Кто знает, скольких девчонок ты уже пустил по дурной дорожке! Твоими услугами пользуются все миланские «культурные центры», а проще говоря – дома свиданий. Простушки клюют на твою внешность итальянского любовника, а ты, что называется, приобщаешь их к ремеслу, тем и кормишься...
– Нет, нет, неправда! – Юнец снова был на грани истерики. – Было, не отпираюсь, но только раз, по молодости. Один тип пристал с ножом к горлу, ну я и сосватал ему девчонку, а с тех пор – ни-ни, теперь я представляю фармацевтическую фирму.
– Про это ты кому-нибудь другому расскажешь, – решительно оборвал его Дука. – Я-то знаю, что у тебя за фирма. В нашем списке не одна, а девятнадцать девиц, которых ты сосватал разным типам, и, ручаюсь, он не полный. Пути закона неисповедимы, потому тебя, подонка, всего год продержали за решеткой, хотя ты заслуживаешь пожизненной каторги. По мне, чем торговать женщинами, лучше сразу их с моста в реку. А он, видите ли, сидит здесь таким франтом и вешает мне лапшу на уши – я, мол, представитель фармацевтической фирмы! Не выйдет, любезный! Либо ты как на духу отвечаешь на все мои вопросы, либо я тебя в двадцать четыре часа вышлю из этого благородного города под строгий надзор сицилийской полиции. Итак, даю тебе последний шанс: говори, будешь нам помогать или нет?
Как только ему предложили сделку, да еще таким властным тоном, парень мгновенно прекратил лить слезы и с готовностью затряс головой.
– Буду.
– Ну смотри, не вздумай финтить, а то всю жизнь будешь у меня гулять по кругу – из камеры в колонию, из колонии под надзор, – ты понял?
– Понял, – сказал парень и еще больше побледнел видимо, почувствовав, что этот полицейский не шутит.
– Так вот, – продолжал Дука. – Несколько дней назад была убита девушка двухметрового роста. Зверски убита: сперва ей чем-то – камнем, должно быть, – изуродовали лицо, а потом голую бросили заживо в костер на Эмильянской дороге. – Дука вдруг потерял над собой контроль: повертев в руках крохотную шариковую ручку, какими, вероятно, из соображений экономии министерство внутренних дел снабжает своих верных служащих, он со всей силы воткнул ее острием в столешницу. – Понимаешь? Бросили заживо поджариваться, точно курицу в гриль! Ты меня слушаешь? – Он лихорадочно облизнул пересохшие от ярости губы.
– Да-да, конечно! – закивал парень.
– У нас есть основания полагать, что эта девушка весом в сто килограммов, ростом под два метра и вдобавок умственно отсталая, была похищена кем-то вроде тебя...
– Нет, нет, это ке я! – взвизгнул юнец и так затряс головой, что из его смоляных волос едва не посыпались искры.
– Да не перебивай, я же не говорю, что это ты. – Дука Ламберти с сожалением посмотрел на сломанную ручку. – Я просто формулирую вопрос, а ты постарайся мне ответить как следует, не то на Сальваторе Карасанто можно будет поставить крест.
– А вопрос такой, слушай внимательно. Ты не какой-нибудь уличный котяра, что сосет денежки из своей подружки, ты ас в своем деле, у тебя обширные связи, и если кто слышал что-либо об убитой девушке, так это ты. У тебя же все дома свиданий, все проститутки Милана и окрестностей наперечет. Тебе известно, какая девица перекочевала в другой район, какая – в другой город. И ты бы давно уже срок мотал, не будь у тебя могущественных покровителей. Но теперь на них не надейся. Если не скажешь мне правду, слыхал ли что-нибудь про девушку под два метра ростом и весом в центнер, если не поможешь мне отыскать виновных в этом злодействе, тебя не спасет ни один адвокат и ни один из твоих хозяев. А если выведешь нас на след, я тебе прощу все прегрешения, так что ты снова будешь чист перед законом, и даже в Милане оставлю. Вот и выбирай... – Дука встал из-за стола, распахнул окно, выходящее на полупустынную, залитую мягким светом октябрьских сумерек улицу Фатебенефрателли. – Я хочу знать, слышал ли ты про девушку ростом под два метра и весом почти в центнер... Я все время повторяю эти размеры, чтобы ты понял, о ком идет речь, и все хорошенько вспомнил. Только не говори, что у тебя память отшибло. Не говори так, понял?
Парень чуть не подпрыгнул на стуле – его пробивала дрожь – и еще раз сглотнул слюну. Дуке было противно смотреть: мало того, что занимаются гнусным ремеслом, так они все еще и подлые трусы.
– Слышал, – прошептал тот.
2
– Когда? Где? – надвинулся на него Дука.
– Как-то вечером в «Билли Джо», – отозвался юнец, облизывая губы.
– Что такое «Билли Джо»?
– Ну, это такая пиццерия на бастионах, возле площади Триколоре... такая, понимаете ли, пиццерия. – Сальваторе Карасанто, несмотря на свой страх перед полицейским, не смог сдержать улыбки.
Ну и название – «Билли Джо»! Дуке стало любопытно, хотя пиццерии и не входили в круг его интересов.
– А почему «Билли Джо»?
– У Бобби Джентри, разве не помните, есть такая песня про парня, который бросился с моста.
И правда, вроде бы слышал по радио какой-то американский спиричуэл про парня, который бросился с моста, – очень запоминающаяся мелодия.
– Ну-ну, продолжай.
– Я и говорю, в этой пиццерии собирается молодежь.
– Какая такая молодежь? – фыркнул Дука. – Сутенеры, что ли, вроде тебя?
По тому, как обреченно парень покачал головой, Дука почувствовал, что он решился все выложить начистоту.
– Разный народец попадается, но в основном вполне приличные парочки.
– Ну и что там произошло, в «Билли Джо»?
– Я назначил свидание одной девушке...
– Деловое, конечно? – поинтересовался Дука.
– Ага, – честно признал Сальваторе Карасанто, – но она не пришла, и больше я ее не видел...
Что ж, тем лучше для нее, подумал Дука.
– Ну и?..
– Сел у стойки, заказал себе пиццу и все время поглядывал на дверь.
– И что же?
– Ее все не было, я злился – не люблю, когда меня динамят, – вокруг шум, визг, все уже порядком набрались...
– А дальше?
– Ну, тут садится рядом со мной какой-то тип, заказывает пиццу и вдруг ни с того ни с сего мне и говорит: «Привет, земляк, ты, видать, тоже из курятника?» И давай гоготать. А я не привык к таким фамильярностям, хоть мы и земляки (я по выговору понял, что он из Мессины), но я не позволю первому встречному совать нос в мои дела. О делах я говорю только с друзьями.
– Или с полицией, – добавил Дука.
– Ну да, в крайнем случае, но уж никак не с первым встречным.
Естественно, не станет же он останавливать прохожих на улице и объявлять им: я сутенер.
– Так, и что дальше?
– Ну, тот парень явно перебрал, а может, и накурился... Сидит, губы распустил, изо рта сырные волокна свисают, языком еле ворочает, у меня, говорит, нынче праздник, такое, мол, выгодное дельце обтяпал, хочу с земляком это обмыть.
– И какое же дельце?
– Вот и я его спросил, какое дельце, а он: такое, говорит, дельце, такое дельце – во какое большое!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32