— Она повернулась к Сальтьерре. — Брось его куда-нибудь, Руди, — сказала ежа, — пока мы не придумаем для него что-нибудь. А сейчас, — продолжала она, — получи вот это на память от меня. Это за твои гениальные выдумки, которые ты тогда наговорил обо мне у Руди.
Она влепила мне пощечину. Я улыбнулся. Тогда она влепила еще одну и ушла.
— О'кей, мальчики, — сказал Руди, — вытирая носовым платком лицо. — Бросьте этого болвана в кутузку. Оденьте ему кандалы и привяжите покрепче. Да не церемоньтесь с ним. Мы потом придумаем, как над ним позабавиться. А пока кто-нибудь принесите мне виски и холодной воды.
Два или три парня выволокли меня из салона, протащили по коридору, затем свернули направо в маленький коридорчик. Потом один из них куда-то ушел и вернулся с парой железных наручников. Они заломили мне руки за спину, одели наручники и втолкнули в какую-то дверь. Там шла небольшая лесенка вниз в темноту. Один парень отступил немного и поддал меня хорошим пинком. Я скатился по лесенке вниз головой, и когда более или менее благополучно приземлился на дно этой дыры, уже ничего больше не соображал. Да-а, жизнь вообще не что иное, как один сплошной пинок.
Сколько времени я пролежал в этой дыре, не знаю, но когда пришел в себя, чувствовал себя прескверно. Каждый раз, когда я хотел повернуться, мне казалось, что кто-то разрывает меня на куски. В голове стоял звон, один глаз полностью закрыт, и вообще паскудно.
А яхта несется, как черт. Машины буквально надрываются. Куда бы мы ни шли, но видать, Руди сильно торопится.
Я немного вытянулся, и хотя, можете мне поверить, трудно говорить об удобствах, когда руки за спиной скованы наручниками, все-таки, когда мне удалось случайно повернуться и лечь вниз лицом, мне вроде как стало удобнее.
Хотя это и не имеет никакого значения, но все-таки я никак не могу понять, в чем дело. Что Руди делает на этом судне, как ему удалось захватить его, я просто не в силах был понять. Но еще раз повторяю: это теперь для меня не имеет никакого значения, так как совершенно ясно, что участь моя решена, и Сальтьерра непременно добьет меня и выбросит за борт.
Я пролежал в этой дыре очень долго. Потом дверь открылась, вошли два парня, подхватили меня и поволокли наверх в каюту. За столом сидит Руди, перед ним на столе бутылка ржаного. К разбитому глазу привязан кусок сырого мяса, а лицо, как небо при заходе солнца — все красное и синее.
— Мальчики, — сказал он. — Можете снять с него браслетики. Он теперь уже ничего никому не сделает.
И он прав, доложу я вам. Если бы кто-нибудь предложил мне тысячу долларов за то, чтобы я убил муху, я, вероятно, не смог бы сделать даже этого, до того я обессилел.
С меня сняли наручники, и я слегка потянулся, потом шлепнулся на стул. Сальтьерра подвинул мне бутылку.
— Выпей, — сказал он, — может быть, будет легче, будешь чувствовать себя лучше. Я хочу, чтобы мозг твой нормально заработал, и ты бы полностью осознал, какой же ты безнадежный болван.
Я взял бутылку, хотя, можете мне поверить, мне было больно шевелиться для этой даже цели, и отхлебнул приличный глоток. Виски хорошее, и голова у меня немного прояснилась, но я постарался, чтобы Руди этого не заметил. Я продолжал сидеть одурманенный. Я взглянул на Руди. На нем был красивый летний костюм и шелковая рубашка. Очевидно, сейчас уже следующий день. Я не мог сказать, прав ли я, потому что иллюминаторы были задернуты и горел электрический свет. Он слегка откинулся к стене, раскачивался на задних ножках стула и смотрел на меня, страшно довольный собой. Я убедился, что одним из недостатков Руди является огромное самолюбие.
У каждого преступника есть пункт, на котором он может поскользнуться, и поэтому я решил попытать счастья на этом недостатке Руди. ' — Слушай, Сальтьерра, — сказал я ему.
— Ты победил. Умный парень оказался. Как это удалось перехитрить меня?
Он улыбнулся. Потом с самодовольным видом заложил большой палец правой руки за пройму жилета. Кажется, моя лесть сработала.
— Ты прав, коп, — сказал он. — Неплохо это у меня получилось! Знаешь, я убедился, что вы, копы, не такие уж умные ребята.
— Да, кажется, я тоже прихожу к такому же заключению, — сказал я. — Но вот откуда ты узнал о Мелландере, этого я никак не могу понять.
Он засмеялся и налил себе еще стаканчик.
— Ты вообще ничего не знаешь и не понимаешь, — он насмешливо посмотрел на меня. — Мне жаль тебя. Кошен. Ты крепкий парень, во всяком случае был когда-то им. Это ведь ты тот самый коп, который ликвидировал банду Сигеллы? А? Я когда-то знавал Фреди Сигеллу. Хитрый парень, но все же ему далеко до меня. И вот где ты и поскользнулся, коп!
