспомнил об окнах и подошел к ним. Правда, решетки на них были заперты, но я легко справился с замком.
Из-за облаков показалась луна и осветила бар сквозь железные решетки. Тогда я осторожно влез в помещение, запер за собой окна и потихоньку пошел через зал. Но почему именно я старался делать все тихо, я и сам не знал. Мне показалось очень странным, что заведение так быстро закрылось, особенно если вспомнить, что, когда я уезжал, здесь было много народа, все веселились и никто домой не собирался.
Я прошел мимо эстрады для оркестра, остановился около бара и увидел, что на лестнице в лучах лунного света что-то сверкнуло. Это был серебряный шнурок от ворота шелковой рубашки Сэйджерса. На шнурке болтался кусок рубашки: очевидно, кто-то с силой сдернул его с шеи моего друга.
Я погасил фонарик и прислушался. Кругом тишина. Тогда я ощупью стал пробираться к бару. По-моему, там должна быть дверь наверх. Так и есть. Я нащупал ее, отпер своим ключом и вошел в кладовку. Это была комната, примерно в 15 квадратных метров, вся заставленная ящиками с вином и виски. В углу стояли два огромных холодильника. Повсюду валялись пустые бутылки.
Я заглянул в первый холодильник. Он был забит всякими мешочками и кульками. Во втором я нашел… Сэйджерса! Его тело с несколькими дырками от пуль было завернуто в мешковину. Вероятно, он от кого-то убегал, потому что два раза ему выстрелили по ногам и в третий раз с близкого расстояния в живот. Я видел следы пороха на его рубашке. И кто-то сорвал с него серебряный шнурок, оторвав при этом кусок рубахи.
Я запер холодильник и оставил все, как было. Потом вышел из кладовки, запер дверь и выпил большой стакан виски. Сел в машину и поехал в Палм Спрингс.
Жаркая ночь!
Но только не для Сэйджерса. Ему уже больше никогда не будет жарко….
Глава 2
ДЕЛО О ФАЛЬШИВЫХ ОБЛИГАЦИЯХ
Итак, я раздобыл эти письма. Когда я был на расстоянии примерно десяти миль от Палм Спрингса, я остановился, закурил сигарету и начал размышлять. Мне кажется, сейчас не стоит поднимать шум из-за убийства Сэйджерса, потому что это может вызвать определенные затруднения в расследовании дела о фальшивомонетчиках.
Вероятно, Сэйджерса они похоронят где-нибудь… еще до рассвета.
А чисто они проделали это с ним. Он, вероятно, сказал им то, что я ему велел, — что завтра уезжает в Арипсе за получением наследства. Значит, завтра он все равно должен был отсюда исчезнуть. А кого может заинтересовать, куда именно исчез платный танцор, в конце концов какая разница — одним больше, одним меньше. Значит, кто-то догадался, что он был не просто танцор. И, пожалуй, мне надо будет перекинуться парой слов со здешним начальником полиции, рассказать ему о том, что убили Сэйджерса, и попросить его не заниматься этим делом до тех пор, пока я не закончу свой флирт с фальшивомонетчиками.
Проезжая по одной из главных улиц города, я остановился около уличного фонаря, достал из кармана письма и прочитал их. Там было три письма. Отличный почерк! Буквы ровные, красивые, между словами соответствующие интервалы. Письма, написанные таким почерком, приятно и почитать.
Первое письмо послано из отеля в Хартфорде, штат Коннектикут, и датировано 3 января. В нем говорилось:

«Дорогой Грэнворт!
Я знаю, что ты всегда считал меня дурой, и я особенно не возражала против этого, но все-таки ты не можешь отказать мне в том, что я обладаю хотя бы сообразительностью. То, что ты так упорно уклоняешься от разговора со мной в последние два месяца, окончательно подтвердило мои подозрения. Почему бы тебе не принять твердое и ясное решение? Или ты предпочитаешь, чтобы тебя считали счастливым супругом, у которого нет нужды развлекаться на стороне? А в это время ты продолжаешь любовную связь с этой женщиной?
Когда ты раньше отрицал, что у тебя есть любовница, я верила тебе, но теперь, в свете событий последних двух дней, когда я получила письмо от человека, которому, по его положению, известно все, совершенно очевидно, что ты просто дурачишь меня, так же как и других людей. Как тебе известно, я человек довольно мирный, но с меня хватит! Прими твердое решение, как тебе жить дальше, и в ближайшее время сообщи мне.
За ответом я приеду в Нью-Йорк лично.
Генриетта».
Второе письмо из того же отеля, спустя пять дней, от 8 января:
«Грэнворт, я получила твое письмо и не верю ни единому слову. Ты паршивый лгун! Я получу-таки, наконец, удовлетворение тем или иным путем. А если ты не сделаешь то, о чем я тебя прошу, то я причиню тебе кучу неприятностей.
Учти это и решай быстро.
Генриетта».
В третьем письме, написанном через четыре дня, то есть 12 января, было всего несколько строчек. Оно было послано из Нью-Иорка, и в нем говорилось:

«Грэнворт, нам надо увидеться сегодня же вечером. Ты вынуж-даешь меня на крайние меры!
Генриетта».
Я положил письма обратно в карман и закурил сигарету. Эти письма доказывают, что не всегда бывает так, как предполагают люди. До сих пор все были уверены, что в день смерти Грэнворта Эймса Генриетта Эймс была в Хартворде, а последнее, третье письмо определенно доказывает, что в этот день она назначила ему свидание в Нью-Йорке и что она собиралась идти на все.
Легко понять, почему Генриетта так старалась заполучить обратно свои письма, но надо было быть абсолютной дурой, чтобы хранить их. Почему она их не сожгла? Во всяком случае, по мере необходимости я смогу использовать эти письма как средство заставить ее говорить, потому что я начинаю думать, что Генриетта отнюдь не такая уж невинная дамочка, за которую она себя выдает.
Откровенно говоря, я уже составил о ней определенное мнение.
Я достал записную книжку и нашел адрес начальника местного полицейского управления. Этот парень по фамилии Меттс живет как раз недалеко от того места, где я сейчас остановился. Конечно, вряд ли он будет особенно доволен, когда я вытащу его из постели в такое время ночи, но мне уже неоднократно приходилось убеж— даться, что полицейские редко бывают довольны чем бы то ни было.
Я подъехал к дому, оставив машину на другой стороне улицы, подошел к двери и нажал на кнопку ночного звонка.
Минут через пять дверь открыл он сам.
— Вы Меттс? — спросил я.
Он ответил утвердительно и спросил, что мне угодно. Я показал ему свою бляху.
— Мое имя Кошен, — представился я. Он улыбнулся.
— Входите, — пригласил он. — Я слышал о вас. Мне сообщили из канцелярии, что именно вам было поручено ведение этого дела. Вы ведь по делу о фальшивых облигациях?
— Точно так, — подтвердил я.
Я вошел вслед за ним в дом. Он провел меня в довольно уютную комнату на втором этаже, где усадил в огромное кресло и налил стаканчик отличного виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54