— И не говори, приятель, — подтвердил я. — Слушай, теперь уж" все равно это не имеет никакого значения, но скажи, куда мы едем? — я посмотрел на него. — Что это за путешествие? — продолжал я. — Это что, просто летняя прогулка, или экспедиция для исследования Северного полюса?
Он слегка наклонился к столу и снова подвинул мне бутылку.
— Выпей-ка еще, сопляк, и поудобнее усаживайся на стуле, сейчас ты будешь смеяться.
Я взял бутылку и сделал вид, что отхлебнул, а на самом деле не пил (может быть, мне удастся накачать его). Я поставил бутылку на стол. Он закурил.
— Мы едем в Англию, фараончик, — сказал он. — Как тебе это нравится? Ты ведь разыгрывал из себя умного Шерлока Холмса. Да? Ты и Мирас Дункан все знали, по крайней мере, вы так думали, что все знаете. Вы думали, мы такие ослы, что стянем ваше золото в Америке. Нет, приятель. Ты что-то в" последнее время вообще плохо стал соображать, мозги у тебя запылились, надо бы их немного проветрить.
Он совсем перегнулся ко мне через стол. И до того он был доволен собой, что его прямо так и распирало, и он не знал, что и сказать.
— Слушай, Кошен, — сказал он. — Мы украдем это золото в Англии. Больше того, ты нам поможешь это сделать.
Он выпил еще, и на сей раз несколько большую порцию, и я вижу, что виски начинают оказывать свое действие. По-моему, Руди выпил еще и до того, как я пришел к нему, так что к настоящему моменту он уже достаточно нагрузился, и если я его сейчас немножечко поддразню, он начнет трепаться еще больше, и глядишь, проболтается.
— Это неплохая идея, Сальтьерра, — сказал я. — Но, конечно, только в том случае, если тебе удастся ее выполнить. Но знаешь, не так-то легко стянуть золотые слитки. Если ты надеешься, что в Англии тебе будет легче это сделать, смею тебя уверить, ты надеешься напрасно. В Англии уже все предупреждены, а ведь у них тоже есть копы. Не так ли? И что же ты собираешься сделать? Взорвать Английский банк? Ты меня смешишь.
Он улыбнулся.
— Мы не собираемся даже подходить к банку. Это не будет ограбление банка. Если бы у тебя в башке была хоть капля здравого смысла, если бы ты был порядочным человеком, а не паршивым копом, ты бы понял, что легче всего украсть золото именно в Англии, если, конечно, правильно организовать дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Она влепила мне пощечину. Я улыбнулся. Тогда она влепила еще одну и ушла.
— О'кей, мальчики, — сказал Руди, — вытирая носовым платком лицо. — Бросьте этого болвана в кутузку. Оденьте ему кандалы и привяжите покрепче. Да не церемоньтесь с ним. Мы потом придумаем, как над ним позабавиться. А пока кто-нибудь принесите мне виски и холодной воды.
Два или три парня выволокли меня из салона, протащили по коридору, затем свернули направо в маленький коридорчик. Потом один из них куда-то ушел и вернулся с парой железных наручников. Они заломили мне руки за спину, одели наручники и втолкнули в какую-то дверь. Там шла небольшая лесенка вниз в темноту. Один парень отступил немного и поддал меня хорошим пинком. Я скатился по лесенке вниз головой, и когда более или менее благополучно приземлился на дно этой дыры, уже ничего больше не соображал. Да-а, жизнь вообще не что иное, как один сплошной пинок.
Сколько времени я пролежал в этой дыре, не знаю, но когда пришел в себя, чувствовал себя прескверно. Каждый раз, когда я хотел повернуться, мне казалось, что кто-то разрывает меня на куски. В голове стоял звон, один глаз полностью закрыт, и вообще паскудно.
А яхта несется, как черт. Машины буквально надрываются. Куда бы мы ни шли, но видать, Руди сильно торопится.
Я немного вытянулся, и хотя, можете мне поверить, трудно говорить об удобствах, когда руки за спиной скованы наручниками, все-таки, когда мне удалось случайно повернуться и лечь вниз лицом, мне вроде как стало удобнее.
Хотя это и не имеет никакого значения, но все-таки я никак не могу понять, в чем дело. Что Руди делает на этом судне, как ему удалось захватить его, я просто не в силах был понять. Но еще раз повторяю: это теперь для меня не имеет никакого значения, так как совершенно ясно, что участь моя решена, и Сальтьерра непременно добьет меня и выбросит за борт.
Я пролежал в этой дыре очень долго. Потом дверь открылась, вошли два парня, подхватили меня и поволокли наверх в каюту. За столом сидит Руди, перед ним на столе бутылка ржаного. К разбитому глазу привязан кусок сырого мяса, а лицо, как небо при заходе солнца — все красное и синее.
— Мальчики, — сказал он. — Можете снять с него браслетики. Он теперь уже ничего никому не сделает.
И он прав, доложу я вам. Если бы кто-нибудь предложил мне тысячу долларов за то, чтобы я убил муху, я, вероятно, не смог бы сделать даже этого, до того я обессилел.
С меня сняли наручники, и я слегка потянулся, потом шлепнулся на стул. Сальтьерра подвинул мне бутылку.
— Выпей, — сказал он, — может быть, будет легче, будешь чувствовать себя лучше. Я хочу, чтобы мозг твой нормально заработал, и ты бы полностью осознал, какой же ты безнадежный болван.
Я взял бутылку, хотя, можете мне поверить, мне было больно шевелиться для этой даже цели, и отхлебнул приличный глоток. Виски хорошее, и голова у меня немного прояснилась, но я постарался, чтобы Руди этого не заметил. Я продолжал сидеть одурманенный. Я взглянул на Руди. На нем был красивый летний костюм и шелковая рубашка. Очевидно, сейчас уже следующий день. Я не мог сказать, прав ли я, потому что иллюминаторы были задернуты и горел электрический свет. Он слегка откинулся к стене, раскачивался на задних ножках стула и смотрел на меня, страшно довольный собой. Я убедился, что одним из недостатков Руди является огромное самолюбие.
У каждого преступника есть пункт, на котором он может поскользнуться, и поэтому я решил попытать счастья на этом недостатке Руди. ' — Слушай, Сальтьерра, — сказал я ему.
— Ты победил. Умный парень оказался. Как это удалось перехитрить меня?
Он улыбнулся. Потом с самодовольным видом заложил большой палец правой руки за пройму жилета. Кажется, моя лесть сработала.
— Ты прав, коп, — сказал он. — Неплохо это у меня получилось! Знаешь, я убедился, что вы, копы, не такие уж умные ребята.
— Да, кажется, я тоже прихожу к такому же заключению, — сказал я. — Но вот откуда ты узнал о Мелландере, этого я никак не могу понять.
Он засмеялся и налил себе еще стаканчик.
— Ты вообще ничего не знаешь и не понимаешь, — он насмешливо посмотрел на меня. — Мне жаль тебя. Кошен. Ты крепкий парень, во всяком случае был когда-то им. Это ведь ты тот самый коп, который ликвидировал банду Сигеллы? А? Я когда-то знавал Фреди Сигеллу. Хитрый парень, но все же ему далеко до меня. И вот где ты и поскользнулся, коп!
— И не говори, приятель, — подтвердил я. — Слушай, теперь уж" все равно это не имеет никакого значения, но скажи, куда мы едем? — я посмотрел на него. — Что это за путешествие? — продолжал я. — Это что, просто летняя прогулка, или экспедиция для исследования Северного полюса?
Он слегка наклонился к столу и снова подвинул мне бутылку.
— Выпей-ка еще, сопляк, и поудобнее усаживайся на стуле, сейчас ты будешь смеяться.
Я взял бутылку и сделал вид, что отхлебнул, а на самом деле не пил (может быть, мне удастся накачать его). Я поставил бутылку на стол. Он закурил.
— Мы едем в Англию, фараончик, — сказал он. — Как тебе это нравится? Ты ведь разыгрывал из себя умного Шерлока Холмса. Да? Ты и Мирас Дункан все знали, по крайней мере, вы так думали, что все знаете. Вы думали, мы такие ослы, что стянем ваше золото в Америке. Нет, приятель. Ты что-то в" последнее время вообще плохо стал соображать, мозги у тебя запылились, надо бы их немного проветрить.
Он совсем перегнулся ко мне через стол. И до того он был доволен собой, что его прямо так и распирало, и он не знал, что и сказать.
— Слушай, Кошен, — сказал он. — Мы украдем это золото в Англии. Больше того, ты нам поможешь это сделать.
Он выпил еще, и на сей раз несколько большую порцию, и я вижу, что виски начинают оказывать свое действие. По-моему, Руди выпил еще и до того, как я пришел к нему, так что к настоящему моменту он уже достаточно нагрузился, и если я его сейчас немножечко поддразню, он начнет трепаться еще больше, и глядишь, проболтается.
— Это неплохая идея, Сальтьерра, — сказал я. — Но, конечно, только в том случае, если тебе удастся ее выполнить. Но знаешь, не так-то легко стянуть золотые слитки. Если ты надеешься, что в Англии тебе будет легче это сделать, смею тебя уверить, ты надеешься напрасно. В Англии уже все предупреждены, а ведь у них тоже есть копы. Не так ли? И что же ты собираешься сделать? Взорвать Английский банк? Ты меня смешишь.
Он улыбнулся.
— Мы не собираемся даже подходить к банку. Это не будет ограбление банка. Если бы у тебя в башке была хоть капля здравого смысла, если бы ты был порядочным человеком, а не паршивым копом, ты бы понял, что легче всего украсть золото именно в Англии, если, конечно, правильно организовать дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53